Этрусское зеркало - Наталья Солнцева

- Деньгами буду распоряжаться я, - решительно заявила она Данилину, переступив порог его квартиры. - Какого числа ты получаешь зарплату?

И пошло-поехало! Примерно раз в месяц Катерина рассказывала мужу историю какой-нибудь своей подруги, которая вышла замуж за бизнесмена и не знала нужды в деньгах. При этом намекая, что неплохо бы и Алексею Степановичу заняться тем же.

- Я инженер, Катенька, - пытался объяснять он. - И ученый. А не торгаш. Я не умею делать деньги, я могу их только зарабатывать. По-моему, ты знала, на что можешь рассчитывать.

Катерина тоже была инженером, но оставила работу, как только вышла замуж.

- Женщина должна быть домохозяйкой, - заявила она. - И заниматься семьей. Материальное обеспечение - дело мужчин.

Новая супруга вела строгий учет каждого рубля, выдавая Данилину на карманные расходы такие гроши, что он стеснялся зайти с товарищами в кафе или бар, выпить пива, а на подарки близким - маме и Алисе - вынужден был откладывать загодя, копейку к копейке, чтобы бдительная Катерина не заметила.

- Ни к чему столько тратить на ерунду, - говорила она. - Ты не так много зарабатываешь, чтобы разбрасываться деньгами направо и налево. И вообще, не пора ли тебе подумать о научной карьере, раз ты не способен заниматься предпринимательством. Мы не можем во всем себе отказывать.

Отчасти уступив ее понуканиям, отчасти - чтобы поменьше бывать дома, Алексей Степанович действительно погрузился в научные исследования. Он ушел в них с головой от внутреннего краха, в котором боялся себе признаться. Наука оставалась его единственным интересом в жизни, если не считать матери и сестры.

Катерина была прекрасной хозяйкой - квартира блестела чистотой, холодильник ломился от вкусных кушаний, одежда Данилина выглядела идеально, выстиранное и выглаженное белье стопками лежало в шкафу… но ее отношение к деньгам напоминало одержимость маньяка. В каждом взгляде жены, в каждом ее многозначительном вздохе чувствовался справедливый немой укор: что ж ты, мол, неумеха, держишь семью на грани нищеты?

До нищеты, разумеется, им было далеко. Зарплата Данилина позволяла хорошо питаться, покупать добротную одежду и кое-какие вещи. Мебель в квартире была не итальянская, но вполне современная, удобная и красивая; кухня оборудована бытовой техникой; в ванной стояла хорошая стиральная машина. А когда Алексей Степанович получил научную степень и премию за открытие в области лазерных технологий, Данилины купили машину. Но Катерине все чего-то не хватало. Она хотела отдельную квартиру с евроремонтом, шубку из чернобурки, украшения с бриллиантами, как у ее подруг, отдых на Французской Ривьере, дачный коттедж…

Хронически неудовлетворенные запросы превратили ее в истеричную, вздорную бабу, вечно всем недовольную, вечно находящуюся на грани нервного срыва.

- Посмотри, до чего ты меня довел! - рыдала она, с ненавистью глядя на Данилина. - Ты неудачник! С твоими мозгами давно можно было написать кучу книг, преподавать где-нибудь в университете Нью-Йорка или в Кембридже. А ты сидишь в Москве, в Медведкове, и ни к чему не стремишься! Ты обманул меня… сломал мне жизнь. О, как я тебя презираю!

На четвертый год брака терпение Алексея Степановича лопнуло. Второй развод превзошел первый по всем параметрам. Катерина ободрала мужа как липку. Он не желал ни во что вникать, ничего делить и мечтал только об одном - побыстрее избавиться от скандальной супруги. Ему пришлось заплатить за это.

Пока Данилин доигрывал последний акт семейной драмы, мать его слегла, а сестра отбилась от рук. Непрерывные ссоры и выяснения отношений между братом и Катериной гнали ее из дому. Да и потом Алексею Степановичу было не до Алисы. Он медленно выходил из депрессии после развода, с трудом возвращался к нормальной жизни. Он не мог, не хотел ничего больше слышать ни о какой любви, ни о каких личных взаимоотношениях и решил посвятить себя науке.

Алиса все еще казалась ему ребенком. И вдруг она привела в дом этого верзилу Глеба! Данилин пришел в ужас. Он потратил немало душевных сил, чтобы убедить сестру получить финансовое образование, которое даст ей уверенность в завтрашнем дне, стабильный заработок, и тут… появляется призрак новой драмы: Алиса и Глеб. Они оба слишком молоды, легкомысленны и материально необеспеченны. Алексей Степанович готов был содержать сестру, но вовсе не готов выдать ее замуж за такого же студента, как и она сама. Что они будут делать? Где и на что жить?

