Бетонный фламинго - Чарльз Вильямс

Точнее, в той степени, в какой Хэррис Чэпмен как личность или индивидуум ощущается по телефону.

Я встал и резко загасил сигарету.

— А к чему мне это?

— Если я назову цифру — сто семьдесят пять тысяч долларов, ты сочтешь ее веской причиной?

Я помедлил с ответом, все еще продолжая держать в руке изувеченный окурок.

— Ты шутишь?

— Разве по моему виду похоже, что я шучу?

— Откуда ты взяла бы столько денег?

— Естественно, от него.

— То есть украла бы?

Она холодно кивнула:

— Да, думаю, в твоем понимании — это кража. Но довольно необычный вид кражи и к тому же абсолютно недоказуемый.

— Такого в природе не бывает.

— В данном случае будет. Этот случай уникальный. Думаю, ты слышал выражение «идеальное преступление», такое, какое никогда не будет раскрыто?

Не сводя с нее глаз, я закурил новую сигарету.

Эта женщина привела меня в сильное замешательство. Я присел рядом с ней на край кровати.

— Должен признаться, что знаю о девушках не больше, чем знал, когда мне было девятнадцать, — сказал я. — Но даже при таком малом знании столь сложной материи могу уверенно сказать, что твой вид и твои слова совершенно не вяжутся друг с другом. «Идеальное преступление»! Как сказано! Но по твоему виду, по-моему, самое тяжкое преступление, какое ты способна совершить, — это использование показаний неисправного счетчика на автостоянке.

Мэриан сделала изящный жест тонкой ручкой.

— Я не утверждала, что когда-либо что-нибудь украла.

— Но теперь собираешься? Зачем?

— О причинах поговорим позднее. Я хочу знать, заинтересовало ли тебя такое дело?

— В деньгах я всегда заинтересован.

— Ты когда-нибудь совершал кражу?

— Нет. Но сомневаюсь, чтобы это имело большое значение. Меня еще никогда не искушали, предлагая сто семьдесят пять тысяч долларов.

— Значит, ты мог бы пойти на такое?

— Возможно. Но что гарантирует недоказуемость?

— Есть такие гарантии! — убежденно произнесла она. — Фактически никто даже не будет знать, что это кража.

— Вот даже как? Но ведь деньги не испаряются… А кстати, где они?

Мэриан изучающе посмотрела на меня.

— Кажется, ты говорил, что твой отчим — маклер. Так что ты должен знать, что такое торговый счет.

— Само собой!

— Вот и прекрасно! Хэррис Чэпмен имеет торговый счет в маклерской фирме Нового Орлеана.

Человек по имени Крис, голос которого ты только что слышал в записи, — официальный представитель, который ведет для него этот счет. И в данный момент акции и деньги на этом счету вместе составляют немногим больше ста восьмидесяти тысяч долларов.

Я невольно присвистнул, потом пристально посмотрел на нее:

— Итак?

— Ну, ты же знаешь, как ведется такой счет.

— Разумеется! Акции, которые он покупает, записываются на его счет, но хранятся в сейфах фирмы, так что ему нет надобности проходить всякие формальности — подписывать их и отсылать обратно, если он захочет их продать Поскольку он все время покупает и продает, ему проще снять телефонную трубку…

Тут только до меня все дошло окончательно, и Мэриан возликовала.

— Вот видишь! — воскликнула она.

— Ничего не вижу, — возразил я. — Деньги на таком счету так же неприкосновенны, как и в банке без подписи их не выдадут — тебе ли этого не знать? Фактически нужны даже две подписи. Сначала надо расписаться в совершении операции, потом подписать чек на получение денег…

Она прервала меня:

— Ты можешь выслушать меня хотя бы минуту?

Конечно, все это не так просто. И при других обстоятельствах не сработало бы. Но тут ситуация уникальная. Требуется самый элементарный подлог, потому что никто даже не посмотрит на подпись.

— Почему?

— Потому что ни у кого не возникнет сомнений в том, что деньги снял со счета сам Хэррис Чэпмен. И об этом позабочусь я…

— Ты бы лучше просветила меня хоть немного, — попросил я. — Кто такой Чэпмен и что тебя с ним связывает?

Она наклонилась вперед, стряхивая пепел с сигареты.

— Это — бизнесмен. И весьма богатый для такого небольшого городка. Он владелец «Чэпмен энтерпрайзес», газеты, радиостанции, хлопкоочистительной фабрики и склада. Среди прочих вещей…

— И ты у него работаешь?

Ее глаза встретились с моими, но в них я ничего не прочел.

— Да, я у него работала. Была его личным секретарем, любовницей, руководящим работником, невестой… Называй мои амплуа как хочешь. Я пришла к нему восемь лет назад и в последние шесть была чем-то средним между его заместителем и женой. Не хватало только одного: мы не состояли в официальном браке.

— Почему?

— Причина проста и банальна. У него уже была жена.

— Ты не относишься к той категории женщин, которые так долго…

— Не будем пока об этом.

— Прости, — сказал я. — Но тем не менее я не понимаю, как ты собираешься все это провернуть. Что будет делать сам Чэпмен, пока ты будешь тянуть с его торгового счета?

— Ничего.

— Как это — ничего?

— Его не будет в живых.

— Почему ты так решила?

— Потому что я убью его!

В аэропорту Майами мне удалось получить место неявившегося пассажира, и в начале девятого я уже прибыл в Айдлуайлд. Лимузин довез меня до города.

Был один из тех ненастных вечеров, когда нельзя сказать точно, что идет дождь, но тем не менее холодный северный ветер время от времени бросает в вас пригоршню дождевых капель.

Я был без пальто, и люди смотрели на меня как на сумасшедшего, когда я вышел на конечной остановке, чтобы поймать такси. Маленькая гостиница на 44-й улице в Восточном районе, где я уже когда-то останавливался, вполне мне подходила. Правда, мой номер окнами выходил во двор-колодец и выглядел невзрачным, унылым.

Я сел на кровать и пересчитал свои денежные ресурсы. У меня осталось триста шестьдесят долларов. После того как я куплю пальто, останется триста. Как-никак, а это все-таки Нью-Йорк. Не могу же я в поисках работы идти по Мэдисонавеню, имея вид жалкого беженца. Мне и так придется туго: последнее место работы, на которое можно сослаться, я оставил два года назад.

Я отправился в бар и выпил стаканчик, но от этого настроение мое не улучшилось. Через какое-то время вернулся в отель и попытался читать, но тщетно. Я не мог выбросить из головы сто семьдесят пять тысяч долларов, синие волны, солнечные блики и черноволосую головку с гладкой прической.

Я взял журнал, прилег на кровать и уставился в раскрытые страницы невидящим взглядом.

Какое мне дело до того, что случится с человеком, которого я знаю только по имени? И если бы меня так беспокоила его судьба, то почему я не позвонил ему и не предупредил, что она замышляет его убить?