Игра всерьез - Хелена Фенн

Девушка медленно вышла на террасу.

Несмотря на раннее утро, уже стало очень тепло. Было видно, как теплый воздух маревом струится над зеленью окрестных холмов. В высокой траве, рядом с лестницей, раздавалось стрекотание цикад. Проникающие сквозь ветви раскидистого дерева лучи солнца играли бликами на вымощенной камнем террасе.

Особый уют древней террасе придавало буйство различных оттенков стелящихся побегов розовых, красных и белых цветов герани, особенно ярких на фоне увитых плющом серых стен замка. Эшли сидел на деревянном стуле за овальным столом и спокойно читал газету, попивая кофе из белой фарфоровой чашки. Обутая в мягкие туфли, Джейн бесшумно приблизилась к мужу. Лишь когда она стала выдвигать для себя стул, Филипп поднял голову.

— Мадам Саксон принесет сейчас еще рогаликов, — с холодной вежливостью произнес он.

— Знаю, я встретила мадам Саксон в холле… — Девушка сделала паузу, с опаской поглядывая на мужа, но затем все же продолжила: — Я думала, ты уже давно уехал.

— Я отличие от тебя я не убегаю от неприятных ситуаций, — немедленно парировал ее выпад Филипп.

— Да, я вижу. — Это прозвучало неубедительно, даже застенчиво. — Выходит, ты предпочитаешь остаться здесь и отомстить?

— Возможно, и так. — Филипп налил себе еще кофе.

— Зачем ты меня мучаешь?! — потеряв самообладание, воскликнула Джейн. — Сначала ты приехал за мной, а когда я предъявила доказательства твоей вины, у тебя даже не хватает… совести, чтобы потихоньку исчезнуть отсюда!

Филипп поставил чашку и, прищурив глаза, внимательно посмотрел на нее.

— Мне нужно принять решение. — Эшли откинулся на спинку стула. — Я должен подумать, хватит ли у меня сил и желания сохранить то, что осталось от фарса, называемого нашим браком.

Яркий румянец окрасил щеки Джейн.

— Если дело во мне, то с нашим… нашим браком покончено! — прошипела она, и в тот же момент у нее вырвался стон. Дура, не умеющая себя сдержать, — их брак еще и не начинался…

— Покончено? — Мягкий тон лишь усиливал безжалостность его слов. — Я бы сказал, что у нас еще остались незавершенными некоторые дела…

— Если речь идет о сексе, то можешь забыть о нем! — страстно сказала Джейн. — Я никогда не лягу в постель с мужчиной, избившим до полусмерти свою первую жену!

— Ты лжешь! — возразил Филипп. — Полчаса назад ты просто пылала страстью ко мне.

На это возразить было нечего. Джейн густо покраснела. Это справедливо, к чему спорить? Появившаяся на террасе мадам Саксон принесла рогалики, кофе и чашку для Джейн.

Когда экономка ушла, Филипп молча придвинул поближе к Джейн корзиночку с рогаликами, затем спокойно добавил:

— Еще меня волнует вопрос: смогу ли я заняться любовью с женщиной, которая верит в то, что я избивал свою первую жену?

— Было бы достаточно, если бы ты просто сказал, что это неправда… — начала Джейн, но осеклась под его колким взглядом…

— Если тебе хватило бы моих заверений, — усмехнулся Филипп, — почему ты не дождалась моего возвращения в номер гостиницы?

— Я…

— Ты уже решила, что я виноват, — заявил он с легкой неприязнью. — И, черт возьми, кто знает? Возможно, и в самом деле ты связала свою судьбу с чудовищем, для которого избить жену — настоящее удовольствие.

— А что я должна была подумать, Фил? — Слезы душили девушку, но глаза оставались сухими. — Эта женщина на фотографиях. Ведь она была твоей женой?

— Да. Мы были женаты около двух лет. Мне было двадцать, ей — восемнадцать.

— Мне бы хотелось узнать о ней… — с трудом промолвила Джейн.

— Ладно. Ее звали Лайза Миллиган, она из богатой семьи банкиров Чикаго. Ее родные всегда интересовались искусством. Вместе с сестрой-близнецом Лайза владела небольшой художественной галереей. Наш брак очень быстро распался. Вот и все.

— Почему ты не рассказал всего этого до свадьбы? — Джейн заглянула мужу в глаза. Почему ты мне солгал?

— Я не лгал тебе. Я просто не сказал, что был женат.

— Но почему?

— Ты не спрашивала меня.

Джейн стало трудно дышать.

— Ты сводишь меня с ума… — с мукой в голосе произнесла девушка. — Хорошо, Филипп! Теперь я тебя спрашиваю. Будь любезен, скажи мне, пожалуйста, как все обстоит на самом деле? Может, я еще о чем-то забыла поинтересоваться? Скажи мне правду!

— А мне интересно, — лениво растягивал слова, развалясь на стуле, Эшли, — почему ты только что хотела заняться со мной любовью. Ведь твое сознание уже было отравлено этим анонимным письмом. О чем ты думала, Джейн? Неужели тебя, как некоторых женщин, возбуждает общение с подонками?

— Ради Бога, прекрати, Фил. — Джейн бросало то в жар, то в холод от этого неприятного разговора, к горлу неумолимо подступала тошнота.

— Бывали случаи, когда женщины писали в тюрьмы письма осужденным за убийство, — ледяным тоном продолжал развивать свою мысль Эшли, — и предлагали себя в качестве любовниц.

— Как ты смеешь…

Джейн очень хотелось вскочить и убежать. Но усилием воли она сдержалась. Ведь именно этого он и добивается: заставить ее уйти из-за стола, так же, как он явно наслаждался своим превосходством, когда недавно довел ее до неистовства в постели, а затем унизил. Очевидно, Филиппу Эшли просто нравится всегда и везде чувствовать себя хозяином положения.

— Филипп, я не приглашала тебя сюда. Этот замок принадлежит моей семье… — нетвердо произнесла Джейн, решив указать наглецу его место.

— Замок принадлежит мне, — спокойно поправил он ее.

— Нет! Я тебе не верю. — Вскрикнув, Джейн в ужасе уставилась на мужа. — Мой отец никогда бы не продал его.

— Даже твой отец не застрахован от финансовых проблем, — кратко пояснил Эшли. — В свое время я сделал ему предложение по поводу покупки замка, он его принял, вот и все.

— Почему же папа ничего не сказал мне?

— Я хотел сделать тебе свадебный подарок, сюрприз… — В глазах Филиппа появились злые искорки. — Ну разве не любезно с моей стороны?

Джейн молча разломила рогалик, намазала его маслом и задумчиво принялась за еду. Эшли купил замок? Для нее? Голова пошла кругом. Ее любимое пристанище принадлежит ему? А разве она не принадлежит ему?

Запах кофе на секунду отвлек Джейн от тяжких размышлений. Она налила себе кофе в чашку, добавила сливок и сделала несколько глотков. Кофеин помог ей собраться с мыслями.

— Я уеду. После завтрака, — с горькой иронией произнесла она наконец. — При сложившихся обстоятельствах я не могу навязывать тебе свое общество!

— Джейн… — Филипп произнес ее имя так, что она подняла голову и взглянула на него. — Тебе придется остаться здесь. Ты — моя жена, если ты еще помнишь об этом. И вчера в церкви обещала быть со мной и в горе, и в радости.