Платон. Книга первая. В прятки с судьбой - Алексей Секунов

— Ребята, поему нашему Арарату крупно повезло, — не унимался здоровяк, — у него такая красавица жена.

Мутный сидевший за рулем повернул голову назад и громко предложил.

— Платон, ты дай Роберто в челюсть, может он и успокоится.

Платон с радостью согласился и уже, было замахнулся для точного удара, как вдруг Роберто остановил его жестом.

— Не надо меня бить. Я же не специально. Я больше не буду так делать.

— А мы тебе для верности, чтобы уж точно знать, что тебя не прорвет, — ответил Семен. В салоне послышался дружный хохот. Испугавшийся не на шутку, Роберто замахал руками.

— Парни не надо.

— Ладно, не парься, не тронем мы тебя, — успокоил его Платон. Тот томно выдохнул и замолчал. Остальную часть дороги проехали почти молча.

Гул и радостные возгласы, идущие наперебой с многочисленными тостами и звоном бокалов, наполненных шампанским, начали нарастать по мере приближения гостей к загсу. Войдя в загс, Платон остановился и открыл рот от изумления, теперь он понимал, почему загс называют ДВОРЦОМ бракосочетания. Много света и воздуха. Ощущения незабываемые. Колонны, выполненные в старинном стиле, прекрасные люстры, резные двери и прочие ошеломляющие прелести. Вопреки ожиданиям Платона, расписались, теперь уже, Верховцевы, очень быстро без лишнего фарса. Платону и Че Геваре предложили расписаться, как свидетелям, со стороны невесты расписывались две молодые девушки студентки, которые тоже учились с Андроповым на одном курсе, но их он не знал. Так получилось, что Платон подошел расписываться самым последним. Остальные свидетели оставили ему место для росписи между аккуратным росчерком девушки студентки и грозной надписью «Че Гевара», от свидетеля Ливадного. Внутри горело очень сильное и непреодолимое желание поставить огромный жирный крестик, в качестве росписи, но он все-таки пересилил себя и быстрым движением расписался.

— Объявляю вас мужем и женой, — прозвучал усиленный наномикрофоном голос женщины, в красивом красном костюме, стоящей за трибуной, — Поздравьте друг друга супружеским поцелуем!

Вероника и Арарат, под бурные овации родных близких и друзей, слились в поцелуе. Вся эта картина невольно вызывала улыбку на лице, и даже строгий и вечно брутальный Платон слегка улыбнулся. Женщина разрешила родителям поздравить молодоженов, а за тем, конечно, настала очередь друзей. Пожелания лились рекой, каждый говорил, кто во что горазд. Казалось, будто именно свадьбу Верховцевых этот загс запомнит навсегда.

Вечером, когда после «экскурсии по городу» в составе свадебного кортежа, все добрались до арендованного родителями Арарата на вечер итальянского ресторана, и, когда на столах почти не осталось спиртного, только молодожены оставались, по-прежнему бодры и счастливы. Платон, повесив свой пиджак на спинку стула, откинулся назад, заставив стул подняться на дыбы, выставив две передние ножки. Че Гевара, сидевший рядом, будто скороговорку рассказывал ему о поездке на Урал. Платон мало что понимал из всего сказанного его другом, но самые интересные слова он уловил: этногенез и особенности пассионарного взрыва. Что это он не знал, но уж очень умно и загадочно они звучали, поэтому и отложились в памяти. По ресторану разлилась музыка — медленный танец. Молодые Верховцевы, не отрываясь друг от друга, танцевали уже весь вечер. Платон же за неимением для себя лучшей партии, сидел и выслушивал лекцию по истории от Че Гевары. Вдруг что-то в голосе соседа привлекло внимание Андропова. И он, до этого момента смотревший на девушек студентов, беззаботно танцующих со своими молодыми людьми, повернул голову к Че Геваре и вслушался в его речь.

— …найденные в лесу капища очень о многом говорят. Во-первых, это поистине исключительно древние места, и ты будто бы касаешься истоков своей истории. Во-вторых, учеными доказано, что непонятные символы на столпах, если их перевести как-то на математический язык выстраиваются в одну целостную картину… Хотя, это всего лишь гипотеза. Ни один человек в мире не смог еще понять смысла этих символов, — протараторил Че Гевара и отпил немного вина из своего бокала. Он и так был уже почти пьян, но говорил, довольна связно, правда, иногда, в самых искренних моментах своего археологического прошлого, он вставлял не цензурные выражения, но тут же исправлялся.

— … по мне так там инопланетяне во всем виноваты. Это все они устроили!

Че взмахнул рукой, чуть не попав в салатницу локтем.

— Ого, брат, тебе уже хватит, — произнес Платон, отодвигая бокал подальше от друга. За окнами уже было темно, лишь то там, то тут мигали яркие огни вывесок и уличных фонарей.

— Стой, — взял Че Гевара Андропова за плечо, — ты ведь математику знаешь, — прошипел он на ухо юноше. Платон, из вежливости молча, кивну. Ему, в отличие от остальных гостей, яблочный сок в голову не давал и мыслил он отменно.

— Слушай Плутош, а почему бы тебе с нами не поехать? — выдал идею сосед.

— Куда поехать?

— Ну, на Урал… Ты же лучший у нас на потоке в математике, — все так же шепотом, будто боялся раскрыть мировую тайну, продолжал Че Гевара, — а прикинь, раскроем мы эту тайну, и какой в мире будет бум…

Сосед Платона громко хлопнул в ладоши, испугав родителей невесты, решивших немного передохнуть после веселых плясок. Платон ухмыльнулся своему другу и произнес:

— Я подумаю.

Че Гевара пару раз, молча, кивнул и повернулся к родителям невесты, тем временем к Андропову короткими шагами подошла одна из подружек Ники и позвала потанцевать. Через несколько секунд раздумий, московский аристократ принял решение: оставаться с пьяным археологом все равно не дело, а эта студентка не такая страшная на лицо как некоторые здесь присутствующие. Платон быстро встал и, взяв девушку за руку, быстро побежал к Верховцевым на танцплощадку…

Эпизод 3

Новые соседи

Земля, Россия, Москва, май 2356 года.

После свадьбы Верховцева прошло три дня, но следующее утро после свадьбы запомнилось больше всего, так как у Платона пронзительно болела голова. (Интересно от чего?) Числа, которые должны были выстраивать в его голове четкий анализ окружающего мира, прыгали в разнобой и показывали черт знает что. В то утро Платон зарекся, что, во что бы то ни стало, не будет жениться. Со своей будущей избранницей он ограничится, пожалуй, гражданским браком и 60 квадратными метрами в центре Москвы.

Числа, летающие в глазах из стороны в сторону, мигом встали на место после двух чашек кофе и холодного душа. Если и начинать свое утро с чего либо, то это «что-либо» должно быть душем и горячим кофе. Ну, по крайней мере, так думал Платон и во многом оказывался прав. Кофе для него было подобием эликсира жизни, способного привести в чувства даже мертвого. Не просто мертвого, а уже давно мертвого. Потому что тот термояд, что варил для себя Андропов, мог употреблять только он сам.