Супруги Харрисон поздравляют Вас - Георг фон Штайнер

Дик осторожно обошёл кровать и приблизился к лежащему на полу телу, склонился, чтобы получше рассмотреть — опасливо, готовый в любой момент отскочить или пнуть.

Она уснула, и запах от неё стал, кажется, не таким сильным, но он был всё так же притягателен и волнующ. Древний, неудержимо влекущий запах самки — вот что это было такое. Он не был приятным или неприятным. Дик даже не мог бы уверенно сказать, что он ощущает его носом, не сумел бы описать его. Но он его чувствовал каждым нервом, и глаза его против воли хозяина фокусировались не на странных наростах под кожей, а на её промежности и груди, которые хотелось трогать, касаться их языком, хотелось погрузиться в неё, заставить стонать и биться под его толчками. Его неудержимо влекло к ней.

«Это штука как — то называется, — попытался он вспомнить. — Африкативы или как их там… Пиромоны ли… Они бывают у животных и у насекомых. Вот почему я не могу ей сопротивляться. Она монстр какой — то…»

«Наше гнездо, она сказала. Не „гнёздышко“, а гнездо… Она монстр, ладно, но я‑то — нет. Почему я отзываюсь на её эти… „Я покормила тебя, пока ты спал… Собой, чем же ещё…“ Что за дрянь… Что происходит?.. Почему — я?!»

Наконец, он заставил себя рассмотреть то, что его интересовало.

Эти припухлости под грудью поднимались сантиметров на пять в высоту. Кожа на них казалась натянутой и готовой вот — вот надорваться и расползтись, как мокрая ветошь под нажимом; она покраснела, выглядела воспалённой, а сквозь неё действительно проросли чёрные жёсткие на вид волоски, самые длинные из которых были сантиметра два в высоту. Если присмотреться повнимательней, можно заметить, что и со всем телом её и с лицом тоже произошли какие — то изменения, едва заметные, но совершенно очевидные. Нос стал как — будто немного площе и шире, скулы отяжелели, нижняя челюсть, кажется, не выдавалась так вперед раньше. Груди её увеличились минимум на размер и казались синеватыми из — за густой сетки сосудов, пронизавших плоть, а соски потемнели, набухли и стали чуть ли не чёрными. Торс её приобрел более выпуклую форму и как — будто заострился. Таз раздался, бёдра стали объёмнее и тоже отливали синевой, а розовато — коричневая влажная вульва разбухла и заполнила собой едва ли не всю промежность.

Не понимая, зачем он это делает, Дик протянул руку и осторожно, морщась от омерзения коснулся одним пальцем кончика чёрного волоска, проросшего у неё из бедра. Волосок был жёсткий, как щетина платяной щётки, колючий.

К горлу подкатила тошнота, он резко поднялся с глубоким вдохом и вышел из спальни.

Ему очень хотелось убить её сейчас, пока не начался кошмар, который его несомненно ожидал в ближайшем будущем, но он знал, что не сделает этого, поэтому не пошел за припрятанным оружием. Он бы не смог вернуться со ржавой киркой и хладнокровно размозжить спящей девушке голову, даже зная, что это, скорей всего не девушка, а какое — то чудовище. Он не убийца.

«Тогда как ты собираешься защищаться? — спросил он себя. — Ведь тебе всё равно придется её убить».

«Тогда будет совсем другое дело, — ответил Дик Дику. — Я же буду защищаться. Я не буду убийцей».

Да и где доказательства, что он в этом доме не для того, чтобы помочь ей…

Ну уж нет, помогать ей он не собирается. А потому пойдёт сейчас и выломает эту чёртову дверь в «детскую».

Но ломать ему ничего не пришлось. Странно, что он не додумался до этого раньше — обыскать её одежду. В кармане плаща, в гардеробе, он нашёл ключ и ни секунды не сомневался, что это тот самый ключ, потому что больше замков в этом доме не было.

Но Дик не спешил идти в «детскую». Сначала он чуть ли не по сантиметру ощупал все стены в поисках какой — нибудь потайной двери или кнопки, которая открывала бы дверь входную. Он проспал весь день и теперь, даже несмотря на изнуряющий секс с этой… с этим монстром, чувствовал себя энергичным и решительным, а сна не было ни в одном глазу.

Дик потратил на поиски больше часа — впустую. Он и не питал особых иллюзий насчёт успешности этого мероприятия, но, видимо, в глубине души всё же надеялся найти путь к бегству, потому что теперь им овладело отчаяние абсолютной безнадежности, настолько сильное, что он готов был сдаться, плюнуть на всё и покорно ждать смерти, какой бы она ни была. И ещё он, кажется, тянул время — оттягивал ту минуту, когда нужно будет вставить ключ в замок, повернуть, и войти в зловонный мрак «детской».

4

Наконец он это сделал. Держа наготове кирку, вставил ключ в замочную скважину и, невольно задержав дыхание, повернул.

Стон был негромким, но Дик был сейчас до такой степени насторожен, что услышал бы и полёт мухи в спальне. Джейн проснулась, не было никаких сомнений. Вряд ли, конечно, её разбудил тихий щелчок замка — Дик был очень осторожен и поворачивал ключ по миллиметру.

Вслед за стоном послышался стук — глухой и частый, будто она там осторожно постукивала по ковролину карандашом. Ещё один стон. Потом какой — то скрежет. К первому карандашу добавился ещё один.

Дик не торопился открыть второй оборот замка, он замер, прислушиваясь и пытаясь определить природу этих звуков.

Следующая минута или две прошли в тишине. Потом что — то в спальне шлёпнулось, будто со шкафа упала пустая резиновая грелка. И снова — частый — частый дробный перестук нескольких карандашей под аккомпанемент редких утробных стонов и ещё каких — то звуков, напоминающих громкую отрыжку.

«Ну вот и началось», — обречённо холодея подумал Дик. Он торопливо повернул ключ на второй оборот, потом выдернул его и сунул в карман. Взял кирку наизготовку и толкнул дверь.

Дверь открылась с протяжным скрипом давно — лет пять — не смазываемых петель, а в ноздри ударила тошнотворная вонь — таким плотным потоком, что он, кажется, ощущался даже кожей. Это была фантастическая, ужасающая смесь «ароматов» тухлятины, метана и аммиака. Хорошо, что Дик не воспользовался зажигалкой, а то чёрт знает, чем бы это могло кончиться.

В открывшийся дверной проем снаружи упал свет, очертив на полу странновато искорёженную тень Дика, выхватив из темноты часть пустынной комнаты, нарисовав на стене неровный прямоугольник.

Стараясь дышать пореже и неглубоко, Дик, с уверенностью отчаяния, ступил внутрь.

Наверное, когда — то это помещение действительно служило кухней — очень давно, когда в этом доме жили люди, а не чудовища, если люди вообще когда — нибудь жили в нём. Подтверждением тому могла служить заржавевшая и продавленная мойка, расположившаяся в ближайшем углу.

Глухой удар за спиной и слева, где — то в гостиной, заставил его вздрогнуть и прижаться к стене. Он долго прислушивался, сжимая вспотевшими ладонями рукоять кирки, взволнованно дыша и сдерживая дыхание, чтобы поменьше шуметь и чтобы не стошнило от смрада. Через несколько минут тишины до него дошло, что это был удар часов, пробивших, наверное, два.