Стена - Александр Галин

Овцов. Софья Андреевна, пора отчеты составлять. Идите… Уборщица должна убирать… Давайте-давайте, не стойте. (Лузину.) Может, вы встанете?

Представитель. Александр Михайлович, пусть он полежит. Смотрится на первом плане.

Овцов. Может быть. Может быть (Кричит.) Кто там за диваном прячется? Вы там тоже лежите? Вам! тоже спать захотелось?

Захарьянц. Я не сплю, дорогой. Я умираю.

Овцов. Не верю вам!

Захарьянц. О-о! Слушай, я же умираю.

Овцов. Откуда в пьесе грузин? Прекратите паясничать! Это вы, Щеголев?

Захарьянц. Я приехал… к внуку из Бюракана. Зачем мне теперь номер? Мне кусок земли без всякой очереди дадут.

Овцов. Идея сама по себе неплохая… Стройка… Много приезжих из отдаленных республик. Как вы считаете, Степан Богданович?

Представитель. Идея неплохая.

Овцов. Не могу в зале усидеть. Начинается репетиция — тянет туда. (Направляется на сцену.) Предположим, вы играете грузина. Во-первых, он должен быть помоложе. В таком возрасте на ударные стройки не ездят… Хотя… может быть, может быть. Итак — вы грузин. Да? По кепке заметно. Почему у вас такой вульгарный акцент? Если вы играете тип южного человека, нельзя за манерой речи не видеть других особенностей народного характера. Акцент пока уберите совсем. Не надо с этого начинать.

Захарьянц. Начальник, ты кто?

Овцов. Немедленно снимите кепку. Вы думаете, надели ее и стали грузином?

Захарьянц. Я армянин! Зачем говоришь, что грузин!

Овцов. Нет-нет… Оставайтесь грузином. Снимите кепку. Дайте мне, я вам покажу. (Надел кепку.)

Захарьянц. Я заснул или умер?

Овцов. Он умирает, я сейчас не помню? Вполне может умереть.

Захарьянц. Почему умереть?

Уборщица. Дедушка, вы не бойтесь.

Захарьянц. Слушай, женщина, где я?

Дежурная. Александр! Останови репетицию!

Овцов. Что вы меня все время перебиваете? (Захарьянцу.) Посмотрите. (Берет чемодан.) Он приехал. Вот ему надо подняться по лестнице. Не бойтесь достоверных красок. Идите от жизни. (Тяжело поднимается, садится на ступеньки.) Устал… Сердце стучит с перебоем. Думает, надо подняться… надо идти… Собирает силы. Голову опустил… поднять уже трудно…

Дежурная. Саша, выслушай меня!

Овцов. Не время сейчас… подожди…

Дежурная. Прошу тебя, ты же смешон!

Овцов. Что?

Дежурная. Хватит… не суетись перед ним! Лучше посмотри, что творится на сцене! Перед кем ты гнешь спину? Сколько их сменилось за нашу жизнь? Ты кого-нибудь помнишь из них? Выгони его из зала!

Овцов. Что такое?

Дежурная (вдруг направилась к рампе. Громко в зал). Послушайте… я не знаю, чем вы занимаетесь у себя в управлении, здесь вы мешаете. Мы вас не звали… Придете, когда вас позовут!

Уборщица. Сонечка… милая… успокойся, не надо! Хотя ты во всем права! (В зал.) Навязали нам идиотскую пьесу.

Овцов (в зал). Это импровизация, вы поняли, конечно. (Кричит на сцену.) Все! Все! Давайте вернемся к пьесе! Строго по тексту… попрошу!

На лестнице появляется Кирилл с бутылкой и огромным бокалом. Его поддерживает Савченко. Оба в великолепном похмельном состоянии после уничтоженной бутылки ректификата.

Кирилл. Когда бы все так чувствовали силу

Гармонии! Но нет: тогда б и мирНе мог существовать: никто б не сталЗаботиться о нуждах низкой жизни,Все предались бы вольному искусству!Нас мало избранных, счастливцев праздных,Пренебрегающих презренной пользой.Из этой посуды, майор, я был когда-то отравлен.Пью чистую воду, как в добрые старые времена.

Савченко. В старые времена, Кирка, я был краса и гордость гарнизона. На вечерах в Доме офицеров чечетку танцевал. Были хромачи на специальной подошве. А подошло время выйти на гражданку, смотрю — каждый за какую-нибудь вещь держится. Взялся и я — живая вода. Сам-то я только, чтоб компанию поддержать. А Фомич до того силен стал — поллитровыми банками трескает. Дикость!

