Жизнь длиною в лето. Часть 1 - Наталья Медведская

Кармель удивилась:

– В смысле? Я родилась в городе.

Бабулька фыркнула:

– Корни твои здесь. Мне так хотелось увидеть кого-нибудь из вас, особенно твою маменьку, и посмотреть в её бесстыжие глазки. Достойную старость она обеспечила Маше. Палачи с горя проглотили бы пыточные инструменты, потому что твоя маменька их переплюнула.

Кармель мучительно покраснела. Она не знала, о чём думала мать, оставляя бабушку без помощи. Ей же самой даже не приходило в голову поинтересоваться, как живёт бабушка Маша?

– Бабушка никогда не жаловалась, – выдавила из себя Кармель. – Она всегда говорила, что у неё всё хорошо.

Ираида Кимовна постучала по столешнице сухеньким кулачком.

– А мозг включать не пробовали? Что дорогая Асенька не помнит, как ей жилось в родной деревне? Я сколько раз уговаривала Машу: «Скажи зятю, пусть воду в дом проведёт. И не надо самому, пусть местным работягам деньги оставит. Они всё сами сделают». Так нет же. От неё только и слышала: «Ой, ты знаешь, Ираидочка, какой занятой человек мой зять. Да и Асенька вся в делах. А я привыкла. Мне не трудно, справляюсь». Она и умерла так, словно боялась доставить беспокойство. Я лично ещё та штучка, но твоя бабушка, редкой душевности человек – не заслуживала такого отношения.

Кармель сглотнула слюну и спрятала задрожавшие руки под стол.

– Как умерла бабушка?

Ираида Кимовна затушила сигарету, налила в чашку остывшую воду из чайника. Её лицо погрустнело, морщины стали глубже. Даже задорно торчащие волосы поникли.

– Маша держала с десяток кур. Тем вечером она принесла мне яиц. Мы немного посидели во дворе. Маша и говорит: «Сегодня лягу пораньше, что-то устала я». На следующее утро я выпустила Инквизитора во двор, а сама села завтракать. Смотрю в окно, а этот гад сделал подкоп под забором и пролез в загородку к курицам. Я бегом. У Таксы хорошо развит охотничий инстинкт, она может передушить всех кур. Кинулась в загородку, а куры-то заперты в сарае. Я в дом. Уже знала, что найду. Маша не могла не открыть курочек вовремя. Она лежала на кровати, будто спала. Никому из вас хлопот не доставила.

Кармель вздохнула и опустила голову. Ей хотелось плакать, но она стыдилась слёз перед едва знакомой старушкой, которая к тому же осуждала её.

– Твои родители примчались по звонку и так быстро организовали похороны, что мы охнуть не успели. МЧС нервно курит в сторонке. Они ухитрились похоронить Машу в тот же день вечером. Уж как их соседка Маня уговаривала: «Мол, не по-людски хоронить так поздно. Побудьте с покойницей ночь в доме». Куда там! Представляю, сколько денег выкинули из-за спешки. Как только с моргом договорились? В общем, в шесть вечера гроб в могилу опускали. Видно сильно не хотелось твоим родителям оставаться на ночь в Захарьино. Ася отдала нам ключи от дома, сказала: «Возьмите себе всё, что захотите». Маня забрала халаты и кофты, я на память – фото и вазочку из синего стекла. Вот так-то. Был человек, и за один день не стало. А ты чего не приехала бабушку хоронить?

Кармель подняла голову и посмотрела в окно на пышные кусты лебеды.

– Я в поход ходила с друзьями, мама не посчитала нужным мне сообщить.

Ираида Кимовна вставила в мундштук новую сигарету, но зажигать её не стала.

– Вполне верю. Ася держала себя так, будто королева снизошла до нас простолюдинов. Красивая у тебя мать, ничего не скажу, но холодная, как рыба. Копия моей невесточки. Только я не Маша, терпеть не буду. Это она могла полгода пенсию собирать, чтобы съездить к вам в гости с подарками. А потом нам с Маней рассказывать байки, как вы её замечательно принимали. Только не всегда ей удавалось скрыть свою грусть. Один только раз призналась мне, что чувствует у вас себя ненужной, лишней.

Кармель вспомнила потерянный вид бабушки, которая бродила по дому, пытаясь общаться с ними. А у них для неё не находилось времени. И про подарки вспомнила. Она всегда засовывала их в шкаф и забывала. Ей бабушка обычно дарила шёлковые и тёплые шарфики, Эйтану и отцу рубашки, а матери набор полотенец или комплект постельного белья. Белье и полотенца мать складировала в комоде, рубашки носил только Эйтан, а она так ни разу и не надела подарок.

– А сейчас-то чего явилась? – пробудила собеседницу от воспоминаний Ираида Кимовна.

– Дом покупателям показывала.

Старушка ехидно улыбнулась.

