Идеальное тело Пятачка - Дарья Донцова

Поняв, что окончательно заблудилась, я загрустила и решила, наплевав на приличия, попросить помощи у кого-то из аборигенов, надо лишь сообразить, кто еще не спит. Как это определить? Да очень просто!

Я наклонилась и стала изучать щели под дверями. Темно, темно, темно, а вот и тонкий луч света. Надпись на табличке гласила: «Майя Лобачева», и я обрадовалась. «Майя» не очень распространенное имя, совершенно случайно мне удалось набрести на комнату знакомой девушки. Надеюсь, ей стало лучше. Сначала я поскреблась в филенку, потом осторожно постучала, затем приоткрыла дверь и прошептала:

– Майя, не пугайся, это Таня, зоопсихолог. Как ты себя чувствуешь?

Ответа не последовало, я вошла в небольшую спаленку. Герман Вольфович явно пожмотничал, обставляя помещение для прислуги, здесь была самая простая мебель из дешевого сетевого магазина. Никаких излишеств: узкая кровать, тумбочка, стул, шкаф и небольшой столик. Ни ковра, ни телевизора, ни полки с книгами, ни мягких игрушек, ничего из того, чем любят окружать себя девушки. Комнатушка походила на номер дешевого отеля, а не на женскую спальню. И Майи здесь не оказалось. Я в растерянности огляделась по сторонам.

Постель не смята, на стуле аккуратно висит халат, туфли стоят на подставке у двери, на тумбочке с крохотным ночником лежат две сережки с синими камешками, небольшой медальон и простенькие электронные часы.

– Майя... – прошептал кто-то за моей спиной, – ты тут разве? Нам сказали, что тебя в больницу увезли!

От неожиданности я с размаху села на кровать. В спальню ввинтилась крепко сбитая блондинка в сером халате.

– Ты не Майя! – ахнула она и зажала рот ладонью.

– Меня зовут Таня, – поспешила я представиться. – Извините, если вас напугала. Меня только сегодня взяли на работу, вот я и заплутала в коридорах. Зашла сюда, хотела спросить у Майи дорогу.

Незнакомка шумно выдохнула и убрала руку с лица.

– Если ты только нанялась, откуда про Майю знаешь?

– Мы встретились на лужайке. Ей плохо стало, я помогла Майе дойти до особняка, – ответила я, но собеседница не потеряла бдительности.

– Во флигеле нет пустых комнат, куда тебя поселили?

– В центральной части дома, в гостевой, – пояснила я.

Девушка скорчила гримаску.

– Не бреши! Наши живут в пристройке.

– Ты про Гензу слышала? – задала я вопрос.

Горничная поежилась.

– Он так орет! А еще говорят, зверушка страшная.

Я неожиданно обиделась.

– Генза вовсе не урод! Он милый, тихий. Хочешь посмотреть? Меня наняли его мамой.

– А-а-а, – протянула служанка, – ты зоопсихиатр.

– Психолог, – поправила я. – А как тебя зовут?

– Роза, – представилась девица. – Понятно, почему тебя в гостевой устроили. Для Лауры Генза внучок родной, своих-то у нее не будет.

– Как мне попасть в центральную часть здания? – спросила я.

– Иди в главный коридор, затем налево, через два поворота направо...

– Будь добра, проводи меня, – попросила я.

– Нет, не хочу, – замотала головой девчонка, – лень.

Я показала на брошку, прикрепленную к блузке.

– Лаура Карловна предупредила, что мне все обязаны помогать.

Роза изменилась в лице.

– Да, пойдемте.

Я отметила, что невоспитанная девушка сразу позабыла о бесцеремонном «ты», и поняла, что совершила ошибку. Роза сообщит товаркам о конфликтном характере зоопсихолога и никто не захочет водить со мной дружбу. А мне нужны добрые отношения со всеми, проживающими в имении.

– Впрочем, если ты устала, то ложись спать, – попыталась я исправить положение.

Роза насупилась.

– Вы пожалуетесь Лауре Карловне, и мне влетит.

– Я не стукачка!

Горничная прищурилась.

– Вы...

Не договорив, девушка замерла.

– Тебе плохо? – насторожилась я.

– Ш-ш-ш, – прошипела Роза.

– Что такое? – заволновалась я.

– Звук! Слышишь?

– Где? – не поняла я.

– В воздухе, – еле слышно пролепетала Роза. – Бежим! Скорей! Он пришел!

Паника заразительна, как зевота. Не понимая, кто куда пришел и почему нужно спешно улепетывать, я бросилась следом за Розой, которая неслась по коридору, почти не касаясь ногами пола. В тишине мы достигли туалета, влетели в кабинку и заперлись на щеколду. Роза обвалилась на унитаз.

– Объясни, что происходит, – потребовала я.

Девушка дернула меня за рукав, потом одними губами произнесла:

– Блямканье!

Я попыталась уловить означенный звук и спустя пару мгновений поняла, что откуда-то исходит мелодичный звон.

