Декалог 3: Последствия - Энди Лэйн

Доктор сорвал один из красивых фиолетовых цветков и вставил его в петлицу своего пиджака. Затем улыбнулся:

— «На протяжении всей истории великая кисть никогда не останавливалась», — тихо сказал он, — «и краски не высыхали; но чьи глаза, глядя холодно, или как мы, сквозь линзы слёз, видели эту работу, и не считали её завершённой?»

Джо тоже улыбнулась ему и кивнула.

— Вселенная всегда меняется так, как должна, Доктор, — сказала она, и он удивлённо посмотрел на неё — она так быстро поняла урок, на который у него ушло много веков.

Они не стали задерживаться. Доктор пошёл к ТАРДИС, а Джо вынула из кармана джинс кость «пусто-пусто», и символически подбросила её высоко в воздух, а затем повернулась и пошла за Доктором.

Вращаясь, костяшка долетела до высшей точки своей траектории и начала падать… медленнее, медленнее, и, в конце концов, неподвижно зависла в абсолютно беззвучном небе.

Питер Энджилидис

ЖИЗНЬ ПРОДОЛЖАЕТСЯ

ВЧЕРА она знала, что ненавидит Скотта Войзека. Она ненавидела его эгоизм, его дорогой автомобиль, ту простоту, с которой он пользовался новыми технологиями. Она ненавидела его фальшивую искренность и длинные обеды. Она ненавидела его лысину. А когда он погиб, попав под машину, и её чувства к нему не изменились, вины за это она не чувствовала. Поэтому, когда она увидела, что он идёт ей навстречу по улице Кенсингтон Хай, она сразу поняла, что с ней происходило последние восемь недель.

ДВА МЕСЯЦА НАЗАД она сидела в своём холодном кабинете и высматривала лица в узорах новых штор. Кофе у неё в чашке был холодный и продолжал остывать; с тех пор, как она налила его сорок минут назад, она так к нему и не притронулась.

— Отчего это у тебя такой довольный звук? — спросила она у своего ноутбука.

Она посмотрела на пластиковые часы на стене; на часах было 7:35. Она опять опоздает. Разочарованно вздохнув, она сгребла со стола распечатки, положила их в ящик, и задвинула его. Ящик со стуком закрылся.

Выйдя из кабинета, она аккуратно заперла за собой дверь.

— Ещё одна затрата понапрасну, — сказала она своей чашке, выливая кофе в раковину, и спуская его вместе с водой после того, как почистила зубы.

Нахмурившись, она посмотрела в зеркало, стирая с него выступивший из-за приёма душа конденсат. До того, как её отражение снова запотело, она в беспощадном свете ванной комнаты успела разглядеть новые седые волосы, появившиеся среди коричневых. «Если есть сединка — не будет мужчинки», — говаривала её тётя. Её незамужняя тётя.

Когда она вышла в прихожую, зазвонил телефон.

— Кэйти? Сейчас такая рань… у тебя всё в порядке?

— Разумеется, — обиженно сказал голос Кэйти. — Просто у меня перерыв, и я решила узнать, не отменяется ли наш регулярный совместный обед.

— Кэйти, если бы мне дали по одному пенни за каждую твою проверку на этой неделе, я бы уже смогла заплатить за этот обед.

— Ты и так за него платишь. Мы обедаем в «Gens du Monde», как обычно? — пауза. — У тебя что-то случилось? У тебя голос расстроенный.

— Это из-за романа, над которым я работаю — «Неумолимый».

— Спрячь его в ящик и забудь о нём.

— Я так и сделала. Я настолько предсказуема?

— Первый признак старения, моя дорогая. Но хватит уже о тебе. Давай поговорим обо мне.

— Кэйти, я думала, что первый признак старения — говорить о себе.

— Разговаривать с самой собой, дорогая, а не говорить о себе. Не опаздывай, ладно? Нельзя заставлять Клода ждать.

— Откуда этот внезапный интерес к обслуживающему персоналу, Кэйти?

— У меня слабость к официантам. Увидимся в двенадцать.

Она положила трубку.

— А сама, наверное, минут на пятнадцать раньше явится, — устало сказала она, причёсываясь в прихожей перед зеркалом.

Она была знакома с Кэйти ещё с тех пор, когда они обе были студентками, а последние полтора года Кэйти была ведущей «Проснись! С Томом и Кэйти». Иногда сложно было поверить, что неизменно радостная, до невозможности собранная, и безупречно одетая Кэйти с «Daybreak Television» и есть та самая рассеянная двадцатилетняя Кэйти, с которой она познакомилась на вечеринке в честь первогодок, и которая клянчила зажигалку, чтобы прикурить свой неумело скрученный косяк.

Саре, однако, пришлось привыкать к тому, что рано утром может позвонить Кэйти, чтобы что-то уточнить. Короткий роман со старшекурсником экономического факультета превратил робкую Катерину Смит-Пикеринг в собранную, синергичную Кэйти Пикеринг, первым шагом которой по лестнице в Вещательный Рай стало вычеркнуть из своей жизни ревнивого, склонного доминировать парня, и взять свои амбиции под свой контроль.

Одним из результатов этой реинкарнации стало фанатичное внимание Кэйти к деталям, в результате чего её друзей после звонка от Кэйти всегда мучили мысли о том, что в их жизни, доме, или в отношениях царил полный беспорядок. Вот и Сара, вздохнув, осмотрела свою гостиную, похожую на место взрыва бомбы, и неохотно начала расставлять по полкам книги и журналы.

Когда она складывала у стены за диваном подобие Пизанской башни из журналов, её ногу пронзила острая боль; вскрикнув, она подняла ступню. Опустившись на колени, она провела пальцами по ворсу ковра и нашла пурпурного пластмассового динозавра с шипами на спине. Она узнала его сразу. Его принёс Джошуа, маленький сын её редактора, когда вместе с мамой приходил в гости на прошлых выходных. Она вспомнила довольное лицо Андреа, когда её двухлетний мальчик описывал им «Стегсуса» и «Рекса».

— Придётся завезти Стегсуса на работу, — сказала она, переступая через сумку с бельём и выходя в прихожую.

— Хозяйка?

— Ничего, К-9. Просто снова сама с собой разговариваю, — засовывая ноутбук в чехол, она смотрела как К-9, выезжая из столовой, неровно пересекает ковровую дорожку. — Первый признак старения.

— Старение, — услужливо сказал К-9. — Процесс, возрастные изменения, свойственные старым людям, сопровождается потерей способности рассуждать логически, умственной и физической дряхлостью…

— Спасибо, К-9, — сказала Сара, быстро закрывая входную дверь. — Кто бы ещё меня так ободрил, если не ты?

Хрустя гравием дорожки, Сара быстро подошла к своему жёлтому автомобилю. Отперев заднюю дверь, она положила на заднее сидение ноутбук. Затем открыла дверь водителя и швырнула пурпурного игрушечного динозавра на приборную панель, а сумочку — на сидение пассажира. Усевшись за руль, она увидела приклеенный к нему жёлтый квадрат бумаги. Она громко застонала; даже не читая текст, она знала, что там написано (её собственной рукой): «Войзек/Тонска, 8:45 (не опоздать!!)».