Другая Вселенная - Бертрам Чандлер

В этот момент Мэйхью звучно прочистил горло и произнес:

— Похоже, я что-то нащупал…

— Да? — прошептал Кэлхаун. — Ну же?

Мэйхью хихикнул.

— Похоже, обычное послание. «Флора Макдональд»…

— Вы слышите ее? — настойчиво спросил Кэлхаун. — Она жила на Земле в восемнадцатом веке, это героиня якобитского движения…

Мэйхью снова захихикал.

— Это… не героиня. Это грузовое судно из Новой Каледонии. Вот, опять то же самое… Четкий сигнал. Похоже, все присутствующие мне помогают!

— Мистер Мэйхью, вы разрушаете необходимую атмосферу!

— Коммандер Кэлхаун, я согласился принять участие в этом эксперименте, потому что мне сказали, что просто эксперимент!

Что-то тихонько звякнуло.

Мэйхью и Кэлхаун умолкли и как по команде, уставились на стол. Тамбурин, только что примагниченный к стальной поверхности стола, медленно соскользнул и, чуть покачиваясь, поплыл через все посещение, в сторону втягивающего вентиляционного отверстия. Оно находилось у самого пола.

Граймс раздраженно фыркнул. Черт бы побрал этого Мэйхью! Нашел время поупражняться в телекинезе! То, что «развлекался» именно Мэйхью, Граймс не сомневался. Даже среди псиоников немногие владели такой способностью — не говоря уже о простых смертных. Ох, и достанется же кому-то после этого «сеанса»! Граймс твердо решил вызвать телепата «на ковер» и отчитать по полной программе.

Но…

Но в характеристике Мэйхью ничего не сказано о способностях к телекинезу. Может быть, тамбурин соскользнул случайно, а сейчас его несет поток воздуха?

И тут фисгармония дико взвыла.

Кэлхаун подскочил так, что едва не вылетел из магнитных сандалий.

— Нельзя ли обойтись без шуток? — заорал он. — Это религиозная церемония! Мисс Шмидт, немедленно прекратите! Сейчас же! Свет! Включите свет!

Яркий свет ударил по глазам. Тамбурин висел в воздухе, как и полагается предмету в невесомости, и медленно двигался в сторону решетки… Слишком медленно. Медленнее, чем его мог двигать поток воздуха. Кэрен Шмидт корчилась, точно в судорогах. Ее ноги барабанили по педалям, а скрюченные пальцы — по клавиатуре, извлекая громкие диссонирующие аккорды. Лицо девушки превратилось в маску, из открытого рта при каждом выдохе вылетали мелкие капельки слюны.

Граймс привстал на своем месте:

— Доктор Тодхантер! Взгляните, что с мисс Шмидт?

— Нет! — громко прошептал Кэлхаун. — Нет! Немедленно сядьте!

— С той женщиной было то же самое, — тихо сказала Соня.

— Разрешите пройти! — Тодхантер пытался пробраться к мисс Шмидт.

И вдруг она заговорила.

Это был мужской голос — низкий, гортанный, с хрипловатыми нотами. Сначала казалось, что голос говорит на неизвестном языке. Потом удалось различить некоторые слова.

— Падаете… вы падаете. Во тьме, в пустоте — вы скитаетесь и падаете… Я смотрю на вас, и мне все равно. Вы будете искать и найдете, будете искать и потеряете… Я — наблюдатель…

— Кто ты? — звучно спросил Кэлхаун.

— Я — наблюдатель.

— Ты принес нам послание?

— У меня нет послания, — раздался смех, который, казалось, звучит со всех сторон. — Почему у меня должно быть послание?

— Скажи, достигнем ли мы цели?

— Почему я должен говорить вам? Почему вы должны достичь цели? Что такое успех, и что такое неуспех?

— Но ты должен передать послание! — возмущенно выпалил Кэлхаун, забыв о должной почтительности. Несмотря на серьезность ситуации, Граймс фыркнул. Говорят, язычники опрокидывали своих идолов и лупили их плетьми и палками, если те не выполняли возложенных на них обязательств…

Громовой смех потряс стены кают-компании.

— Бедный маленький человек, что ты хочешь узнать? День и час своей смерти, чтобы провести остаток жизни в страхе, пытаясь избежать неизбежного?

Кэрен Шмидт выпрямилась и снова опустила руки на клавиатуру. Но теперь вместо хриплой какофонии раздались величественные полнозвучные аккорды. Граймс не был знатоком классики, но эту музыку он узнал, и по коже пробежал озноб. Кэрен играла «Похоронный марш» Шопена.

— Это послание, которого ты ждал?

— И это все, что ты можешь сказать?

Соня Веррилл отстегнула ремень, который удерживал ее на скамье, и выпрямилась в полный рост.

— Это и есть предел твоих знаний — то, что мы и так знаем? То, что все мы однажды умрем?

Смех стих, словно кто-то выключил невидимые динамики, а потом тот же голос спокойно произнес:

— Вот послание вам.