– У страха глаза велики, – погладила я Розу по плечу. – От сквозняка колышутся китайские колокольчики, их часто вешают в проеме двери. Неужели ты не видела такую феньку в магазинах?

– Шаги, – добавила Роза, – и барабан.

– Бум-бум-бум... – мерно разнеслось по коридору, – бум-бум-бум...

Меня охватило беспокойство.

– Что происходит?

– Клаус... – еле дыша ответила Роза. – Клаус пришел! Отче наш... спаси и сохрани... Если Клаус меня не тронет, обещаю никогда больше не брать у Ленки духи без спроса! Не стану пинать Емелю! Буду лучше всех! Милый боженька, уведи Клауса!

Я вжалась в стену кабинки. Можно было бы посчитать Розу ненормальной, но колокольчик в коридоре звенел отчетливо, барабанная дробь не утихала, и за тонкой створкой явно кто-то двигался.

Роза закрыла лицо руками и скрючилась на унитазе, я присела на корточки и обняла девушку. Генза, уютно устроившийся у меня на груди, начал ерзать под кофтой, очевидно, рукохвосту пришлись не по вкусу резкие духи горничной.

Не могу сказать, сколько времени мы провели в сортире. В конце концов я опомнилась, с трудом встала и приказала Розе:

– Пошли!

– Куда? – прошелестела та.

– В спальню, ты в свою, а я в свою.

– Нет! – вцепилась в стульчак девушка. – Не сдвинусь с места. У тебя часы есть? Шесть уже пробило?

– Думаю, сейчас около двух или того меньше, – вздохнула я.

– До рассвета нельзя выходить, – тряслась Роза. – Клаус исчезнет лишь после восхода солнца.

– Да кто он такой? – разозлилась я и услышала восхитительный ответ:

– Клаус – это Клаус.

– Ладно, ты здесь ночуй, а я хочу провести время в удобной кровати, – заявила я.

– Клаус убивает людей, – прошептала Роза, – насмерть.

– Навряд ли мужчина тронет мать Гензеля, – сдерживая нервный смех, ответила я. – Лауре Карловне это не понравится, думаю, она быстро расправится с Клаусом.

– Он не мужчина, он Клаус, – глядя в одну точку, бормотала Роза. – Нельзя даже высовываться! Смерть идет!

Я потрясла головой, приказав себе сохранять хладнокровие. Звон исходил от колокольчиков, а дробь, похожую на барабанную, скорей всего производили пластиковые тапки. Кто-то шел из душа и шлепал по плитке: тук-тук, бум-бум. Слабо верится в таинственное существо, убивающее встречных. Думаю, Роза увлекается романами Стивена Кинга, фильмами про Фредди Крюгера, отсюда и ее экзальтированность. Но я-то здравомыслящий человек!

Когда я распахнула дверь кабинки, Роза судорожно задышала, но я все равно ушла, решив завтра непременно найти Надю и посоветовать ей отправить горничную к невропатологу. Совсем необязательно накачивать дурочку сильнодействующими таблетками, достаточно настойки валерьянки или пустырника.

Безо всяких приключений я вернулась к двери Майи, обнаружила, что через щель по-прежнему пробивается луч света, и со словами:

– Прости за бесцеремонный поздний визит, – вошла в спаленку.

Комната по-прежнему была пуста, но в ней произошли изменения. За то время, что я тряслась в компании с Розой в сортире, кто-то унес одежду и украшения горничной. Уборщик не забыл и туфли. Никакого следа пребывания Майи Лобачевой не осталось и в помине. Лишь тусклая лампочка, которую, уходя, забыли погасить, напоминала о том, что недавно здесь кто-то жил.

Я машинально погладила рукохвоста, поняла, что этот жест неожиданно успокоил меня, и быстро направилась в центральную часть дома.

Глава 7

Генза разбудил «маму» в семь: начал ворочаться и попискивать. Я села на кровати и попыталась отцепить малыша от груди. Куда там! Крошка держался лапами словно приклеенный.

– Хочу принять душ! – категорично сказала я.

Генза издал странный звук.

– Будем считать, что ты меня понял, – одобрила я, – посидишь на кровати, я скоро вернусь.

Но очередная попытка временно избавиться от сыночка не принесла успеха.

Я схватила телефон и соединилась с Коробковым.

– Нас утро встречает прохладой, нас солнцем встречает прибой, – заорал Димон, – любимая, что ж ты, зараза, трезвонишь, нарушив покой?

– Как купаются обезьяны? – спросила я.

– В смысле? – оторопел Коробков. – Наверное, в воде!

– И где они ее берут?

– Понятия не имею. Может, в луже? – предположил Коробок.

– Так поинтересуйся! – рявкнула я.

– Йес, мэм! Не убивайте, босс! Нашел, цитирую: «Общей бедой обезьян являются паразиты, и, чтобы избавиться от них, члены стаи катаются в песке или принимают грязевые ванны».