Том 20. Дом шалунов - Лидия Чарская

На шее Кудлашки красовался блестящий розовый воротничок француза, повязанный роскошным ярко-красным галстуком; нежная голубая манишка прикрывала горло и грудь собаки. На всех четырех лапах Кудлашки было надето по цветному носку m-r Шарля; два лиловых — на передних ногах, два золотисто-желтых — на задних.

К довершению всего на голове Кудлашки красовалось что-то странное, привязанное веревкой к шее.

M-r Шарль хотел броситься к Кудлашке, но она вихрем пронеслась мимо него, сбросила два носка, манишку, воротник, забралась под дальнюю скамейку и с остервенением стала сдирать с головы тот странный предмет, который был надвинут ей на самые уши.

В это время снова распахнулась дверь и весь красный как рак в класс влетел Карл Карлович. Он махал руками и кричал что-то по-немецки. Но что — никто не мог разобрать. Никто, кроме Витика Зона разве, который проскользнул за ним следом и теперь преспокойно сидел на своем обычном месте с невинным лицом. Ему ничуть не странным показалось то, что, вместо обычных густых волос, на голове Кар-Кара красовался носовой платок, завязанный под подбородком.

Тайна носового платка была известна Витику: сегодня он пробрался, после обеда, в комнату немца и, пока тот спал, стянул с головы Карла Карловича парик, для того чтобы нахлобучить его на мохнатую голову Кудлашки.

Он же нарядил собаку и в принадлежности костюма m-r Шарля, припрятанные накануне в укромном местечке, позади дивана.

М-r Шарль взглянул на господина Вейса (фамилия Кар-Кара), господин Вейс — на m-r Шарля.

М-r Шарль позеленел, Кар-Кар побагровел.

Оба без слов поняли один другого.

Минуту они смотрели друг на друга. Но вот Кар-Кар быстро подошел к французу и, взволнованный, хотел что-то сказать, но вдруг платок соскользнул с головы Кар-Кара, и она предстала перед всеми пансионерами розовая, без единого волоска на темени, блестящая, гладкая и круглая как шар.

Мальчики хохотали. Кудлашка носилась по классу, как угорелая. За Кудлашкой носился господин Вейс, желая спасти парик. За Вейсом m-r Шарль. Оба вспотевшие, оба красные, оба злые. А мальчики хохотали все громче и громче.

Наконец, Кар-Кару удалось схватить Кудлашку за хвост. Хвать! И парик очутился в его пальцах. Но в каком виде! Вместо красивых волос, на верхушке парика зияла огромная дыра. Тем не менее Кар-Кар напялил парик на голову, так что дырка пришлась как раз посередине. Точно сияние получилось на голове почтенного немца. Это было очень смешно.

— Глядите, у нас в классе взошло солнце! — прокричал, хлопая в ладоши, Павлик Стоянов.

— Нет, это месяц выплыл из-за тучи! — вторил ему Арся Иванов.

И мальчики заливались хохотом. Но ни Кар-Кар, ни Жираф не имели никакой охоты смеяться.

Между тем Кудлашка, освободившись от неудобного для нее головного украшения, принялась освобождаться и от других принадлежностей совершенно лишнего ей костюма. Она безжалостно теребила манишку, рвала воротничок и стягивала зубами с лап злополучные носки француза. Наконец, ей удалось освободиться. Последний носок упал. Кудлашка подпрыгнула на радостях так высоко, что попала лапами на стол. На столе стояла чернильница и лежал классный журнал. Миг — и чернильница опрокинута вверх ногами. Черный ручей потек по журналу, по столу и с тихим журчаньем полился на пол.

— О! О! — воскликнул Кар-Кар.

— О! О! — вторил ему Жираф и воздел обе руки к потолку.

Потом они исчезли за дверью класса.

Мальчики затихли сразу. Теперь было уже не до смеха. Что-то скажет директор, когда узнает все? Шутка зашла слишком далеко. Даже самые отчаянные шалуны поняли это.

Прошло полчаса. Мальчики сидели как на иголках. Каждый сознавал, что дело заварилось нешуточное. Особенно плохо себя чувствовал Витик Зон. Он выдумал эту затею, он устроил шутку и подвел товарищей. Его приятель, Павлик, чувствовал себя не лучше. Павлик Стоянов любил Витика, как родного брата. И когда наказывали Витю, Павлик чувствовал наказанным самого себя. Поэтому он вздрогнул с головы до ног, когда Витик вскочил на стол и крикнул оттуда не совсем спокойным голосом:

— Рыцари! Я самый большой шалун из вас всех! Недаром же папа, отдавая меня на исправление к Макаке, сказал: "Господин Макаров, если вам удастся исправить моего сына — это будет чудо". Да, я сознаю, что я гадкий шалун. И в этот раз я поступил особенно скверно. Все это я сознаю. Но больше всего мне жаль, что, чего доброго, вас всех накажут из-за меня. Я один заслуживаю наказания и желаю быть наказанным. Поэтому вот что я решил. Слушайте! Отвезите меня на необитаемый остров, знаете, тот, что посреди реки, и оставьте меня там. Я читал, что Робинзон Крузо исправился на необитаемом острове. Я тоже исправлюсь.

