Пряные ночи - Автор неизвестен - Древневосточная литература

Тогда Ситт Будур посмотрела на юношу, узнала его и сказала: «О брат мой, ты уехал в дальние края, и вести от тебя перестали доходить до меня». — «Верно, — отвечал Марзуван, — но Аллах благополучно привел меня назад. Я хотел уехать во второй раз, но от этого меня удержала лишь ужасная весть о твоем безумии. Мое сердце опечалилось из-за тебя, и вот я пришел с надеждой, что, быть может, мне удастся освободить свою любимую сестру от того, что ее терзает». — «О брат мой, — вопрошала Будур, — ты тоже думаешь, что меня постигло безумие?» — «Да», — отвечал Марзуван. И Будур сказала: «Нет, клянусь Аллахом, это не так! Как сказал поэт:

«Мне говорили: «Безумен ты от страсти к возлюбленной».Сказал я: «Жить в радости дано лишь безумным.

Очнуться влюбленные не могут уж никогда,К безумным же изредка приходит припадок.

Безумен я! Дайте мне того, кто мой отнял ум,И если безумие канет, меня не корите»».

И тут Марзуван понял, что она влюблена, и сказал ей: «Расскажи мне свою историю, о сестра моя, поведай о том, что тебя постигло. Может быть, в моих силах будет совершить то, что принесет тебе освобождение».

И Ситт Будур отвечала: «О брат мой, слушай же мою историю. Однажды ночью я пробудилась ото сна, в последнюю треть ночи. Я села прямо и увидала рядом с собой юношу, самого прекрасного из всех… Язык устанет описывать все его прелести. Он подобен был ветви ивы или тростника… И я подумала, что это султан дал ему приказ испытать меня, так как отец мой давно склонял меня выйти замуж за сватавшихся ко мне царей, а я отказывалась. Это и помешало мне разбудить юношу: я боялась, что если я обниму его или согрешу с ним, он расскажет об этом моему отцу. Тогда я уснула рядом с ним, а проснувшись, не нашла его подле себя, зато увидела на своей руке его перстень вместо моего — наверное, юноша взял его у меня. Вот мой рассказ. В этом и кроется причина моего безумия. Сердце мое, о брат мой, привязалось к тому юноше с тех пор, как я его увидела, и от великой любви и страсти я не вкушаю пищи и не знаю сна. И нет у меня теперь иного дела, кроме как лить слезы и читать стихи днем и ночью».

Заплакала царевна Будур и произнесла такие стихи:

«Приятны ль мне услады после страсти,Когда в душе пасется та газель?

Влюбленных кровь — ему пустяк пустейший,Душа измученных по нем лишь тает.

Ко взорам его ревную своим и к мыслям,И часть меня над частью соглядатай.

И веки у него бросают стрелы,Разят они, в сердца к нам попадая.

До смерти я смогу ль его увидеть,Коль в здешней жизни мне найдется доля?

Храню я тайну, но слеза доносит,Что чувствую, и знает соглядатай.

Он близок — близость с ним, увы, далеко,Далек он — мысль о нем от меня близко».

Потом Ситт Будур сказала Марзувану: «Вот видишь, брат мой, что меня постигло? И ничем ты мне помочь не сможешь». Марзуван опустил ненадолго голову к земле, дивясь и не зная, что делать, а потом он поднял голову и сказал: «Все, что с тобой случилось, — истина, но история с тем юношей не поддается моему разумению. Однако я пойду по всем странам и буду искать способ тебя излечить. Быть может, Аллах сделает твое исцеление делом рук моих. А ты пока потерпи, о сестра моя, и без меня не горюй!» Затем Марзуван простился с Будур, пожелал ей твердости и вышел от нее. А царевна стала читать такие стихи:

«Твой призрак по душе моей проходит,Хоть путь далек для пешего посланца.

Мечты тебя лишь к сердцу приближают.Как молнию сравнить с очками зорких?

Не будь далек, ты — свет моего глаза,Когда уйдешь, не будет ему света».

Марзуван в это время пришел в дом своей матери и проспал там всю ночь, а наутро собрался в путешествие. Юноша ездил из города в город, плавал с острова на остров в течение целого месяца. И вот он вступил в город, называемый ат-Тайраб, и пошел, выведывая у людей новости в надежде, что найдет лекарство для царевны Будур. Прежде, всякий раз входя в какой-нибудь город, Марзуван слышал, что царевну Будур, дочь царя аль-Гайюра, поразило безумие, но, достигнув города ат-Тайраба, он услышал весть о Камар-аз-Замане, сыне царя Шахрамана, о том, что тот болен душевным расстройством и безумием.