Кирилл (видит зал). Уходи, майор, уходи!

Савченко. Куда я уйду? Со спиртом я человек, без него — кто я? Ведь ты, Кирюха, почему со мной сейчас? Почему ты за меня держишься? Ты знаешь— там еще много осталось. А ведь сам я тебе не интересен. Плевал ты на меня. Ведь я не канистра, Кирюха. Я — человек. И вот, кацо! Ты думаешь, он шашлык? Он тоже человек! Кацо, родной, ты случаем не на рынок приехал? Давай, я тебе литровочку, ты мне килограмма три-четыре винограда.

Овцов (повернулся). Кто вас учил репетировать? На вас смотрят из зала.

Савченко увидел зал, дрогнул, но устоял.

Спуститесь вниз.

Савченко не двигается с места.

Вы что там, окоченели? Да что с вами сегодня?

Молчание.

(Захарьянцу.) Возьмите кепку, можете ее выбросить. Попробуйте точно так же умереть.

Захарьянц. Слушай, где я?

Овцов. В гостинице.

Захарьянц. Такие теперь гостиницы строят?

Уборщица. Дедушка.

Захарьянц. Слушай, женщина, выведи меня отсюда. Я еще живой? Или я умер? Я живой?

Уборщица. Вы туда не смотрите. Пойдемте. (Завела его в комнату Дежурной.)

Овцов спускается в зал.

Савченко (Кириллу). А где стена?

Кирилл. Нету…

Савченко. Куда мы пришли?

Кирилл. В театр.

Савченко. Что показывают?

Кирилл. У вас сегодня дебют.

Савченко. Куда смотреть надо?

Овцов. Кирилл, вы чем занимались?

Кирилл. Выпивал…

Овцов. Слава богу, хоть один занимался ролью. Кто там рядом с вами? Щеголев?

Савченко. Я за себя отвечаю. Вот документ. Написано… Сав-чен-ко. Савченко-о-о! Смотрим графу: дети. Они все взрослые. Имею теткинское удостоверение… В наличии на втором участке было два смесителя. Два из них полетели. Начальник цеха сказал при всех: из-за вас придется останавливать все производство. Фомич дал составить документацию какому-то змею. Тот на моторы…

Овцов. Вот, я вижу, настоящий инженер.

Савченко. Да какой я инженер? Мне начальник цеха при всех сказал: «Вы человек не на своем месте». Правильно. А что, остальные на своем? А я с кем это говорю? Кирюша, мы где? В клубе?

Фима (подошел к краю сцены). Это подойдет? (Играет.)

Овцов. Прекрасно… Играйте-играйте.

Савченко. Пошли назад в гостиницу.

Кирилл. Мы уже пришли.

Савченко. Правильно… Где мой номер? Вижу… Пойду прилягу. Положи меня на койку. (Уходит.)

Овцов. Хорошо, давайте закончим импровизацию и вернемся к пьесе. Все по местам. Вера Анисимовна, в чулан. Дежурная — на место… Этот все лежит. Он заснул там?

Сцена опустела. На лестнице показались Егоров и Настя.

Настя. Можно мне у тебя что-то спросить? Только I ты не обижайся! Ты кто? Герой-любовник?

Егоров. Да.

Настя. Надо же.

Егоров. Меня любят. У Егорова, кроме Вари, Наташа-диспетчер. Люда из управления. Всем он отказал из-за большой любви к производству. А Варе уступил. Она, знаешь, как говорит: «Сначала любовь, потом все остальное».

Настя. Хорошая роль. Я пробуду в вашем городе неделю. Ты еще порепетируешь со мной? У меня она получается хоть немного? (Ждет поцелуя.)

Егоров (видит зал. Тихо). Пойдем.

Настя. Можно я вас поцелую? У Вари есть такой текст…

Егоров. Здесь не надо.

Настя видит зал. Улыбается.

Настя (тихо). Смотрят…

Молчание.

Егоров. Пойдем…

Настя. Сейчас. А можно мне туда сказать?

Егоров пожал плечами. Отошел.

(Волнуясь.) Я только хотела предупредить… Чтоб у вас не было ошибки. В жизни… там… любовь на последнем месте… Знаете, пока до нее очередь дойдет. Мы ведь заморенные, зачуханные… Стыдно себя показать в театре… Ну вот, все…