Незнакомка до востребования - Анна Данилова

Он что-то от нее скрывал. Она почувствовала это. Но знала, что рано или поздно все равно все расскажет. Вот только что? Вероятно, это связано с Мариной. Может, с ее матерью?

— Я понимаю, ты очень расстроен… Но она найдется, вот увидишь!

— Послушай, Вера, вот скажи, ты это просто так говоришь? Скажи, ты сама-то веришь своим словам? Найдется! Да если бы она была жива-здорова, уж, наверное, позвонила бы, дала о себе знать. Отправила записку, я не знаю… Ты же знаешь ее, она — девушка вполне адекватная, умная, она многое понимает и умеет в этой жизни. Мы с ней нашли друг друга не для того, чтобы снова потерять.

— Кажется, я понимаю… Ты звонил в Камышин? Этой, своей бывшей?.. — вдруг догадалась она.

— Да я ездил туда! — воскликнул он, с раздражением отодвигая от себя тарелку.

— И что, она там?

— Вера, ты меня сегодня удивляешь… Если бы она была там, стал бы я так расстраиваться, волноваться? В том-то и дело, что ее там нет, ее мать сказала, что давно уже ее не видела, с тех самых пор, как она переехала ко мне. И теперь я несу за нее ответственность перед ее матерью, понимаешь? Значит, не уберег, не уследил!

— Она — взрослая девочка, ей уже двадцать четыре года!

— Да все понятно… — Он махнул рукой, снова придвинул к себе тарелку и принялся есть.

В дверь позвонили. Вера вскочила и бросилась в переднюю. Посмотрела в глазок, увидела человека в зеленой форменной куртке с букетом цветов.

В другой день она не удивилась бы, потому что примерно так же выглядели все те посыльные, которые доставляли ей букеты, которые заказывал для нее Максим. Но только не сегодня… Нет, произошла какая-то ошибка. Они что-то напутали там, в цветочном магазине.

Она открыла дверь.

— Вы ошиблись… — начала она, но парень, улыбнувшись ей, протянул букет.

— Вы же Караваева Вера? Можете даже не отвечать, я вас помню. Вот, пожалуйста, распишитесь.

— От кого эти цветы?

— Не могу знать, — посыльный улыбнулся белозубой улыбкой, и Вера подумала, что улыбка эта у него явно не дежурная, что он сам по натуре такой вот веселый парень. Знал бы он, что она сейчас испытывает…

— Ясно. Ну, ладно… Если потом выяснится, что в магазине перепутали адрес, то я готова вам буду отдать букет… Я же понимаю, это очень дорогое удовольствие.

— Никто ничего не перепутал! — Он подмигнул ей, захлопнув свой блокнот, и дурашливым жестом отдал ей честь, прощаясь с ней, как со старой знакомой.

— Вера, от кого это? — услышала она над самым ухом и обмерла. Макс стоял за ее спиной. Конечно, разве мог он оставаться на месте, за столом, когда он каждую минуту ждет возвращения дочери или же новостей о ней.

— Разве не от тебя? — Она почувствовала, как краснеет. — Вот, принесли… Ты же видел… Посыльный. Я спросила его, от кого…

— Но я не посылал тебе цветы.

— Не знаю…

— Вера, послушай, что вообще происходит?! То на тебя нападают и целуют тебя насильно, да так, что прокусывают губу, то теперь вот эти цветы… У тебя что, роман? Ты уж скажи мне, своему мужу… Знаешь, говорят же, беда не ходит одна…

— Пришла беда — отворяй ворота, — она едва разлепила губы. — Макс, я не знаю, что тебе сказать. А ты что бы сказал, если бы достал из кармана пальто женские трусики? Вот подложили тебе, а ты пришел домой, сунул руку в карман за перчатками, рядом стоит жена, вынимаешь перчатки, а на пол падают розовые такие, в кружевах женские трусики… Скажи, как бы ты себя повел? Наорал бы на меня? Или принялся бы что-то объяснять, и это при условии, что ты действительно невиновен, что ты понятия не имеешь, как они у тебя оказались…

— Вера, у тебя все в порядке с головой? — вдруг заорал он на нее, да так, что у нее заложило ухо. — Какие еще женские трусы? Ты спятила?

Она оттолкнула его и бросилась вон из передней, заперлась в туалете и разрыдалась. Да он не любит ее! Совсем! Так орать! За что? Она же ему ясно сказала, что она ни при чем, что она не знает, от кого цветы!

Она сидела на краешке ванны в надежде, что Макс постучит к ней, что извинится, попросит ее открыть дверь, признается, что обидел ее сгоряча, что все это от любви, ревности. Что он просто не мог не отреагировать на эти цветы, на прокушенную губу… Но губу ей на самом деле прокусили. Какой-то ненормальный. Может, на спор, может, просто сумасшедший… Или ее перепутали с кем-нибудь. Может, с Мариной? Букет. Кто мог так потратиться? Кто? И зачем?

