Самая честная мошенница - Марина Серова

— Нет, — резко ответила я. — Если хотите, чтобы я продолжала на вас работать, сидите дома. Вы должны беспрекословно выполнять мои приказы, не рассуждая. Я жду от вас помощи, а не противодействия.

— Ладно, до завтра, — пробурчал Олег Николаевич. В трубке послышались гудки.

Я положила сотовый на стол и так отдубасила макивару, что пришла тетя Мила, чтобы поинтересоваться, когда я закончу, — от моих ударов весь дом вздрагивает, а на дворе почти ночь.

— Все, закончила, — ответила я, осматривая свои кулаки.

— Кофе будешь? — спросила тетя Мила чуть приветливее. — Я сейчас буду варить, на твою долю делать?

— Никогда не отказывалась от кофе, — бросила я, выдрав доску из крестообразного основания. — Мне две порции, или даже три.

— Может, четыре? — с издевкой спросила тетя Мила и вышла из комнаты.

Дверной звонок залился соловьиной трелью. Я насторожилась, но это к тете пришла за солью соседка по лестничной клетке Тамара Сергеевна, пятидесятитрехлетняя женщина, вечно болтавшая о своих болячках, недомогании и постоянном упадке сил. Я узнала ее по голосу, только сегодня соседка была не в меру жизнерадостной, и я невольно прислушалась к разговору. Тетя Мила, видимо, тоже была удивлена необычным ее поведением, потому что спросила:

— У тебя сегодня праздник, что ли, Тамара?

— Да нет, — весело ответила Тамара, — просто настроение хорошее. Сама удивляюсь, всего неделю принимаю «Климадинон», а чувствую себя прямо заново родившейся.

Тетя, естественно, заинтересовалась. Соседка же продолжала расхваливать свое удачное приобретение. Три месяца можно принимать без назначения врача. Продается в таблетках и каплях. Плохое самочувствие, мигрени, перепады настроения, нервозность — в общем, все, что бывает при климаксе, это замечательное лекарство устраняет.

— А «Климадинон» случайно не пищевая добавка? — настороженно спросила тетя Мила.

— Нет-нет, — горячо заверила ее соседка, — я теперь на эту удочку не попадусь. Я в аптеке специально уточняла и аннотацию читала. Врач — моя племянница. Что же, она мне какую-нибудь гадость пропишет?

— Ты ей квартиру, часом, не завещала ли? — весело спросила тетя Мила.

— Нет, а что? — не почувствовав подвоха, спросила в ответ соседка. Через мгновение до нее дошло, и они вместе с тетей прыснули со смеху.

«Наверное, препарат действительно помогает, коли Тамара Сергеевна развеселилась, — ведь раньше бы на шутку тети она буркнула бы: „Да и вообще ни одна сволочь не заметит, если я умру от своих тяжких болезней!“ Кстати, болезни дамочка себе благополучно выдумала. А сейчас, стало быть, не до этого. Помогло лекарство, вот и славно…»

Поблагодарив тетю за соль, Тамара Сергеевна ушла, напевая что-то себе под нос.

Я убрала свой спортивный снаряд обратно под кровать, приняла расслабляющий душ, а затем засела за компьютер поискать в базах данных МВД по организованным преступным группировкам информацию о парнях, напавших на Бурсова у дома. Обычно добиваться результата, опираясь только на словесный портрет преступника со слов жертвы, чрезвычайно трудно. Но на этот раз помог шрам в виде полумесяца под глазом одного из бандитов. Томилин Антон Геннадьевич по кличке Сильвер смотрел на меня с черно-белой фотографии на экране монитора. Приметы совпадали. Короткая стрижка, глаза черные, мелкие черты лица и шрам под глазом, как и описывал его Бурсов. Тридцать два года. Член вишневской преступной группировки, занимавшейся в девяностые в Тарасове вымогательством и наемными убийствами. Сейчас, потрепанная войнами и преследованиями со стороны властей, группировка почти прекратила свое существование. Ее остатки двинулись в легальный бизнес, стараясь легализовать нажитые преступным путем капиталы. Среди членов вишневской группировки я обнаружила и второго, описанного Бурсовым бандита — кудрявого, с седыми волосами и волчьим взглядом. Кличка Снежок, а в жизни Снегов Иван Васильевич, бригадир боевиков, правая рука нынешнего лидера бандитов по кличке Белаз. Тот самый Белаз, что владеет ночным клубом «Осьминог», вспомнила я. Он однажды звонил мне, предлагал поработать на него. Я отказалась. Потом у меня были неприятности в его ночном клубе, но связанные не с ним, а с делами, которые я вела. Сразу же возникал законный вопрос, зачем Белазу красть Бурсову? Неужели на легкие деньги позарился?

