Опиум - Евгения Т

-- Это выпад из разряда "сам дурак"?

-- Нет, это дань почтения уважению! -- огрызнулась Оливия.

Ричард миролюбиво улыбнулся.

-- Ладно, детка. Ты права -- я не прав. Прости. Только ответь, все-таки, на вопрос: что же будет, когда время наконец "сделает свое дело"?

-- Почему ты так в этом уверен? Неужели ты считаешь, что я не способна даже сохранить любовь? Неужели ты думаешь, что я не смогу ее разжечь, если даже ее сейчас и нет?..

-- Но сохранить любовь нельзя. Нельзя законсервировать очарование первой встречи на долгие годы совместной жизни. Когда ты выучишь этого человека наизусть, для тебя станет невыносимым дальше играть в ту же игру, в которую ты играешь сейчас, а это означает пресыщение... Видишь, все элементарно. Просто парень сильнее тебя и заставляет тебя играть по его правилам.

-- Ну и что же ты предлагаешь? -- Оливия подняла на него снисходительный взгляд,-- Послать его подальше и остаться с тобой, благородным и разнообразным?

-- Ну почему же. Зачем сразу так радикально. Наслаждайся, пока тебе это нравится. Только прежде, чем кидаться в омут с головой, проанализируй, кто здесь кого соблазняет...

Оливии вспомнилась уверенная раскованность Дэвида тогда ночью, и словно игла кольнула ее в сердце: "Кто кого соблазняет... Боже мой, неужели это все произошло только потому, что входило в его планы, и это именно я потеряла голову настолько, чтобы не заметить!.."

--...А пока что он от тебя зависит. Используй это. Заставь его делать так, как хочешь ты. Наслаждайся его любовью, пока она есть, а когда надоест -- брось и больше не возвращайся.

"Вот именно,--подумала Оливия, злая на Дэвида,-- Хватит, теперь мы сыграем в мою игру. Нет, Дэйв, тебе не удастся вылепить из меня то, что нужно тебе, если это не совпадет с моими желаниями. Теперь все будет так, как я хочу."

Она искушенно и нежно сладострастно улыбнулась, блеснув прозрачными искрами глаз.

-- Рик, ты сердишься? -- произнесла она томно, как бы случайно поведя плечом так, что оно соблазнительно обнажилось.

Ричард плотоядно взглянул ей в глаза.

-- За что?

-- За то, что я была такой глупой. Ты ведь знаешь, что я ведь, в сущности, совсем не такая...

-- О, да.-- его взгляд горел, скользя вдоль изящных очертаний ее тела. Он уже понял, что начинается "неофициальная часть".

-- Поцелуй меня.-- сказала она с мягким вожделением.

4.

Рассказанные сказки немого лета уходили в неизвестность. Глаза застилала тьма с окантовкой огненной от наслаждения предвкушением страсти.

Жизнь, такая, какая она есть, проходила перед глазами туманной чередой; фигурки людей, до смешного беспомощные, танцевали на ладони свои жалкие танцы, слепо подчиняясь богу существования, чтобы не казаться себе ненужными.

Забавно, думала она, как они все трепыхаются в надежде чего-то достичь, к чему-то приблизиться, я ведь могу в любой момент, как таракана, раздавить каждого из них.

Она чувствовала свой огромный стеклянный глаз, словно объектив наблюдающий за этим фейерверком полунебытия. Окружающее было для нее как черно-белое кино -- жизнь, и не жизнь, фальшивая реальность, творящаяся внутри ее сознания. Лишь плод воображения, который слишком реалистичен и значим, чтобы быть несуществующим.

Фигурки людей медленно проплывали перед ее взором, плавно кружась в танце жизни.

Она наблюдала.

Это было по-другому.

И она уже не была человеком.

"А ведь я тоже -- лишь жалкая фигурка в чьем-то сознании,-- подумала она тускло,-- мои чувства, в сущности, тоже -- лишь трепыхания... "

Биение пульса уже воспринимается как пульс жизни, тактовая частота мироздания, отсчитывающая ритм изменения чувств и эмоций.

Лишь одно желание еще существует здесь зарезервированное и сохраненное навеки...

( текущие, пока что, вперед )

... первозданным.

Желание любви. Желание идеального чувства. Она знала, что бытовая человеческая реальность далека от идеала, но ради любви этого мужчины она готова была стерпеть эту каплю человеческой грязи внутри кристальной чистоты своей любви.

Использовать ее, пока она есть. Пока он хочет этого, внушать себе, что его любовь идеальна, делать ее чистой, внушать и наслаждаться. А дальше...

А что дальше?

А какая разница? Что будет -- будет лучше, чем неопределенность небытия. Взбаламученные сновидения, пена водопада подсознательных влечений.

Она сняла трубку телефона и набрала номер Дэвида, чувствуя его присутствие, мягкое тепло его предстоящих ответов, в которое она, забывшись, погружалась.

