Геворг Марзпетуни - Мурацан

По возвращении во дворец мы тотчас же отправились поздравлять государя. Здесь были все князья и княгини. После наших поздравлений мать-царица посадила меня рядом с собой на расшитый золотом диван и стала занимать разговорами. Чем я ей понравилась, не знаю, но видно было, что душой и сердцем она привязалась ко мне. Вопреки принятому обычаю, царица очень долго задержала нас у себя. Когда мы уходили, она сняла с шеи вот это ожерелье и, надев его на меня, сказала: «Это дар императора Василия супруге Ашота Первого. Я получила от нее это ожерелье. Тебе же я дарю его как будущей царице. Твоя преемница унаследует это ожерелье от тебя, и дар последней ветви аршакунских царей останется в царском роде Багратуни». Сказав это, она обняла меня и горячо поцеловала. Все было решено. Я стала невестой царя. После этого можешь себе представить, как счастлива я была в царских палатах Двина.

Но, увы, от всего этого остались лишь одни светлые воспоминания и это ожерелье, обвившее мою шею в самые счастливые минуты моей жизни…

7. О неизвестных царице бедствиях, перенесенных армянским народом в течение трех лет

Царица умолкла на полуслове. Радостные воспоминания не успокоили ее, а, наоборот, усилили страдания. Положив голову на руки, царица молчала несколько мгновений. Потом, не в силах преодолеть душевного волнения, она заплакала.

Седа, увидев ее слезы, встревожилась:

– Дорогая царица, ты плачешь? Эти воспоминания о счастливых днях должны радовать тебя, а ты грустишь…

– Все минуло, Седа. Витязь, чей взгляд внушал мне гордость, чья улыбка делала меня счастливой, больше не мой и никогда не будет моим…

– Не говори так, царица. Если счастье не бывает длительным, то и несчастье не вечно. Они постоянно сменяют друг друга. Каждое начало имеет конец, и вслед за грустью приходит радость. Твой любимый герой вернется к тебе…

– Молчи, Седа!

– Надо только иметь терпение. Бери пример с нашего государя и твоего супруга. Какие только испытания не посылала ему судьба! Какие только неудачи не постигали его, но он терпением и стойкостью побеждал все трудности.

– Ах, Седа, как ты мало понимаешь!.. Такого горя, такой потери, как у меня, у него не было.

– Нет, царица, ты мало знаешь, прости меня за смелость…

– О чем ты говоришь?

– О тяжких испытаниях, которые он перенес. Ты сейчас говорила о том счастливом дне, когда в Двине короновали победителя Ашота, а знаешь ли ты, какие ужасные несчастия обрушились на него через несколько месяцев?

– Об этом времени я почти ничего не знаю.

– Потому, что многое от тебя скрывали.

– Я вспоминаю, как по возвращении из Двина в Гардман отец однажды сказал, что нужно послать несколько отрядов государю во внутренние провинции для подавления восстаний.

– Да, ты знала только это и больше ничего.

– Иногда я спрашивала, почему Ашот не приезжает в Гардман и…

– «Когда же будет наша свадьба?» Этот вопрос ты однажды задала и мне и при этом покраснела.

– Я помню.

– А князь Севада то обнадеживал, то разочаровывал тебя, однако так, чтобы не слишком огорчить.

– Это тоже верно. Но мне не рассказывали ничего и позже, когда все вокруг обсуждали какие-то важные события.

– Поэтому тебе неизвестно, с какими бедствиями пришлось бороться бедному государю в течение трех долгих лет. Сколько героических усилий потребовалось, чтобы залечить раны, нанесенные его стране жестокими насильниками!

– Расскажи мне, что же случилось после коронации?

– После коронации? О, многое! И причиной некоторых раздоров была моя юная госпожа.

– Я?

– Да, моя царица, ты.

– Как, Седа? Это интересно.

– Ты видела сама, как армянские князья, объединившись, собрались в Двине, чтобы короновать Ашота Железного.

– Да, и как все были веселы во время этого народного праздника.