– Попугала покупателей джунглями, сначала надо было порядок навести, а потом товар предъявлять. Ты это, хоть фотоальбомы забери домой, а то ведь новые хозяева выволокут всё на кучу, да и сожгут. Для чужих это просто хламьё.

– Заберу. Надеюсь, сегодня Сашка сделает машину. Побываю дома, вернусь сюда и приведу двор в порядок.

– Ну-ну…– недоверчиво протянула Ираида Кимовна. – По себе сужу, поэтому и говорю: ты явно ничего тяжелее ложки не поднимала. Хотя… поживём – увидим. – Старушка прикурила сигарету, другой рукой, похожей на птичью лапку, уцепила чайник. – Мне пора, Инквизитор заждался. Хорошо, что тебя Маня не видела, она бы за бабушку почище меня отругала. Маня-то её лет тридцать знает.

Кармель проводила взглядом щуплую сухую фигуру соседки. Потом навела порядок на кухне и позвонила Кузнецову.

– Привет, Крыжовник. Как там моя машина?

– Часа через три будет готова. Подходи, заберёшь. – В трубке слышались голоса Толика и Чучи.

«Алкаши, пьют уже что ли?» – удивилась Кармель.

Вышла на улицу, позвала кошку.

– Кис-кис.

Подождала, животное так и не появилось.

Чтобы убить время, отправилась на поиски фотоальбомов. В серванте на нижней полке обнаружила три альбома: очень старый, в чёрной потрескавшейся дерматиновой обложке, поновее в розовой бархатной и самый большой в синей обложке из плюшевой ткани. Открыла первый. С пожелтевших снимков на неё смотрели молодые и весёлые люди. Одна молодёжь. Строители Бама. Вспомнила Кармель. А ведь ей в детстве бабушка рассказывала, что она познакомилась с дедушкой на стройке. Он водил огромный Белаз, а она работала крановщицей. Кармель нашла фото бабушки. Тоненькая стройная девушка в лёгком шифоновом платье стояла рядом с высоким широкоплечим блондином. Перебрала все снимки. Вот они за свадебным столом такие счастливые. Какая красивая пара: оба светловолосые, голубоглазые, чем-то похожие. Как жаль, что она никогда не видела деда. Он умер задолго до её рождения. Кармель открыла розовый альбом. В нём были собраны детские снимки мамы. «Наверно только у по-настоящему любящих людей мог родиться такой необыкновенно прелестный ребёнок. Да уж мама Ася сначала оказалась чудесной малышкой, потом необыкновенно милым подростком и, наконец, девушкой – настоящей красавицей. Почему же из этой любви выросла махровая эгоистка? Кармель любила мать, но, тем не менее, понимала: да, эгоистка. В третьем альбоме она обнаружила свои фото, Эйтана, родителей, старательно подписанные, с датами, пояснениями. Представила, как бабушка вечерами разглядывала снимки и, может, ей становилось не так одиноко. Кармель сложила альбомы в пакет, переоделась в свою не очень свежую, да еще в пятнах одежду, замкнула входную дверь и потопала к автомастеру за машиной.

Возле двора Кузнецовых Кармель обнаружила уже знакомую компанию друзей.

– Можешь забрать машину, – Александр вложил ключи в руку Кармель. – Чем это от тебя несёт? – Он принюхался: – Дымом. Костёрчик жгла?

Чуча с трудом сфокусировал взгляд на ней и пьяно захихикал.

– Ты там часом бабкину хату не спалила?

Толик решил внести свою лепту и, окинув взглядом Кармель, добавил:

– А ты уже не так хорошо выглядишь, как давеча.

Кармель посмотрела на мятые брюки в жирных пятнах, она не нашла утюг, а пятна без порошка не отстирывались и процедила:

– Я, может, первый раз так выгляжу, а вы, судя по всему, каждый день. – Она села за руль, включила зажигание. – Саш, спасибо за ремонт.

***

– Ну и надо было сбавлять цену, – заявила мать, выслушав рассказ Кармель о бурьяне в человеческий рост во дворе, огороде и палисаднике. – Вряд ли мы найдём покупателей на эту халупу.

– Мам, ты родилась в этой халупе, – напомнила ей Кармель. – Может, съездим, возьмём из дома на память о бабушке вещи и если сами не сможем навести порядок, наймём кого-нибудь. Там люди рады любому заработку.

– А я не хочу это помнить. Кстати, ты свободна, вот и займись бабушкиным подворьем, – нашлась Ася Ивановна. – И не тащи много старья из дому, достаточно пары вещей на память.

– Мам, а почему мы ничего не сделали для бабушки, она оказывается жила в жутких бытовых условиях?

– Мы предлагали ей переехать к нам. Она не захотела. – Мать нервно передёрнула плечами. – Мы собирались…но всё времени не хватало. Да она и не жаловалась, привыкла. – А ты с чего вдруг такая сердобольная стала? Когда она приезжала в гости, у тебя и минуты не нашлось побеседовать с ней.

Кармель помрачнела:

– А у тебя? Да мы все хороши. Бросили бабушку одну.