Тетя Мила принесла мне кофе. Напиток имел золотистый оттенок, много сливок и привкус лимона. По словам тети, рецепт она придумала сама, используя молотый кофе и лимонный ликер.

— Алкоголь вообще не чувствуется, — заметила я.

— А там его столовая ложка для вкуса, — махнула рукой тетя Мила, забирая поднос.

За окном тем временем совсем стемнело. На чистое небо высыпали звезды. Вдохновленная ими молодежь орала под окнами песни под гитару.

Я еще немного посидела за компьютером, занесла в записную книжку адреса и телефоны Снежка, Сильвера и Белаза, а когда почувствовала, что в глазах началась резь, пошла спать.

Глава 5

За несколько секунд до сигнала будильника я открыла глаза и села на кровати. Цифры пять пятьдесят девять на световом табло сменились шестеркой с двумя нулями, и тут же зазвучала музыка. Стряхнув с себя остатки сна, я натянула футболку, спортивные шорты, кроссовки, на пояс пристегнула барсетку с револьвером и через пять минут уже бежала в предрассветной дымке по пустынным улицам города. Супермаркет на Студенческой был моим пятикилометровым ориентиром. У него я развернулась и побежала в обратную сторону. Затем комплекс физических упражнений на стадионе перед школой — четыре подхода по сто раз, прокачка пресса, отжимания. Этим пришлось ограничиться, так как часы показывали без пятнадцати восемь. К девяти я обещала быть у Бурсова, а до этого еще надо успеть принять душ, позавтракать и проверить почту.

Юзер порадовал меня полным отчетом о финансовой деятельности благотворительной организации «Защита детского счастья» и информацией по договорам, заключенным Бурсовым, а тетя Мила — супом из раков и остатками вчерашнего жареного поросенка. Подсушивая волосы феном, я не спеша пролистывала отчет Юзера. Оказалось, что из денег, выплаченных усыновителями организации, более ста сорока тысяч долларов перечислили на нужды детдомов. Сколько же вообще ушло этих денег, узнать было невозможно, так как, скорее всего, усыновители основную часть денег платили госпоже Михайловской, президенту благотворительной организации, черным налом. В свой отчет Юзер вставил выдержку из одной московской газеты, где говорилось, что усыновить больного ребенка в России иностранным гражданам стоит десять тысяч долларов, а здорового — несколько десятков тысяч. Всю цепочку от органов образования до паспортно-визовой службы клиенты «Защиты детского счастья» проходили в совершенно фантастический шестидневный срок. Слепому видно, что без крупных взяток такое не провернешь. Бурсова могла возмутиться чем-нибудь, потребовать больше денег и в результате пропала. Однако при чем тут угрозы ее мужу? Может, у Бурсовой имелся компромат на Михайловскую и ее коллег? Я решила позже поговорить с Олегом Николаевичем, чтобы он позволил обыскать квартиру. Вдруг обнаружится что-то интересное?

Поглядывая на экран компьютера, я набрала номер телефона президента «Защиты детского счастья» Михайловской Надежды Федоровны и представилась журналисткой газеты «Русские в Америке» из Америки.

— Кто вам про нас рассказал? — настороженно спросила Михайловская. По ее голосу я поняла, что человеку есть что скрывать.

— Мне про вас рассказал Пол Андерсен и его жена Джулия. Они из Нью-Йорка, усыновили у вас полуторагодовалую Иру Скворцову. — Я произнесла выделенную на экране фамилию усыновителей, надеясь, что президента это удовлетворит. — Пол так счастлив. Его жена в малышке души не чает. Он рассказал эту историю моему редактору Михаилу Зюбе, который решил сделать по данной теме материал на передовицу.

— Очень рада, что мы кому-то смогли помочь. Сумели, так сказать, принести в дом долгожданное счастье, — с деланым радушием ответила Михайловская. — Знаете, у меня скоро совещание…

— Я не займу много времени, — перебила я президента. — Было бы чудесно, если бы вы дали мне интервью для статьи. Ведь именно вы главный герой, тот, кто дарит детишкам счастье.

— Я бы с радостью, но у меня такой плотный график, — вздохнула Михайловская. — Кстати, в России не я одна занимаюсь этим.

— Знаю, — ответила я, — но результаты ваших трудов я видела воочию. Сколько детей обрело родителей! Благодаря нашей статье и другие несчастные, кто не может иметь собственных детей, поймут — есть еще надежда. Мы укажем им путь. Вы сможете помочь сотням страждущих. Подумайте над этим.

— Да, верно, помогать людям — мое призвание, — протянула задумчиво Михайловская. — А как ваша фамилия?