Соседская вечеринка - Джейми Дей
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Через несколько мгновений он уже помогает разгружать машину. Это кое-что говорит о его характере. Может означать, что он не ленив, но с другой стороны, его выгнали из колледжа. Что, если дело было не в его оценках? Я вспоминаю о его словах, сказанных в день вечеринки, – о том, что местью можно наслаждаться. Интересно, он пришел к такому выводу, основываясь на личном опыте?
Слово «месть», конечно же, навевает мысли о Райли Томпсон. Если кто-то и заслуживает возмездия, так это Райли, и не только потому, что она сдала меня как школьного вандала. На самом деле я не один раз становилась жертвой ее жестокого сердца.
Из моего окна видно окно спальни Райли. Было время, когда мы общались с помощью азбуки Морзе, используя для этого свет в наших комнатах. Тогда я наивно полагала, что наша дружба будет длиться вечно. Затем началась средняя школа, а вместе с ней и издевательства Райли.
Оглядываясь назад, я понимаю, что не должна была удивляться такому повороту событий. Мы стали друзьями только из-за близости домов, а не из-за личных качеств. Мы были одного возраста и пола и являлись единственными детьми в своих семьях, и как следствие Райли и я были втянуты в жизнь друг друга.
В течение нескольких лет мы оставались неразлучны. Райли была моей лучшей подругой, моим неизменным компаньоном по раздаче сладостей. На Хэллоуин мы всегда надевали парные костюмы. В нашей последней комбинации я была бейсбольным мячом, а она – битой. Как иронично! В один год мы рука об руку ходили от дома к дому, собирали столько конфет, сколько могли унести, а на следующий я стояла у входной двери Райли без нее, потому что она бросила меня ради новой крутой компании. В том году Уиллоу положила в мою наволочку несколько дополнительных упаковок с Reesés Pieces[9]. Я выкинула их в мусорное ведро.
Конечно, мне было больно, но что я могла поделать? Райли нашла новых друзей, все они были популярными девушками, которые никогда не признали бы меня «своей». Я неправильно одевалась, не интересовалась вещами, на которых они были зациклены, и меня не заботило, кто из мальчиков чем занимается. Уже тогда я начала больше думать о вырубке лесов, чем о блеске для губ и модных легинсах.
Начало конца наступило, когда Райли перестала здороваться со мной в школе. На девичьем языке молчание – это, по сути, формальное объявление войны. Быть проигнорированным – это одно, с таким справиться я могу. Но как только Райли начала действовать в соответствии с «менталитетом стаи», когда она и ее соратники изолировали меня, я превратилась из человека в добычу. Это был первый раз в моей жизни, когда я испытала настоящий стыд.
О, конечно, в школе нам читали множество лекций об ужасных последствиях издевательств. Фразы вроде «поддерживайте друг друга», «проявляйте сострадание», «расширяйте возможности друг друга», «выбирайте доброту» и бла-бла-бла вбивались в нас, начиная с сентября, но Райли и ее команда были невосприимчивы к старой поговорке: «Если не можешь сказать ничего хорошего, не говори ничего вообще».
Парни-задиры, как правило, бьют или пихают, но девушки куда коварнее. Они эмоциональные ниндзя, наносящие незаметные раны, которые вы не видите и не чувствуете до тех пор, пока не истечете кровью и не окажетесь на грани социальной смерти.
Райли и ее банда установили за мной тайное наблюдение – ждали, высматривали, надеялись, что я сделаю неверный шаг. Мне не потребовалось много времени, чтобы дать им то, чего они хотели. Оказалось большой ошибкой, что я была любезна с учеником, стоявшим близко к нижней ступеньке школьной социальной иерархии. Мальчика звали Мэтью Бёрд[10] – довольно приятный парень, но у него не было фирменной одежды, спортивных навыков или подходящих друзей, которые сделали бы его популярным. Зато у него была непослушная копна темных волос, за что он получил прозвище «Птичье гнездо».
После того, как Мэтт однажды помог мне с заданием по математике, когда я пропустила школу, я невинно отплатила ему тем же. Думаю, Райли видела нас вместе в библиотеке. Этого оказалось достаточно. Уже на следующий день нас назвали «голубками», и я получила свое новое прозвище – Клуша Летти. То, что клуша – вид чаек, делало насмешку одновременно жестокой и умной. Идеальное сочетание.
Я помню, что ела на обед в тот день, когда впервые услышала свое прозвище, это была пицца, зеленая фасоль и маленькая упаковочка яблочного пюре. Все из-за травмы. Она гарантирует, что вы вспомните каждую болезненную деталь инициирующего ее события, чтобы оно могло укорениться в вашей душе и жить там вечно. «Клуша Летти» и «Птичье гнездо» за одну ночь стали сенсацией в средней школе Мидоубрука. Полетели шутки. Поняли – полетели? Ты приземлилась рядом с Мэттом за ланчем? Переезжаете на юг на каникулы? В школе кто-то даже подложил кучу веток мне под парту. Ладно, я признаю, что это было довольно забавно. Девушки говорили, что им нравятся мои перья, когда имели в виду мою одежду. Я поймала себя на том, что смеюсь вместе с ними, думая, что если смогу реагировать на их шутки именно так, то они не причинят мне сильной боли.
Не сработало.
Не все избегали меня, вероятно, это и спасало. Ребята из театрального кружка всегда были приветливы, и у многих из них были разносторонние интересы, что способствовало и моей активности. Я никогда не переставала дружить с Мэттом Бёрдом, но он уехал в начале восьмого класса. С тех пор я ничего о нем не слышала. Полагаю, у него с Мидоубруком связаны болезненные воспоминания, поэтому не сержусь на него за то, что он исчез.
С уходом Мэтта шуткам с птицами пришел конец, слава богу, но к тому моменту лед между мной и Райли стал намного толще.
И вот однажды случилось чудо. Она пригласила меня пройтись по магазинам с ней и ее друзьями. Я не могла бы быть более счастливой. Мне не нравилась роль изгоя, а приглашение казалось искренним. Я решила, что мои худшие дни, вероятно, остались позади.
Когда мы выходили из магазина, в котором продавались блестящие штучки, перед которыми девочки-подростки не в силах устоять, я услышала громкий звуковой сигнал: бип, бип. Что-то включило сигнализацию магазина. Следующее, что я помню, – это то, как кассирша выскочила из-за прилавка, чтобы преградить нам путь. Появился менеджер и потребовал, чтобы мы показали наши рюкзаки. Мы сделали, как нам было велено, и я была ошеломлена, точнее – в ужасе, обнаружив в своем рюкзаке три предмета, которые я определенно туда не клала.
Следующее, что я помню, менеджер позвонил в службу безопасности торгового центра, а они – моим родителям. По дороге домой я рыдала так, словно меня собирались отвезти в тюрьму, и не переставала клясться, что ничего не брала. Я настаивала на том, что одна из девочек положила эти вещи в мой рюкзак в качестве розыгрыша, но мои родители сначала мне не поверили. Они предположили, что я пыталась произвести впечатление на группу новых друзей.
В итоге мама, а не
