Поспорить с судьбой - Оксана Панкеева

Король пребывал в одиночестве, так как ему стыдно было стонать при подданных, и он всех выгнал вон. Дурманящее действие эликсира, которым его напоили после заседания, давно закончилось, оставив только тяжесть в голове, а боль вернулась. Он пытался как-то с ней бороться, отвлекаться, о чем-нибудь думать, но ни о чем постороннем думать не получалось. Мысли перемешивались, обрывались и куда-то расползались, а обмануть боль не удавалось. Отчаявшись сосредоточиться хоть на чем-нибудь, король прикрыл глаза и стал просто ждать заката. Он лежал в тяжелом, душном полузабытьи, прислушиваясь к дергающей боли в воспаленной ране, и мысленно упрекал себя в малодушии. «С Элмаром такое бывало много раз, — уговаривал он сам себя. — Это не страшно. Это можно стерпеть, не скуля. Неужели я хуже Элмара? Неужели я слабее этого несчастного мистралийского барда, который молчал, когда ему крошили руку хлеборезкой?» Уговоры помогали мало. И примеры терпения и мужества, которые он сам себе приводил, тоже не производили особого впечатления. Он стискивал зубы, стонал вполголоса и мысленно осыпал ругательствами темные шторы, через которые не видно было, скоро ли закат, а также свое патологическое трудолюбие… и далее по списку.

Услышав, как скрипнула дверь, король приоткрыл глаза и увидел, как в комнату кто-то тихонько входит.

— Мэтр? — с надеждой позвал он, подавив очередной стон.

— Нет, — негромко ответил вошедший и направился к стульчику Мафея. — Это я.

— Жак… — неуверенно выговорил король и замолк, не зная, что сейчас услышит в ответ. То ли Жак пришел, потому что простил, то ли решил высказать все, что думает о таких друзьях, перед тем, как уйти навсегда…

— Угу, — Жак взгромоздился на стульчик, поставив ноги на перекладину, точно, как Мафей, и, дотянувшись до тумбочки, зажег свечу. — Пусть будет светлее, а то не видно ничего. Вам не мешает?

— Нет, — чуть качнул головой король и посмотрел на своего шута, пытаясь определить, что же он все-таки скажет. А Жак молча смотрел на него, тоже, видимо, чего-то ожидая, или не зная, что сказать. Король не выдержал первым.

— Прости, — тихо сказал он и стиснул зубы, чтобы не застонать вслух.

— Что, плохо? — сочувственно качнул головой Жак. — Да вы не стесняйтесь, никто вас не услышит. Мэтр звукоизолировал вашу спальню. Звонок у вас проведен прямо в комнату прислуги, если здесь дернете — там услышат. А в комнате можете хоть в полный голос кричать, ни одна живая душа не услышит.

По всей видимости, себя он не учитывал. Либо не считал за живую душу.

— Жак…

— Да не сержусь я, не сержусь. Не умею я долго сердиться. А вы этим пользуетесь… Пошутить вам про что-нибудь? Или вам смеяться больно?

— Не знаю… не пробовал, — признался король, не помня себя от радости. Ему даже показалось, что боль стала вполне терпимой и не столь уж мучительной.

— Ну попробуйте, если не боитесь. Хотите свежайшую хохму? Это не шутка, это правда. Вам опять гроб сделали.

Короля немедленно разобрал смех, и он убедился, что смеяться все-таки больно.

— Ты так больше не шути… — попросил он, с трудом сдержав вскрик. — Больно смеяться… Который час?

— До заката еще почти час. Уже недолго. Я с вами посижу, поразвлекаю вас, хотите? Или вам лучше, чтобы никто не мешал?

— Спасибо… посиди.

— Что-нибудь хотите?

— Курить! — простонал король. — Двое суток… рехнуться можно!

— Что, мэтр воспользовался вашим бедственным состоянием и припрятал вашу трубку? — сочувственно улыбнулся Жак и прикурил сигарету от свечи. — Держите. Смотрите только, не подпалите одеяло. А голова у вас не закружится?

— Она и так кружится, — отмахнулся король, глубоко и с наслаждением затянулся, и блаженно улыбнулся. — Как хорошо…

— Как мало надо человеку для счастья, — улыбнулся в ответ Жак. — Ну, что вам рассказать? Какие-нибудь новости? Или что-нибудь загадочное?

— А у тебя есть что-то свеженькое? — чуть оживился его величество.

— Есть. Хотите?

— Хочу.

— Во-первых, у меня загадочным образом вдруг состоялась личная жизнь. Неожиданно и внезапно. Вот вчера еще не было, а сегодня уже есть. Тереза молчит и пожимает плечами, а Элмар утверждает, что всей этой радостью я обязан некому мистралийскому товарищу… как будто я и так ему мало обязан!

— Да, — кивнул король. — Это он. Спроси Мафея, он видел.

— Только и всего? А я-то думал, это окажется что-то загадочное, над чем можно будет подумать… Но раз вы и так все лучше меня знаете, вот вам еще интереснейшая фенька. Опять же насчет нашего друга из солнечной Мистралии, дона Диего Тенорио. Откуда он, кстати, такую фамилию взял?

— Да фальшивая фамилия, плюту ясно.

— А, вспомнил. Это из классической драмы, да? Что-то типа местного Отелло? Ну бог с ней, с фамилией. Мне не дает покоя вот какой вопрос. Откуда он знал… вернее, как он догадался, что это буду я, если этого никто, кроме вас, не знал, даже я сам?

— Ты его спрашивал?

— Разумеется. И он мне ответил, что он, дескать, увидел, как Элмар передвинул меч, и понял, что это для меня. Так вот, это полная фигня. Он понял все не после этого, а немного позже.

— Изложи по порядку, — попросил король.

— Ладно, попробую по порядку. Итак, вот он сидит рядом со мной… Он знал, зачем он там сидит?

— Частично. Он знал, что его эманация должна кого-то активировать.

— Но кого — не знал? Значит, я правильно понял. Сидит, ждет своего любимого гимна, и никого не трогает. Кроме меня. Меня он поминутно достает вопросами, где я бывал и где он мог меня видеть. И думает все это время только об этом самом — где он меня видел. Он засек этих стрелков на галерее намного раньше, чем сказал о них. Почему? Потому что полагал, что стрелять будут в него и это никого больше не касается. Вот заканчиваются выступления аристократов, Элмар передвигает меч, Диего это все видит, но по-прежнему сидит и молчит. То есть, на этот момент он еще ни о чем не догадался, а мне он просто клипсу сдернул. Вот встаете вы и даете мне слово, а он по-прежнему сидит и помалкивает. Вот встаю я, говорю пару слов, поскольку больше ничего сказать не в состоянии, сажусь, и тут его осеняет. Он начинает щупать меня на предмет кольчуги и спешит сообщить Элмару о стрелках. Вывод: пока я говорил свои несчастные пару слов, он все понял. Абсолютно все: кто активируется, что сейчас будет, как это будет, и в кого станут стрелять, как только разберутся. Он не сводил с меня глаз, пока говорил свою речь, и очень точно определил момент трансформации. Так вот, мне было бы очень интересно знать: как он обо всем догадался? И мне очень неприятно и как-то боязно даже предполагать, что он вспомнил, где он меня видел, потому что трансформировался я всего один раз в жизни.