Правда, Алиса о замужестве пока не думала, но у Данилина, умудренного опытом, возникли серьезные подозрения, что эта мысль может посетить ее очаровательную головку в любой момент. Он еще помнил шок, когда она заявила, что не собирается после школы продолжать учебу, а будет работать манекенщицей в модельном агентстве. Чего Данилину стоило убедить ее отказаться от этой безумной идеи! Он нанял сестре репетиторов, устроил ее в институт и вздохнул с облегчением.

Ему и в страшном сне не могло присниться, что она сбежит из дома. И с кем? С недоумком Глебом! Алексей Степанович несколько раз поговорил с ним и пришел в ужас. Такие идеи до добра не доведут.

- Я не оправдываю Глеба, но чем твои взгляды на жизнь лучше? - возмутилась Алиса, когда он высказал ей свое мнение. - Разве они сделали тебя счастливым?

Данилину было нечего возразить.

- О чем вы задумались, Алексей Степанович? - спросила молоденькая практикантка, усаживаясь за его столик. - Вы ничего не едите! Все остынет…

Он едва сдержал готовую вырваться грубость. Какое ей дело? В последнее время людское любопытство начало его раздражать.

- Мы едем на выставку, - не терпящим возражений тоном сказала Ева, выходя из ванной. - Надеюсь, ты не забыл?

Смирнов понимал, что от посещения «Этрусских тайн» ему не отвертеться, и прикидывал, как бы совместить культурную программу с поисками Алисы Данилиной.

- Мне только что звонил Леша, - издалека начал он. - Спрашивал, нет ли новостей о сестре. Ты прочитала ее тетради?

- Пару листков.

- Какое у тебя сложилось мнение?

- Интересная девочка, - задумчиво сказала Ева. - По нескольким страничкам судить рано… однако даже по ним виден сложный, напряженный внутренний мир.

- Ты говоришь, как литературный критик, - усмехнулся Всеслав.

- А ты норовишь улизнуть от поездки на выставку Рогожина! - рассердилась Ева.

- Вовсе нет, дорогая. Я как раз проснулся с горячим желанием насладиться шедеврами этого выдающегося мастера кисти.

Ни одна жилка не дрогнула на лице Славки при этих словах. Ева подозрительно посмотрела на него и пошла на кухню готовить завтрак.

- Будем пить чай с бутербродами! - крикнула она оттуда.

Телефонный звонок заглушил ответный возглас господина Смирнова.

- Всеслав! - завопил неизвестный, едва сыщик взял трубку. - Немедленно приезжайте! Немедленно! У нас… О боже!

- Кто говорит?

- Чернов… Двадцати минут вам хватит, чтобы добраться?

- Куда? - не мог сообразить Смирнов. - Что случилось?

- На выставку «Этрусские тайны»! - продолжал вопить Анисим Витальевич. - Нас ограбили! Ограбили! Господи… что я скажу спонсору?! Придется отменять открытие! Какой скандал…

- У нас был договор, касающийся Рогожина, - недовольно перебил его Всеслав. - Я провел необходимые розыскные мероприятия, но безрезультатно. Художник исчез, и за сутки его не найти.

- При чем тут Рогожин? Речь не о нем. Украдены картины! В выставочном зале полнейший разгром… Ради бога! Мы теряем время!

- Звоните в милицию, - невозмутимо посоветовал сыщик. - Они занимаются кражами.

- Я вас умоляю! Какая милиция?! - взвизгнул Чернов. - Вы что, смеетесь надо мной? Через два часа открытие выставки! Вы понимаете? Приглашены известные люди, пресса, телевидение…

- Ничем помочь не могу. За два часа сам Эркюль Пуаро не нашел бы для вас украденные картины.

Анисим Витальевич перешел с крика на слезную мольбу:

- Господин Смирнов, я заплачу вам любые деньги за ваши услуги… Мне рекомендовали вас как блестящего профессионала. Никто не ждет, что вы вернете картины в считаные часы. Просто найдите их! Я не собираюсь заявлять в милицию. Я не собираюсь отменять открытие, это уже невозможно. С меня потребуют такую компенсацию, что я буду разорен! Господи, как же мне объяснить вам… Приезжайте, ради всех святых! Здесь, на месте, я все вам расскажу и покажу. А потом мы уберем следы нападения и откроем выставку для посетителей. Другого выхода у меня нет.

Смирнов поднял глаза и увидел расстроенное лицо Евы. Это решило дело.

- Хорошо, - сказал он. - Ждите. Через полчаса я буду.

- Вы возвращаете меня к жизни… - облегченно выдохнул Чернов.

Ева вопросительно смотрела на сыщика.

- Мы не будем завтракать, - сказал он, кладя трубку. - Собирайся побыстрее. Рогожинские шедевры похищены неизвестными злоумышленниками. Так что сначала поедем на выставку, а потом перекусим где-нибудь.