В трубке раздался его голос.

-- Здравствуй,-- произнесла она мягко.

-- Оливия?

-- Ты удивлен?

-- Нет,-- он прохладно усмехнулся,-- все в порядке вещей.

Капля яда его тона еще не убивала мягкость тепла. Игра придавала пикантность.

-- Дэйв, я люблю тебя, я так соскучилась по тебе,-- промурлыкала она томно, словно сквозь сон.

-- Что ж, и это случается иногда.

"И вдруг -- бац!"-- отпечаталось в ее мозгу. Она, больше тактильно, почувствовала его ответ. Как будто ведро холодной воды в теплую постель. Его безразличие вдруг выросло до необъятных размеров, словно маска, свалившаяся сейчас с его лица, обнажая точность недавних предсказаний Ричарда.

-- Дэвид...-- произнесла она машинально, стараясь проникнуть сквозь провода к нему и испытующе заглянуть в его лживые глаза...

-- Что?

-- "Что"? Ты еще спрашиваешь?!

-- А что я, по-твоему, должен делать, отвечать?

Она закрыла рот, открывшийся уже, чтобы сказать: "Ты должен ответить". Его предусмотрительность поставила ее в тупик. Наступила пауза, которой воспользовался он для нападения.

-- То, что мы были какое-то время вместе, вовсе не означает, что теперь я буду говорить только то, что тебе приятно.-- произнес он, но в его тоне было что-то, что не позволяло расценить все это, как повод к разрыву.

Она чувствовала себя подвешенной в тумане, препарируемой опытным психоаналитиком, видящим сквозь подсознание.

-- Что же ты хочешь? -- спросила она в панике, пробиваясь сквозь хоровод своих пьяных мыслей.

-- Я ничего не хочу.

-- Ты хочешь расстаться?

-- Я этого не говорил.

-- Ты хочешь быть со мной?

-- Это слишком откровенный вопрос.

-- Но ты же не девушка, чтобы бояться отвечать на слишком откровенные вопросы!

"Черт возьми,-- взволнованно думала она, чувствуя, что все летит куда-то в преисподнюю,-- что происходит?! Я говорю не то, что надо! Я сейчас все испорчу!.."

-- По-моему, ты переходишь границы. Я могу и обидеться.

-- По-моему, это я должна обижаться.

-- Нет, просто тебе надо поучиться нормально формулировать для себя, что именно ты хочешь сказать, когда ты кому-то звонишь.

-- Я знаю, что я хочу сказать.

-- Я слушаю.

Оливия замолчала, так как поняла, что фраза "я люблю тебя" в данном контексте будет звучать более чем нелепо. "И вот опять он ловит меня в примитивную ловушку,-- думала она, нервно подыскивая ответ,-- два раза, черт побери, два раза! И я опять даже не знаю, что ответить!..

-- Вот видишь, ты не знаешь,..

... Как же я глупа: дала себя так нелепо переиграть этому мальчишке...

-- так что, давай, ты сначала соберешься с мыслями...

... вообразила, что он меня любит...

--... тем более, что ты, похоже, сейчас не в самом лучшем состоянии...

... развесила уши, а он, оказывается все-таки всего лишь играл со мной...

-- Так что пока, до встречи.

... А я опять ошиблась в своих выводах и теперь не знаю даже, что и сказать... "

Она еще некоторое время молча смотрела на телефонную трубку, пока, сделав усилие, не поняла, что отвечать нет надобности, так как разговор окончен.

"Боже мой,-- в отчаянии подумала она,-- я же все испортила! Изуродовала свои мысли... "

Мысли.

Они никуда не уходили. Они вернулись вновь, но уже не радужные, а с оттенком отчаяния и беспросветной тоски. С печатью "безвозвратно утеряно". Так ни во что и не воплотившись.

Слишком хорошо, чтобы не быть реальностью.

Дымка разорвалась внезапно -- Оливия подумала о том, что могло бы быть, если бы он любил ее, если бы они были вместе и беззвучные слезы подступили к горлу, чтобы задушить ее вместе с ее отчаянием, с которым она не в состоянии была справиться.

Был только один способ -- опий. Еще и еще, пока не наступит переворот восприятия.

x x x

Стук в дверь.

Еще стук. Настороженное шуршание чьей-то тени.

Глазами ребенка на нее смотрели звезды, кружа желания бесшумной поземкой осенних листьев.

Стук в окно -- одинокий стук дождя о мокрый подоконник.

Деревья у подъезда обнаженные, согбенные стыдом и старостью, высыхающие и жаждущие юности.

Она чувствовала ветки, пронзающие ее деревенеющее тело, ощущая себя неким атрибутом древнего культа друидов.

Понять всем сердцем холодную отчужденность природы, жестокую враждебность деревьев.

Зачем жить, думала она, если любовь избегает ее. Зачем думать, если мысли -- только о нем, уходящем, зачем страдать, если он все равно сделает так, как захочет.