Среди дикарей и пиратов - Уильям Кингстон

Попо больше жестами, чем словами, быстро успокоил мальчика.

— Кто он? — спросил командир. — Цвет кожи у него такой же белый, как у нас, и мне не верится, чтобы это был туземец.

— Он не говорит, кто он, — ответил Попо. — Может быть, потом разговорится.

— Ну, будем ждать, — сказал командир. — Спроси его, согласен ли он отправиться с нами; если согласен, мы возьмем тебя и его в гичку, а лодку привяжем к корме.

После нескольких жестов и непонятных нам слов, которыми обменялись Попо и белый мальчик, оба сели в гичку. Мальчик снова протянул жемчуг капитану, который в этот раз взял жемчуг, рассмотрел его и положил в карман. Лодку привязали к гичке, и мы продолжали плавание вокруг острова. А я немедленно принялся расспрашивать Попо о том, как он спасся и что знает о белом мальчике.

Он рассказал мне, что, падая с борта корабля, увидел спасательный пояс, брошенный Пекком. Так как Попо хорошо плавает, то доплыл до пояса и надел его. С ужасом заметил он, что корабль продолжает идти вперед, но не пришел в отчаяние, так как через несколько времени увидел, что течение несет его к земле. Он помнил, впрочем, что течение может нанести его и на скалы, в таком случае он разобьется вдребезги. Однако он продолжал надеяться на лучшее и крепко держался за пояс.

Он отвязал ремни круга и уже собирался сбросить его и поплыть к земле, когда увидел на берегу нескольких туземцев и среди них белого мальчика.

Туземцы смотрели на него и не старались ему помочь; мальчик поспешно спустил лодку, лежавшую на берегу, вскочил в нее и, усердно работая веслом, поплыл к Попо. Уверенный в дружеских чувствах мальчика, Попо скинул пояс, быстро добрался до лодки и вскарабкался в нее. Мальчик сейчас же повернул лодку и благополучно добрался до берега. Туземцы, такие же смуглые, как те, которых он видел раньше, собрались вокруг Попо и с любопытством разглядывали цвет его кожи. Потом они поставили рядом с ним белого мальчика и, смеясь, любовались контрастом между ними, очевидно довольные, что представляют собой середину.

Попо был очень голоден и знаками показывал, что ему хочется спать. Его новый друг быстро вошел в хижину и вернулся с пищей. Дикари не мешали ему. Однако Попо скоро убедился, что хотя он останется жив, но будет таким же невольником, как и белый мальчик.

Дикари повели его в свое селение, состоявшее из маленьких хижин. Женщины приготовляли утреннюю трапезу; после этого некоторые мужчины ушли на охоту на птиц, а другие стали работать на плантации за селением. Белый друг Попо, у которого глаза смыкались от усталости, увел его в хижину, разостлал циновку и знаками показал, чтобы он лег спать. Попо заснул мгновенно.

На следующий день погода была лучше, и многие из туземцев отправились в лодках; вождь племени взял с собой Попо и его друга. Попо увидел, что они занялись ловлей жемчуга. Белый мальчик оказался одним из лучших ловцов. Он бесстрашно бросился с лодки с сеткой и топориком; сетка была привязана к лодке веревкой; когда сетку подымали, она всегда бывала полна жемчужными раковинами. Вождь знаками показал Попо, что он должен делать то же. Попо хорошо плавал, но не умел нырять; белый мальчик научил его, и вскоре он нырял и добывал жемчуг почти так же хорошо, как и его приятель.

С тех пор, что он жил тут, к берегу приставало три корабля с покупателями жемчуга; в таких случаях его и белого мальчика уводили дальше от берега, чтобы они не могли иметь сношений с экипажами кораблей. После каждого посещения покупателей жемчуга туземцы напивались; два первых раза Попо и его друг бежали со страху и спрятались, но им не удалось избегнуть за это наказания. Попо научился языку своего товарища, отличному от языка туземцев, и они могли разговаривать друг с другом.

Покупатель жемчуга уехал накануне того дня, как мы приплыли к острову, и поэтому все жители селения были пьяны. Старый вождь, придя в себя, обыкновенно бил Попо и его товарища за то, что они не наловили для него жемчуга; поэтому они решили отправиться на лодке самостоятельно и, когда мы увидели их, занимались ловлей жемчуга.

Все время, пока мы разговаривали, мальчик пристально смотрел на меня, как будто стараясь понять, что мы говорим.

— А ты рад, что избавился от дикарей, Попо? — спросил я.

— Рад, масса, — ответил Попо.

— А как ты думаешь, рад твой товарищ? — прибавил я, смотря на мальчика.

— Да, да, — ответил мальчик, взглядывая на меня.

— Да ты, вероятно, англичанин; ты понял, что я сказал, — воскликнул я.

— Я так же думаю, — заметил Попо.

Командир, прислушивавшийся к нашему разговору, велел позвать Тамаку и приказал ему поговорить с белым мальчиком, который, казалось, испугался и не говорил ни слова. Тамаку стал предлагать ему вопросы, на которые он отвечал свободно на том же языке, но с несколько иным произношением.

— Не можешь ли ты узнать, как он попал к туземцам? — спросил командир, когда Тамаку и мальчик замолчали.

— Он мало что знает, — ответил Канака, коверкая английские слова. — Давно с ними — говорит, что они нашли его в лодке на море, привезли сюда и сделали невольником.

— Попробуй узнать его имя, — сказал командир, — Том, Дик, Джек или Гарри.

Только что он назвал последнее имя, мальчик крикнул:

— Гарри, Гарри — это мое имя! — При звуке этого имени он, видимо, пришел в сильное волнение.

— Ну, Гарри, мой мальчик, не можешь ли ты сказать еще что-нибудь по-английски? Вот ты помнишь свое имя; не можешь ли ты рассказать нам про своих отца и мать или про каких-нибудь друзей, — продолжал командир.

— Отца, мать, — повторил мальчик с довольным видом, как будто это были некогда знакомые слова.

— Отлично, мой мальчик, — сказал командир, довольный результатом своего опыта. — Когда ты пробудешь у нас на корабле несколько времени, ты мало-помалу припомнишь и другие слова. — Мы не заедем с визитом к твоим пьяным друзьям.

Трудно сказать, понял ли мальчик слова командира, но его ласковый голос успокоительно подействовал на бедняжку и он казался довольным и счастливым.

У нас оставалось ровно столько времени, чтобы обогнуть остров, и потому командир нигде не велел сходить на берег. К тому же он считал безрассудным идти к туземцам, так как наш отряд был слишком мал, а они могли отнестись к нам враждебно, в особенности если бы увидели, что мы похитили их невольников. Попо и белый мальчик были очень довольны этим решением; последний, очевидно, долюбливал тех, среди кого он прожил так долго.

В продолжение дня мы часто слышали, как мальчик повторял про себя:

— Да, да — Гарри — отец, мать, — как бы наслаждаясь звуком этих давно забытых слов. Мне почти наверно послышалось, что он бормотал про себя какую-то детскую молитву, но слова были неясны.