Мой дядюшка Освальд - Роальд Даль

В этот момент вернулись дамы, и все мужчины из нашей группы, бросив на них испуганный взгляд, спрятали коробочки с пилюлями по карманам. Они встали, приветствуя своих жен. Сэр Чарльз внезапно оживился, пританцовывая пересек комнату и с глупым видом запечатлел на алых губах леди Мейкпис сочный поцелуй. Она смерила его недоумевающим взглядом, словно спрашивая: «А это еще зачем?» Ничуть не смутившись, он взял ее под руку и повел к группе гостей. Мистер Мицуко беспокойно сновал по залу взад и вперед, пристально рассматривая женскую плоть, словно торговец лошадьми, разглядывающий кобыл на рынке.

Я тихо выскользнул на улицу и через полчаса был уже дома, на авеню Марсо. Свет был потушен, и все уже отправились спать, но, проходя мимо комнаты мадемуазель Николь, я заметил отблеск свечи в щели между дверью и полом. Сучка дожидалась меня, но я решил не ходить к ней. Там для меня больше не было ничего нового.

Еще на рассвете своей карьеры я решил, что меня могут заинтересовать лишь новые женщины. Незачем ходить по кругу. Это все равно, что перечитывать детектив. Ты точно знаешь, что произойдет дальше. Тот факт, что я недавно нарушил правило, дважды переспав с мадемуазель Николь, не в счет. Мне просто нужно было проверить действие порошка.

И кстати, всю свою последующую жизнь я придерживался принципа «Одна женщина — на один раз» и рекомендую его всем деятельным мужчинам, любящим разнообразие.

5

В ту ночь я спал хорошо. В одиннадцать утра меня разбудила мадам Буавен, молотившая в мою дверь обоими кулаками.

— Вставайте, месье Корнелиус! — кричала она. — Немедленно спускайтесь! Там обрывают звонок и требуют вас еще до завтрака.

Я быстро оделся и уже через две минуты был внизу. На булыжной мостовой у парадного стояло не меньше семи человек, никого из них я раньше не видел. Они являли собой весьма живописную группу — все в разноцветных униформах с золотыми и серебряными пуговицами на сюртуках.

Оказалось, что это курьеры. Они явились из британского, германского, русского, венгерского, итальянского, мексиканского и перуанского посольств. И каждый принес письмо, адресованное мне. Я взял у них письма и сразу же прочитал. Во всех говорилось примерно одно и то же: еще пилюль. Они умоляли прислать им пилюли. Передать пилюли с подателем письма и так далее и тому подобное.

Я велел курьерам подождать на улице, а сам вернулся к себе в комнату и написал следующее послание в ответ на каждое из писем:

Достопочтенный сэр, прошу принять во внимание, что производство пилюль обходится крайне дорого. Весьма сожалею, но вынужден сообщить, что с этого момента каждая пилюля будет стоить одну тысячу франков.

В те времена один фунт стоил двадцать франков, следовательно, я просил ровно пятьдесят фунтов стерлингов за одну пилюлю, А в 1912 году пятьдесят фунтов стоили, наверное, раз в десять дороже, чем сейчас. По сегодняшним стандартам я просил примерно пятьсот фунтов за пилюлю. Абсурдная цена, но они могли себе ее позволить. Кроме того, они были помешаны на сексе, а любая умная женщина подтвердит, что состоятельный мужчина, помешанный на сексе, становится самой легкой добычей на свете.

Я сбежал вниз, вернул письма курьерам и велел передать их хозяевам. К этому времени объявились еще два курьера: один из министерства иностранных дел, а второй из военного министерства. Когда я строчил ответы с указанием цены на эти два письма, ко мне в роскошном экипаже явился сам мистер Мицуко. Его вид привел меня в ужас. Накануне вечером он был бодрым, подвижным японцем с ясным взором. Сегодня утром ему едва хватило сил вылезти из экипажа, и когда он заковылял ко мне, его колени подогнулись. Я едва успел его подхватить.

— Дорогой мой! — выдохнул он, цепляясь руками за мои плечи. — Дорогой мой! Это чудо! Восхитительно! Это… это величайшее открытие всех времен!

— Держитесь, — сказал я. — Вы хорошо себя чувствуете?

— Конечно, хорошо, — с трудом выговорил он. — У меня просто нет сил, только и всего. — И он захихикал. Крошечный восточный человечек в цилиндре и фраке был такой маленький, что верх его цилиндра едва доставал мне до подбородка — он стоял, вцепившись в меня, и глупо хихикал. — У меня не осталось сил, я просто вымотался, но любой на моем месте чувствовал бы себя так же, мой мальчик.

— Что случилось, сэр? — спросил я.