Тогда Марзуван спросил у людей, как добраться до города, где живет царевич, и ему сказали: «То место находится на островах Халидан, и до них от нашего города целый месяц пути по морю, а сушею шесть месяцев». И Марзуван сел на корабль, направлявшийся на острова Халидан, и в течение месяца для него дул попутный ветер. Наконец корабль дошел до островов. Но когда он приблизился и ему осталось только пристать к берегу, налетел вдруг сильный ветер, сбросил мачты и порвал ткань, отчего паруса упали в море и перевернулся корабль со всем, что в нем было. Тогда каждый начал спасать себя сам, а что касается Марзувана, то волны бросали его, пока не принесли к подножию царского дворца, в котором жил Камар-аз-Заман. И по велению судьбы случилось так, что это было в тот день, когда к султану Шахраману собрались вельможи и эмиры, чтобы служить ему. Царь сидел на троне своем, а голова его сына возлежала у него на коленях, и евнух отгонял от юноши мух. Прошло уже два дня, как Камар-аз-Заман не разговаривал, не ел и не пил, и сделался он тоньше веретена.

У ног царевича, возле окна, выходящего на море, стоял визирь. Он поднял взор и увидел, что большие волны несут человека, который уже близок к гибели. Сердце визиря сжалилось над несчастным. Он подошел к султану Шахраману и сказал: «Я прошу у тебя позволения, о царь, спуститься во двор и открыть ворота дворца, чтобы спасти жизнь человеку, который тонет в море. Быть может, Аллах за этот добрый поступок освободит сына твоего от недуга». — «О визирь, — отвечал ему царь, — довольно и того, что произошло с моим сыном по твоей вине. А вдруг случится так, что ты вытащишь этого утопающего, а он, когда узнает о нашем несчастье и увидит моего сына в таком состоянии, станет злорадствовать надо мною. Что ж, если хочешь, спасай его. Но, клянусь Аллахом, если этот утопающий выйдет из воды и увидит моего сына, а потом уйдет и станет говорить с кем-нибудь о наших тайнах, я отрублю голову сначала тебе, а потом ему, так как ты, о визирь, являешься главным виновником того несчастья, что приключилось с нами. Делай же, как тебе вздумается».

Тогда визирь поднялся и открыл потайную дверь дворца, ведшую к морю. Пройдя по мосткам двадцать шагов, он вышел к воде и увидел, что Марзуван уже близок к смерти. Визирь протянул руку, схватил его за волосы и потянул за них. Он вытащил юношу из моря, но тот пребывал в бессознательном состоянии. Живот у Марзувана был полон воды, а глаза его выкатились. Визирь подождал, пока дух вернулся к утопающему, а затем снял с него одежду и одел его в сухое платье, а на голову его повязал тюрбан, взятый у одного из своих слуг. Затем советник сказал юноше: «Знай, что это я был причиною того, что ты спасся и не утонул. Так не стань же причиною смерти твоей и моей». — «Как же такое может быть?» — спросил Марзуван. И визирь отвечал: «Ты сейчас поднимешься и пройдешь между эмирами и визирями, и никто из них не заговорит с тобой из-за Камар-аз-Замана, сына нашего султана».

Услышав это имя, Марзуван вспомнил о цели своего путешествия, однако он решил притвориться незнающим и спросил визиря: «А кто такой Камар-аз-Заман и что с ним приключилось?» На это старик отвечал ему: «Это сын нашего султана Шахрамана. Бедный юноша болен и лежит в постели; ему нет покоя; он не ест, не пьет и не спит ни днем, ни ночью. Он близок к смерти, а мы потеряли надежду излечить его и уверились в его близкой кончине. Берегись же долго глядеть на него и смотреть не на то место, куда ставишь ногу, иначе пропадет и твоя, и моя душа».

«Ради Аллаха, о визирь, — воскликнул Марзуван, — расскажи мне об этом юноше. В чем причина его недуга?» — «Я не ведаю причины, — отвечал старик. — Знаю только, что три года назад царь просил его жениться. Камар-аз-Заман отказался, а отец разгневался на него и заточил его в башне. Наутро юноша стал утверждать, что он спал всю ночь рядом с девой неземной красоты, чьи прелести бессилен описать язык. Царевич сказал нам, что снял с ее пальца перстень и надел его на свой мизинец, а ей он отдал свое кольцо. И мы не знаем, что думать об этом и как поступить. Заклинаю же тебя Аллахом, о дитя мое, когда поднимешься со мною во дворец, не смотри на царского сына и иди своей дорогой, ибо сердце султана полно гнева на меня».