Тайга и зона - Александр Бушков

На месте преследователя Алексей выбрал бы для засады как раз мост через Лысый овраг.

Опять же удобно обставить убийство под несчастный случай. Упал человек в овраг, да башкой об камень. Как упал? Так вы о том у покойника спросите. Может, поскользнулся, может, выпимши был, а может, задумался о чём-то.

И именно из-за великого соблазна выдать смерть за несчастье, Карташ полагал, что убийца стрелять не станет и пику пускать в ход тоже застесняется. Потому как насильственная смерть какого-то охотника и офицера ВВ – сие есть две большие разницы, кореша-товарищи.

Потому как Топтунов такого дела не простит, землю носом взроет, но докопается, кто покусился на его подчинённого и в некотором роде подельника. Может, и не докопается, но шмон поднимет до небес, глядишь, и ментов из Шантарска нагонит. А убийце и его заказчикам это надо? На фиг им это не надо… Однако доводы и выводы одно, а спине отчего-то было весьма неуютно. Тянуло оглянуться – Карташу приходилось заставлять себя идти, глядя под ноги, идти беззаботным прогулочным шагом.

«Ещё не поздно вернуться к зекам, с которыми, вот смех-то, сейчас безопаснее, чем одному, – выплыла откуда-то трусливая мыслишка. – Дескать, забыл отдать важные руководящие ЦУ. И проторчать там под каким-нибудь предлогом до приезда автобусавахтовки…»

Окружающее воспринималось острее, чем всегда. Краски казались густыми и сочными, словно на свеженамалеванном полотне пейзажиста. Звуки не сливались, как обычно, в неразборчивый шум дубрав, а дробились на составляющие. Вот прочирикала пичуга, вот под порывом ветра зашумела листва, хрустнула сухая ветка, гортанно и зло крикнула ещё какая-то птица. Он пока не стал настоящим таёжным жителем, чтобы разбираться, кто и по какому поводу подаёт голос в лесу, таёжные деревья и то не все различает… А вот и Лысый овраг, здравия желаю…

Он уже почти дошёл до моста, изо всех сил стараясь не ускорить шаг, когда…

Когда сзади донёсся шорох щебёнки. Карташ сперва подумал, что послышалось. Но шорох повторился.

Нет сомнений, его догоняют. Судя по звуку, преследователь шагах в двадцати. Дав приблизиться к себе ещё шагов на десять, Алексей обернулся. И, откровенно говоря, сделать это как можно небрежнее стоило неслабых усилий. Не меньше усилий потребовалось и на то, чтобы сохранить полнейшую невозмутимость, ничем себя не выдать. Нельзя вспугнуть убийцу – он должен себя проявить. Пока не проявил – он не убийца, а всего лишь честный прохожий.

– Вижу, человек. Раз по пути, всё веселее вместе топать, – лыбясь, проговорил мужик.

Карташу показалось, что по лицу гражданина пробежала тень разочарования. Видимо, он рассчитывал догнать офицера и успеть огреть его прежде, чем тот обернётся… А может, и в самом деле просто случайный попутчик?.. Правую он держит в кармане коричневого ватника – любимой одежды пармовчан вне зависимости от времени года – и вытаскивать её не торопится.

Да и Алексей почувствовал некоторое разочарование – надо же, всё-таки пустили по его следу одного киллера, одного-одинешеньку. Недооценивают ребяты Алёшу Карташа, ох недооценивают…

Алексей этого приземистого, широкоплечего, самого простецкого вида мужика знал лишь в лицо. Встречал в посёлке, видал в Салуне. Не урка, не охотник. Залётный кто-то, из бичей. Но как зовут, понятия не имел, чем занимается – не помнил. Вроде бы из промысловиков. Да, собственно, какая теперь разница…

Перед глазами встал образ мёртвого тела Дорофеева, а потом почему-то и тела более чем живого, обнажённого, страстного – Надюшкиного… и аж зубы свело, как захотелось выхватить «макарку» из кобуры, наставить на этого случайного попутчика и заставить вывернуть карманы.

Однако чтобы не лежало у того в кармане, ни хрена это не докажет. Мало ли с чем ходят в Парме. Вернее сказать – с чем только не ходят…

– Отлично, – сказал Карташ, еле идя, чтобы голосом не выдать волнения. – Вместе и вправду веселее и путь короче.

Впрочем, волнения уже не было. Оно ушло, когда призрачная, гипотетическая опасность обрела реальный, человеческий облик. Верна солдатская мудрость: хуже всего не бой, а ожидание боя.

– Погодка нынче выдалась на славу, – завёл дорожный разговор прохожий. – Эх, щас бы на Гнилое озеро смотаться, по окушкам пройтись. Рыбалочкой не увлекаетесь?

Они шли вровень по междупутью.

– Иногда, – поддержал беседу Алексей. – Люблю, знаете ли, со спиннингом по берегу побродить. А вот сиднем сидеть на одном месте, это не люблю, в сон начинает клонить.

«И ещё на живца оченно уважаю…» – мысленно добавил Карташ.

– А я, признаться, сеточкой балуюсь. Кайф, чтоб улов мерялся не на штуки, а на килограммы. У вас спичек не найдётся? Оставил свои в другом ватнике.