— Я соблазнил семь женщин! — задыхаясь от восторга, восклицал он. — Не наших малюток-японок! Нет, нет, нет! Это были огромные, сильные француженки! Я имел их всех по очереди — бэмс, бэмс, бэмс! И все, как одна, кричали: камарад, камарад, камарад! Я чувствовал себя великаном среди этих женщин, вы понимаете, молодой человек? Я выглядел великаном, размахивающим своим гигантским членом.

Я пригласил его в дом и усадил в гостиной мадам Буавен. Налил ему стакан бренди, который он осушил одним глотком, и постепенно его белые щеки вновь приобрели привычный желтоватый оттенок. Я обратил внимание на кожаный мешок, привязанный к его правому запястью; когда он положил его на стол, внутри послышался звон монет.

— Вам следует вести себя более осмотрительно, сэр, — предупредил я. — Вы мужчина небольшой, а пилюли слишком велики. Я бы посоветовал вам принимать лишь половину дозы. Полпилюли вместо одной.

— Вздор! — возмутился он. — Вздор и хренотень, как мы говорим в Японии! Сегодня я собираюсь принять три пилюли вместо одной!

— Вы прочитали инструкцию на этикетке? — забеспокоился я. Не хватало мне тут мертвого японца. Я сразу представил себе разразившийся скандал, вскрытие, дознание и коробочки с моим именем в его доме.

— Я читал этикетку, — заявил он, опрокидывая в себя еще один стакан буавеновского бренди, — и плевать на нее хотел. Может, мы, японцы, и невелики телом, зато наши члены огромны: именно поэтому мы кривоноги.

Я решил разубедить его, назначив двойную цену.

— Боюсь, пилюли стоят необычайно дорого, — заметил я.

— Деньги — не проблема, — отмахнулся он, показывая на кожаный мешок. — Плачу золотыми монетами.

— Но, мистер Мицуко, — пытался образумить его я, — каждая пилюля обойдется вам в две тысячи франков! Их производство весьма трудоемко. На изготовление одной пилюли уходит уйма денег.

— Я возьму двадцать, — не моргнув глазом, заявил он.

«Господи, — ужаснулся я, — он убьет себя».

— Я не могу дать их вам, — сказал я, — пока вы не дадите мне слово, что станете принимать не больше одной пилюли за раз.

— Не нужно меня учить, юный ковбой, — отрезал он. — Несите пилюли.

Я поднялся к себе, отсчитал двадцать пилюль и положил их в простой пузырек. Я не рискнул указывать свое имя и адрес на этой партии.

— Десять пилюль я отправлю императору в Токио, — поделился со мной своими планами мистер Мицуко, когда я передал ему пузырек. — Благодаря им я стану самым приближенным к его королевскому величеству.

— Императрица тоже станет весьма приближенной, — заметил я.

Он ухмыльнулся и выложил монеты из кожаного мешка. Все они были достоинством в сто франков.

— Двадцать монет за каждую пилюлю, — отсчитывал он. — Всего получается четыреста монет. И они того стоят, юный кудесник.

После его ухода я сгреб монеты и быстро унес их в свою комнату.

«Господи, — подумал я, — я уже богат».

Но к концу дня я стал еще богаче. Один за другим возвращались посланцы из посольств и министерств. Все они имели самые точные инструкции и точно отсчитанные суммы денег, в основном в золотых двадцатифранковых монетах.

Вот что у меня получилось:

Сэр Чарльз Мейкпис — 4 пилюли = 4000 франков

Немецкий посол — 8 пилюль = 8000 франков

Русский посол — 10 пилюль = 10 000 франков

Венгерский посол — 3 пилюли = 3000 франков

Перуанский посол — 2 пилюли = 2000 франков

Мексиканский посол — 6 пилюль = 6000 франков

Итальянский посол — 4 пилюли = 4000 франков

Французский министр — 6 пилюль = 6000 франков

Французский генерал — 3 пилюли = 3000 франков

Всего — 46 000 франков

Мистер Мицуко — 20 пилюль = 40 000 франков

Итого — 86 000 франков

Восемьдесят шесть тысяч франков! По курсу сто франков к пяти фунтам я вдруг оказался владельцем состояния в четыре тысячи триста английских фунтов. Невероятно! На такие деньги можно купить хороший дом да экипаж с парой лошадей в придачу. Можно даже купить великолепный автомобиль последней модели!

В тот вечер на ужин мадам Буавен подала рагу из бычьих хвостов. Оно оказалось довольно сносным, и я бы съел его с аппетитом, если бы не месье Буавен, который чавкал, причмокивал и заглатывал еду самым омерзительным образом. В какой-то момент он взял свою тарелку и вылил соус прямо себе в рот вместе с парой морковок и большой луковицей.

— Жена говорит, что к вам сегодня приходили странные посетители, — прочавкал он. Его лицо было заляпано коричневым соусом, в усах застряли кусочки мяса. — Кто эти люди?