Упреждающий удар - Николай Иванович Чергинец
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
У крайней двери я остановился. Это была дверь в кабинет следователя Старцева. Я сверил номер на двери с номером, указанным в повестке. Да. Да-да. Это здесь. Я постучал. Из кабинета донеслось приветливое «Да-а!?»
— Можно? — спросил я, приоткрыв дверь.
— Да-да! — повторил голос громче.
Я открыл дверь.
— Я по повестке…
— Проходите!
Я вошел, ожидая увидеть Деда, привязанного к стулу, Деда с вывернутыми руками, Деда окровавленного… Но я почувствовал разочарование. Деда не было.
За столом посреди кабинета восседал человек. Как я понял, это и был следователь Старцев. Я вздохнул с облегчением. Нет, он не был похож на Звягинцева. Даже близко не похож. Пожилой человек в потертом костюме. Из-под стола торчат скрещенные ноги. Добренькие усталые глаза за очками. Этакий учитель математики.
Я оглянулся. Кабинет следователя Старцева был примерно раз в десять меньше кабинета Деда. Два окна. Письменный стол. Ряд стульев у стены. Под ногами вздувшийся в некоторых местах паркет. У дальней стены я увидел второй стол и на нем пишущую машинку «Ромашка».
— Прошу вас, Павел Альгердович! — сказал следователь и повел рукой. Он указывал на стул по другую сторону стола. Ноги исчезли.
Я сел, рассуждая, что, пожалуй, можно расслабиться. Выбор линии поведения, конечно, важен, по неужели мне надо бояться этого человека?
Старцев взял у меня пропуск, кивнул и положил перед собой. Все это было проделано без единого слова.
Вдруг хозяин кабинета достал ручку и единым махом расписался на пропуске. Я вытаращил глаза — что это значит? Неужели я могу идти? Но следователь еще не задал мне ни одного вопроса. Короче говоря, я остался ожидать своей участи.
Но вот хозяин кабинета откашлялся и начал. Сперва он перечислил обязанности свидетеля. Затем попросил у меня паспорт и начал его перелистывать.
— Что вы делаете? — не выдержал я.
— Удостоверяюсь в вашей личности, — ответил Старцев, не отрываясь от паспорта.
— А протокол вы будете вести или это, так сказать, доверительная беседа? — полюбопытствовал я.
Старцев вздохнул, закрыл паспорт и уставился на меня:
— В первый раз допрашиваетесь?
— В первый.
Он ничего не ответил, положил паспорт на стол и тогда заговорил снова:
— В конце нашего разговора я сам напечатаю протокол и дам вам подписать каждую страницу, молодой человек… А вообще вы здесь не затем, чтобы задавать вопросы. Вопросы здесь задаю я. Слышали такую фразу в кинофильмах?
Я кивнул.
— Вот так будет и у нас, — сказал Старцев. — Как вы думаете, зачем мы вас пригласили?
Я пожал плечами. Откровенно говоря, я совершенно не знал, что отвечать. Единственное, что бросалось в глаза и что одновременно сбивало меня с толку, это излишне доброе отношение следователя ко мне.
— А все-таки? — Старцев наклонил голову.
— Я не знаю! — повторил я с некоторым страхом.
— Да! — воскликнул он и хлопнул себя рукой по лбу. — Еще я забыл зачитать ваши права.
Я терпеливо ждал, пока он перечислял мои права. Потом он продолжил:
— Ну вот, с формальностями, так сказать, покончено. Дальше у нас пойдет разговор по существу, — Старцев вдруг замолчал и посмотрел на меня пристально.
Я неловко кашлянул. Старцев вздрогнул, отвел взгляд, потом сказал:
— Как вы, однако, молодо выглядите… Что свидетельствует о вашем здоровом образе жизни! Теперь о деле, — он переплел пальцы, чуть наклонился вперед и задал первый вопрос: — В каких отношениях вы находитесь с подследственным Деденко?
— Я работал у него, — ответил я.
— Как долго?
— В течение двух лет.
— А точнее?
— Два года и три месяца, — после паузы высчитал я.
— Как вы устроились в концерн «Деденко»?
— Как? — Я пожал плечами. — Откровенно говоря, через отдел кадров…
Следователь спокойно проглотил мой ответ. Он продолжил:
— Вы знаете Валентина Ивановича Куртанича?
Я нахмурился. Странный вопрос. Эти имя и фамилия мне ни о чем не говорили. Но не успел я толком ничего объяснить, как следователь полез в стол, достал несколько фотографий и положил передо мной:
— Посмотрите. Неужели не знакомы?
На первой фотографии я увидел человека в большой меховой шапке. Снимок был сделан зимой, в морозный солнечный день. Человек стоял на фоне снежных сугробов и улыбался. И все вокруг человека искрилось и сияло. Я перевел взгляд на вторую фотографию и вздрогнул. Этот же человек болтался в петле, которая прикреплялась к крючку в потолке. Рядом с веревкой косо висела люстра.
Я бросил обе фотографии на стол. Меня мутило.
— Что скажете? — услышал я голос следователя.
— Впервые вижу… — через силу выдавил я. Мои глаза были крепко зажмурены.
— Этот человек не принадлежал кругу ваших знакомых? — спросил Старцев.
— Нет, — я открыл глаза.
— А кругу знакомых ваших родителей?
— Нет!
— Ваш отец о нем ничего не рассказывал?
— Нет!!! — Я начал терять терпение. Причем здесь отец? Я действительно не знал человека, труп которого моему взору таким подлым образом подсунул Старцев.
Следователь бесконечно ласково смотрел на меня.
— Как вы себя чувствуете?
— Спасибо, — ответил я. — Лучше не бывает.
Я думал, он нальет мне воды из графина, но он почему-то не стал этого делать.
— Я уже называл вам этого человека, — сказал хозяин кабинета, держа одну из фотографий в руке. — Это Валентин Иванович Куртанич. Он был начальником Тюменского ГУВД. Год назад он повесился. Значит, вы о нем ничего не слышали.
— Нет, — чуть не плача, ответил я.
Старцев сделал паузу.
— Между тем это очень и очень странно, — сказал следователь. — Ведь он был третьим членом экипажа… танка. Того самого танка, механиком-водителем которого являлся ваш отец. Вспомнили? Прага, 1968 год…
* * *
Что-то произошло со мной после упоминания о Праге, я словно наполовину уснул и не совсем помнил, о чем еще спрашивал следователь.
Между тем, он меня не очень-то и мучил. Он рассуждал о покушении на Деда. Напомнил, что уголовное дело возбуждено по статье такой-то в связи с покушением на Деденко Михаила Юрьевича. И уже это дело потянуло за собой остальные вопросы. Какие? Он промолчал. Он говорил, мол, не верит, что это сделал я. После этого я… усмехнулся? Да, усмехнулся, а что еще оставалось делать. Я ответил, что у меня не было мотива, а еще, что я в тот вечер сидел дома, у меня есть свидетели — мама и соседка, которая приходила к нам, я открывал дверь. Соседку зовут Клавдия Васильевна, а живет она… Я назвал адрес соседки, полагая, что вызов в МУБОП не потревожит старушку.
Потом Старцев спросил, бывал ли у нас в гостях