Максим так и не пришел. Но минут через двадцать она сама успокоилась. Слезы высохли. Надо же было как-то жить дальше. Не ночевать же она будет в ванной комнате. Рано или поздно ему все равно придется поверить ей. Не в постели же с любовником ее застукали, в самом-то деле.

Она вышла, открыла дверь в гостиную. Максим сидел на диване и смотрел невидящим взглядом на экран телевизора. Экран был огромный, передавали новости. Но она знала, чувствовала, что он ничего не видит и не слышит, что он ослеп и оглох, что ему плохо.

— Макс, — прошептала она, присаживаясь к нему и обнимая его. — А может, нас просто кто-то хочет поссорить?

10

Вик заглянул в кабинет Зои:

— Слушай, я как ни приеду, ты за компьютером, и на экране открыта одна и та же страница — твоя, банковская. Уверен, что твой стул еще теплый от тебя. Ты скоро станешь нищей, дорогая, если будешь с такой скоростью рассылать свои денежки.

— Ты прав, я на самом деле сегодня целый день за компьютером. Сначала смотрела погоду, потом фильм один нашла, старый, так заностальгировала, получила удовольствие от просмотра.

— Как называется?

— «Шербургские зонтики».

— Что, на классику потянуло?

— Нет, просто там такая музыка… Да и Катрин Денев хороша, совсем молоденькая. Знаешь, это почти опера…

— Мюзикл, я бы так сказал. Давай я. — Вик подошел к Зое, которая мешала тлеющие поленья в камине гостиной, взял у нее кованую чугунную кочергу и принялся энергично орудовать ею. — Как же хорошо у тебя, тепло. На улице такая мерзкая погода. Так кому ты на этот раз отправила?

— Вале, у нее огромный долг за квартиру накопился. Да и с работы ее уволили, фирма обанкротилась…

— Ясно.

— Марина пропала. Я уже не знаю, что и думать. Надо в полицию идти, Вик. Надо действовать. Подключать частных профессионалов, искать ее. У тебя есть телефон ее отца?

— Есть. Но я пока туда не звонил. Подумал, что преждевременно. Я же не знаю всех ее планов. Кое во что она меня посвятила…

— Да знаю я все это. У тебя-то как дела?

— На завтра назначена еще одна продажа. Трехкомнатная шикарная квартира. Я должен заработать около ста тысяч.

— Поздравляю. У тебя легкая рука.

— Не знаю, какая у меня рука, но квартира прямо-таки нарасхват. Я трем покупателям устроил что-то вроде аукциона — кто больше даст. Они сначала не верили, но потом, когда я свел две семьи и они поверили, что квартира может уйти, цена сразу же поднялась. Короче, ты поняла, чем все дело кончилось.

— Мне, что ли, еще одну квартиру купить?

— Купи. У меня для тебя на примете есть кое-что… Хозяина, кажется, посадили, его жена будет продавать. Это мне сорока на хвосте принесла… Если надо…

— Ладно, Вик, потом поговорим. Сейчас меня интересует Марина. Что-то как-то тревожно на душе. Ты голодный?

— Если честно, то да.

— А у меня обеда нет. Я сегодня целый день чай пью. Могу пока пару бутербродов сделать. Есть еще консервы.

— Ладно, неси что-нибудь. Ты же знаешь, я всегда голодный.

Зоя, зябко кутаясь в теплую кофту, ушла на кухню. Вернулась с подносом, поставила на прозрачный столик напротив камина.

— Телевизор включить?

— Давай. Пусть будет фон. А то как-то очень уж тихо. Сейчас ехал по деревне — на улицах ни души. Давай я сам включу. Где пульт?

Зоя открыла банку сардин.

— Это португальские, очень их люблю. Вот тебе масло сливочное, свежий хлеб. Давай, Вик, подкрепись. Извини, но больше ничего нет, надо заказывать.

Вспыхнул большой экран. На ярко-зеленом поле спортсменки в белых юбочках играли в теннис. Вик принялся щелкать пультом. Боевики, музыкальные клипы…

— Тебе чаю или кофе?

— Чаю, если можно.

И вдруг Вик замер, глядя на экран. Знакомое лицо, увиденное им сквозь калейдоскоп телевизионных кадров, застало его врасплох. Он даже пульт выронил.

— Зоя… Быстро! Смотри!

На экране на фоне белых стен больничной палаты они увидели ту, о ком думали последние два дня.

«Посмотрите внимательно на эту девушку, — вещал мужской голос за кадром. — Ее доставили в больницу с тяжелыми, почти смертельными ранениями… Неизвестно, что ей пришлось пережить, но девушка потеряла память. Может, кто-нибудь узнает эту девушку, может, кто-нибудь ее видел…»

Девушка, бледная, с распущенными каштановыми волосами, сидела на кровати и хлопала глазами. Она казалась испуганной до смерти. Еще немного, и она начнет отбиваться от назойливого оператора.