– Но очень скоро радость некоторых сменилась печалью. Они радовались воцарению Ашота, но воспротивились твоему замужеству. Многим хотелось, чтобы гордая дочь Саака Севада, отказавшая им, стала женой простого дворянина, а не армянской царицей. Но мать государя среди многочисленных княжен, съехавшихся в Двин, выбрала именно тебя. Кроме отвергнутых тобой женихов, против царя были настроены и те князья, которые имели дочерей-невест и обольщали себя надеждой, что царь станет их зятем. Ожерелье, которое так дорого тебе, разрушило эти надежды. Князья вернулись в свои страны, затаив неприязнь к царю. Княгини, матери невест, кололи самолюбие мужей и разжигали их ненависть. В конце концов в нескольких областях Армении вспыхнули восстания. Некоторые из князей, не смея идти против царя, затеяли войну между собой, рассчитывая хотя бы таким путем нарушить покой в стране. Так, Гурген, брат царя Арцруни, воспользовавшись отсутствием сюнийского князя Смбата, подговорил своего брата, тирана Гагика, осадить Нахиджеван и взять его. Гагик так и сделал. Узнав об этом, князь Смбат с многочисленным войском пошел на Арцруни, чтобы освободить свои владения. Обе стороны в яростных боях понесли большие потери. Погибло множество народа. Остальные князья, вместо того чтобы помочь царю и в случае надобности присоединиться к нему со своим войском, оставили его. Некоторые попытались даже восстать против царя. Государь вынужден был вновь отвоевывать города и крепости и вести войну в собственной стране. Грузинский царь Атырнерсех, подстрекаемый враждебно настроенными к государю армянскими князьями, попытался захватить некоторые из наших северных областей. Впрочем, эти действия были направлены скорее против тестя царя Ашота, князя Севада. Государь вынужден был пойти против Атырнерсеха и разорить несколько грузинских провинций. Раздоры вызывали все новые и новые смуты. Многие князья, воспользовавшись трудным положением царя, поднялись друг против друга, кто с целью утолить жажду старой родовой мести, кто завладеть землями другого.

В стране началась смута, и государь остался почти один. Весть об этом дошла до востикана Юсуфа. Напуганный победоносными походами Ашота, он сидел в Атрпатакане и скрежетал зубами от злобы, не будучи в силах забыть поражения своих полчищ. Он ждал лишь случая, чтобы отомстить Ашоту. Но царь в ту пору одерживал победу за победой, и все князья были сплочены вокруг престола. Юсуф ничего не мог сделать. Теперь же, когда ему стало известно о междоусобных войнах армянских князей и о том, что они отошли от царя, Юсуф воспользовался случаем, чтобы напасть на наши земли. А что сделали арабы с нашей страной, описать невозможно… Не приведи бог, чтобы когда-нибудь повторились эти времена.

– Что же они сделали, Седа? Я тебе сказала, что очень мало знаю о событиях того времени.

– О, столько надо вспомнить и столько рассказывать… История этих злосчастных лет заполнит целые книги. Разве я в силах все припомнить? Как голодные звери, вторглись арабы в Армению. Не встречая сопротивления, они завладели нашими землями. Они разрушили села и деревни, разорили города, сожгли церкви, часть народа вырезали, других заставили отречься от веры. Сопротивляющихся убивали, многих увели в плен. Ни одна красивая женщина, ни одна девушка не спаслась от насилия. Матерей убивали на глазах дочерей, отцов на глазах сыновей. Грудных детей вырывали из материнских объятий, бросали оземь головой. Всюду кровь, огонь и осквернение. Не было угла, защищенного от зверств этих чудовищ. Разорив беззащитные города и села, арабы устремились на замки и крепости. Кое-где, правда, осажденные геройски защищались и уничтожали их отряды, но во многих местах арабы изменой и силой овладевали замками и беспощадно вырезали жителей.

– Что же делал в это время государь?

– Что он мог сделать? Часть князей соединилась с врагом или сдалась ему, другая была занята братоубийственной войной с родственниками и соседями. Они сами разоряли страну не хуже арабов. Некоторые из наиболее сильных князей отсиживались в замках и не выходили на поле битвы. Царя не оставили лишь твой отец с гардманским войском, князья Сисакян с сюнийскими отрядами и князь Марзпетуни с царскими полками. Но их силы по сравнению с полчищами арабов были ничтожны. Ты спрашиваешь, что делал царь? Что он мог сделать в этих условиях? Передав часть своего войска союзным князьям, он с небольшим отрядом, как раненый лев, метался по всей стране. Воевать лицом к лицу с врагом ему было не под силу; внезапным нападением он вносил смятение в ряды противника, разбивал небольшие отряды и оказывал помощь осажденным крепостям. Он действовал один, надеясь, что не сегодня-завтра князья образумятся и вместе с ним пойдут на врага, чтобы изгнать его из пределов родины. Самый ужасный удар нанес государю его двоюродный брат, спарапет Ашот Деспот, который с подначальными ему войсками сдался Юсуфу и вместе с ним вступил в Двин как верноподданный тирана. Наш католикос, вместо того чтобы призвать князей к единению и сплотить их вокруг царского престола, оставил страну в смятении, народ в отчаянии, войска в нерешительности и, думая только о собственной безопасности, уехал в Грузию к царю Атырнерсеху. Что же оставалось делать царю?