Последние остатки напряжения вымыло из нервной системы. Потому что Алексей увидел замысел противника весь, до донышка. Нехитрый замысел, признаться.

Алексей вытащил зажигалку. Мужик прикурил от неё. Обычная ситуация. Теперь давший прикурить и спрятавший зажигалку в карман поворачивается – а что ему, собственно, ещё делать – второй на шаг отстаёт, словно наслаждаясь первой тягой…

Карташ поступил так, как от него ждали. Повернулся, подставляя спину и затылок. Потом сделал быстрый шаг вперёд, потом шаг вбок и резко развернулся.

Отброшенная сигарета дымила возле рельса на щебне. Правая руке мужика отведена, а её пальцы вставлены в тёмный свинцовый кастет.

Вот он, момент истины, бля…

Любитель рыбачить сеточкой, лишившись элемента внезапности, не растерялся, сучонок, ни мгновения не потерял. Кулак со свинчаткой взмыл к подбородку Карташа.

Алексей выставил локоть, отклоняя удар. Кулак с кастетом лишь скользнул по плечу, вреда особого не причинив.

Противник же, вложивший в удар всю массу тела, невольно этим самым телом подался вперёд, Алексей получил долю секунды на ответ. И ответил – носком сапога под коленную чашечку.

Простенький, но действенный приёмчик он позаимствовал у своих подопечных в серых ватниках. Зеки часто им пользуются в своих сшибках, каковые Карташ не раз довелось наблюдать и пресекать.

«Рыболов» вскрикнул и словно бы осел на одну ногу. Развивая успех, Алексей подсечкой завалил противника на шпалы. И прыгнул сверху, метя локтем в голову.

Но пробить не получилось. «Рыболов» каким-то чудом отвернул голову в последний момент, локоть Карташа врезался в рельс, боль пронзила руку, в глазах на миг помутнело… и этого мига хватило «рыбачку», чтобы вернуть утраченную инициативу. Тот не стал нашаривать обронённый кастет, он просто вцепился железными пальцами Карташу в горло. А Карташ ответно вцепился в горло «рыболова».

«Со стороны это должно быть выглядит преглупо, – вдруг и некстати пришло на ум. – Взрослые сопящие мужики душат друг друга на путях, посреди тайги».

Завозившись, они перевалились через рельс и покатились вниз по насыпи. Руки пришлось разжать – и одному, и второму, иначе костей бы не собрали или голову размозжили о каменюги.

Наконец Алексей остановил падение в облаке пыли и песка, споро вскочил на полуприсед.

«Рыбачок» резким движением смахнул грязь с лица, прочищая глаза, замер на миг.

– Угандошу суку, – прошипел он.

– Как Егорку? – с невинным видом спросил Карташ.

Редкие зубы мужика ощерились в кривой ухмылке.

– Умный, бля…

Помимо кастета, ныне утерянного, у запасливого «рыболова» имелся и ножик – точнее, заточка, до сего момента прятавшаяся за голенищем и подозрительно напоминающая ту, на которую напоролся Дорофеев. Мгновенный выпад – и Карташ едва успел отклониться. По-жальи острое лезвие мелькнуло в каком-то сантиметре от его уха, явно целясь в глазное яблоко.

Дешёвый приёмчик, на лохов рассчитанный, нельзя так далеко руку вытягивать, чему тебя улица учила… Алексей перехватил кисть нападавшего, резко крутанул, послышался хруст кости, и мужичонка, взвыв, повалился на щебень, выронив заточку. Вот и всё, господа, кино закончилось. Алексей выдохнул облегчённо, неспешно поднялся на ноги, подобрал оружие, подкинул на ладони.

– Ну что, гадёныш, поговорим теперь как люди? – хрипло предложил он: пыль набилась в глотку.

В ответ, как следовало ожидать, мужичок послал его в пешее эротическое путешествие.

– Дурак ты, рыболов… – Карташ вновь опустился на корточки, на некотором расстоянии от елозящего по щебёнке, баюкающего сломанную кисть убивцы, оттёр пот со лба. Вновь вернулись звуки – орали птицы, трещали кузнечики, вдалеке недовольно трубили коровы, со стороны дороги слышалось давешнее тарахтенье мотора. Жизнь продолжалась, и природе было ровным счётом наплевать, что старший лейтенант А. А. Карташ едва не полёг туточки смертью храбрых.

– Думаешь, ты меня подловил? Это я тебя подловил. Очень уж мне интересно стало, кто моего товарища Егора Дорофеева к праотцам отправил. К дедам, проще выражаясь. Вот и захотелось посмотреть на твою рожу, да и задать пару-тройку вопросов. Так что быстро я тебя не убью. Места вокруг пустынные, сам, поди, знаешь, никто и не услышит, как ты визжать будешь, когда я на тебя на лоскутки резать стану. А если и услышат, так кому ж в голову-то придёт высовываться и любопытствовать? Народ нынче пошёл дюже осторожный, особливо в этих краях… Ну?! – вдруг рявкнул он, выхватил «макарку» и сунул мужику под нос – с силой сунул, чтоб тот вкус собственной юшки во рту ощутил. – Говори, тварь! Кто тебя приказал меня завалить?!