Комната - Анна Карчикян

дрожа и заикаясь. Он довёл себя до пика своего упадка: не засыпал несколько суток, глубокие впадины под глазами распространились на всё лицо, впалые щёки подчеркивали выраженные скулы, тонкие губы были искусаны до крови, появилась трёхдневная щетина, чрезвычайна худоба устрашала, поношенная одежда висела на нём, как на иссохшем трупе, тёмные волосы слегла обросли и обрамляли вспотевший лоб, дыхание было прерывистым, голос – заспанным, взгляд – рассеянным. Он изо всех сил притворялся живым, но у него это не получалось вовсе. Все эти месяцы оставили на нем свой неизгладимый отпечаток, чётко дав понять, что так продолжаться не может, ибо дальше уже ничего нет: никаких перспектив, абсолютная пустота, только холод и скрежет зубов, только смрадный дым, тоска и зловонье. Клетка все сужается и сужается, разламывая его кости, нещадно извлекая из него стоны и визги упиваясь этим.

Он не спал, впрочем, это уже не новость. Ноги подкашивались от усталости, слабость и ломота в теле с утра начали сердить. Он надел белую футболку с кармашками на груди с виду напоминающую рубашку, синие брюки и повседневные кроссовки, причесался избегая своего отражения, и не позавтракав вышел из дома. Впервые за долгое время скривился из-за ясного света, хоть и с опозданием, он шёл на консультацию по приему на работу. Не успев далеко отойти от дома, увидел троих подростков: двух девушек и парня, который играл на гитаре знакомую ему музыку, его длинные волнистые волосы развевались на ветру, а рядом с ним сидели рыжеволосая и белокурая, они шептались друг с другом и негромко хихикали. Он подавлял желание подойти к ним, хоть и понимал, что обязан что-то изменить, вырваться из бездонной пучины, предать тюремных надзирателей, раз и навсегда освободившись от цепей, крепко удерживающих его в убогой комнате. Боялся, что они, увидев его хмурую перекошенную физиономию, испугаются, убегут, исчезнут. Он стыдился своего облика, от одной лишь мысли об этом парализовалось всё тело намертво приклеившись к асфальту. Но наконец, настал кульминационный момент, и он все же подошёл к ним, позабыв о работе, о жизни своей в гнетущих стенах, обо всём. В этот самый миг, он переступил порог, идя навстречу новым открытиям, выходя за дверь, не имея ни малейшего понятия, что находится за ней.

Комната опустела.