— Там летучие мыши и совы живут. Там нехорошо тебе будет, Витик! — отозвался Бобка Ящуйко.

— Так что же? Пусть они ему нос отъедят, по крайней мере шалить меньше будет, — злорадно произнес Гога Владин.

— Гога! Еще одно только слово, и я тебе покажу где раки зимуют! — крикнул Павлик Стоянов и покрутил перед самым лицом Гоги кулаком.

— Вы так не смеете! Я пожалуюсь Александру Васильевичу! — вскричал, заступаясь за Гогу, графчик Никс.

— А-а, ваше сиятельство, господин граф, и вы изъявили, наконец, желание испробовать трепку. Сейчас мы попотчуем вас! — и Павлик Стоянов решительно направился к графчику.

Графчик был не из смелых. Он завизжал на весь класс и внезапно юркнул за спины товарищей.

Мальчики захохотали. Класс снова наполнился криком и визгом.

Вдруг оглушительный треск раздался за окном.

— Откройте скорей! — произнес тоненький голосок.

Алек Хорвадзе поспешил открыть окно.

На подоконнике показалась фигурка Жени.

Все мальчики кинулись к ней.

— Ура, Женя! Ура!

— Тсс! — произнесла Женя. — Я пришла сообщить вам новость, печальную новость. Раскройте уши и слушайте!

— Ну, Женя! Ну же, говори, что такое?

— Приготовьтесь, повторяю я, услышать печальную новость. Сейчас я очутилась случайно за дверью дядиного кабинета и слышала все. Дядя, Жираф и Кар-Кар совещались насчет Котиной собаки. "Мальчики от рук отбились с тех пор, как собака…" — говорил Шарль. А Кар-Кар все кивал и кивал головой, как всегда. И они решили: сегодня ночью, пока все будут спать, взять Котину собаку и приказать дворишку, чтобы он завел ее в лес подальше и оставил там или отдал в соседнюю деревню. Поняли?

Едва только Женя успела произнести последнее слово, как Котя закричал во весь голос:

— Не отдам Кудлашки! Ни за что не отдам! Помру вместе с нею! Лучше по…

Он не докончил. Руки Алека Хорвадзе легли ему на рот.

— Молчи! Понял?! Молчи! Мы же придумаем что-нибудь, чтоб Кудлашку не обидели. Сейчас придумаем. А то если ты будешь кричать, то подведешь Женю.

Котя затих поневоле. Он только крепко обнял Кудлашку и прижал ее к груди, повторив еще раз, что не расстанется с нею ни за что на свете. Женя с ловкостью мальчика перепрыгнула через окно и исчезла в саду. Она исполнила свое дело. Рыцари между тем уселись в кружок и стали совещаться. Это было "тайное совещание вождей", как торжественно объявил всем Алек. Гога и Никс не были приняты в совещание и ходили по классу, язвительно улыбаясь. Им было досадно, что от них постоянно скрывают все. Совещались долго, но ничего придумать не могли.

— Пропало наше дело — не будет у нас Кудлашки, — произнес унылым голосом Павлик, и мальчики печально разбрелись по своим местам.

В ту же ночь Кудлашка исчезла. Это было большой неожиданностью для г. Макарова, который еще не успел отдать приказания увести ее со двора.

Все ходили пораженные таинственным исчезновением собаки. Не был удивлен один только мальчик. Он знал один, куда девалась Кудлашка. И этот мальчик был Котя.

Глава 6

Прошла еще неделя. За эту неделю Котя, под руководством директора, который сам давал детям уроки русского языка, выучился плавно читать. Котя оказался очень способным мальчиком. Он быстро все запоминал и, присутствуя на уроках, внимательно слушал все, что рассказывал Александр Васильевич и чему учили его помощники, и даже выучил много немецких и французских слов.

— Положительно, совсем особенный мальчик! — говорил г. Макаров, очень довольный своим маленьким учеником, обращаясь к своим помощникам. — Он будет служить хорошим примером для наших шалунов и лентяев.

Кар-Кар и Жираф вполне согласились с мнением директора.

— Эйн прехтигер юнге![3] — повторял Кар-Кар, когда речь заходила про Котю.

Макака узнал от Коти, что он круглый сирота, что был у него злой дядя Михей, что убежал он от этого дяди, потому что тот бил его постоянно. Александру Васильевичу понравился откровенный рассказ мальчика, и он еще больше привязался к Коте.