И в ту же секунду по всему кораблю заголосили сирены. Система Карлотти обнаружила Призраков.

Глава 10

Он был виден из боковых иллюминатора. Так мог выглядеть любой корабль, который синхронизировал с «Дальним поиском» уровни темпоральной прецессии — ничего необычного, если не считать, что экраны радара и масс-индикатора были абсолютно чисты. Новая антенна Карлотти — огромный элллипс из ленты Мебиуса — застыла, нацелившись на корабль-призрак. А сквозь дружный хор сирен и свистящий вой генераторов Манншенна уже прорывалось, нарастая с каждой секундой, ровное басовое гудение: это набирали обороты магнитогенераторы, превращая «Дальний поиск» в огромный соленоид.

— НСТ-передатчик молчит, сэр, — негромко проговорил радист. — И Карлотти… тоже.

Суинтон разглядывал корабль в дальномерную оптику.

— Кажется, я разобрал название… «Рейнджер».

— Любопытно, — Граймс покачал головой. — Получается, это тот самый корабль, который я собирался присоединить к нашему Флоту.

— Направить на них прожектор, сэр?

— Думаю, не стоит. Если все пойдет как надо, скоро поговорим с ними, без азбуки Морзе.. Готово, мистер Рэнфрю?

— Готово, сэр.

— Ну, вот и отлично. Тогда…

Граймс замялся. Надо было отдать приказ — но обычное «Огонь!» для этой ситуации явно не подходило.

— Контакт, — подсказала Соня.

Рэнфрю склонился над дисплеем, похожим на экран радара. Там, в центре паутинной сетки, белело пятно — корабль-Призрак. Лейтенант вцепился в рукоятки приборов, словно собственными руками удерживал цель в перекрестье прицела. Один из его подчиненных монотонно вел обратный отсчет:

— Двадцать пять… пятьдесят, семьдесят пять, восемьдесят пять… девяносто, девяносто пять… шесть… семь… восемь… девять…

Наступила тишина. Двое техников возле установки переговаривались вполголоса, но Граймс не разобрал ни слова. И тут Суинтон оторвался от оптики и громко объявил:

— Он подает световые сигналы. Похоже, Морзе…

— Готово! — крикнул Рэнфрю. — Давайте!

Раздался короткий вой, потом антенна Карлотти затрещала. Техник, который стоял рядом, отпрянул и чихнул. В воздухе сильно запахло озоном. Возникло невыносимое напряжение — казалось, воздух в рубке звенит. Может быть, это натягивалась ткань пространства-времени? Внезапно Граймс обнаружил, что каждый человек, каждая вещь в рубке раздвоилась. В этом было что-то противоестественное и жуткое. Вот Суинтон снова склонился к оптике, от него отделился другой Суинтон, подошел к Рэнфрю и его команде и о чем-то с ними говорит. Рэнфрю тоже двое: один обеими руками опирается на приборную доску, другой чихает, вытирает нос платком и снова чихает. Голоса наслаивались друг на друга — прямо как в ирландском парламенте… Стоп, откуда он знает, что происходило в ирландском парламенте? Напряжение росло, оно ощущалось физически, причиняло невыносимую боль. Звон впивался в барабанные перепонки тысячами иголочек. Казалось, растягивается каждая клеточка мозга — сильнее, сильнее… и вдруг что-то лопнуло.

«Рейнджер» был уже ясно виден в иллюминаторы. Он был близко, слишком близко — и продолжал угрожающе расти на глазах. Из динамика радиосвязи раздался голос, до странности похожий на голос Суинтона:

— Идиоты! Что вы там вытворяете?

Граймс обнаружил, что он сидит в капитанском кресле, хотя не мог вспомнить, каким образом в нем оказался. Есть только один способ избежать столкновения — включить вспомогательные реактивные двигатели. Но малейший выброс массы в искривленном континууме, во время работы Манншенновского Движителя может привести к самым немыслимым последствиям… Но выбора нет. Даже если немедленно выключить генераторы, остаточного магнетизма вкупе с инерцией будет достаточно, чтобы корабли столкнулись.

Еще секунду Граймс колебался — а потом нажал кнопку.

На корме коротко взвыл двигатель — и тут же смолк. Корабль качнуло. На мгновение появилась псевдогравитация. Все, кто находились в рубке, попадали, кто-то стукнулся о переборку и громко выругался.

…За иллюминаторами не было ничего — ни странного корабля, ни размытого сияющего веретена Линзы Галактики, ни звезд, ни туманностей…

Только Вечная Ночь.

Глава 11

Прошло несколько часов. Двух мнений быть не могло: непонятно каким образом «Дальний поиск» оказался в Абсолютном Ничто и Нигде. Ни средства связи, ни телепатия, ни навигационные системы не могли помочь выбраться отсюда. Здесь некому было принять сигнал, здесь не на что было ориентироваться — вокруг не было никого и ничего — о чем можно было бы поговорить, или за что зацепиться.