Кельты анфас и в профиль - Анна Мурадова

В одном из жизнеописании Патрика рассказывается, что первое его знакомство с пернатыми друидами произошло в то время, когда он впервые попал в рабство. Ирландец Мурьху, автор одного из первых житий святого, считает, что пираты продали юного Патрика в рабство друиду по имени Милух мокку Бойн. Однако сам святой об этом ничего не пишет (может, друид так плохо с ним обращался, что и вспоминать не хотелось?).

Но вернемся к тому моменту, как Патрик, уже будучи епископом, отправился в Ирландию в качестве миссионера. Итак, он прибыл в Темру (ее называют иногда также Тарой), самое главное поселение на всем острове, центр королевской власти. В то время там правил верховный король Ирландии, которому подчинялись остальные короли. Звали его Лойгуре, сын Ниалла. При дворе короля находилось множество мудрецов-друидов, а также предсказателей. Два друида были особо приближены к королю. Их звали Лотрох и Лукет Маэл. Маэл — это скорее прозвище, оно означает «лысый, бритоголовый». Дело в том, что друиды особым образом выбривали голову; позже эта прическа превратилась в особую тонзуру ирландских монахов.

Эти двое действительно были толковыми предсказателями, потому что, как рассказывает автор жития: «с помощью своего магического искусства часто предрекали, что вскоре придет в их страну из-за моря чужой обычай». Их пророчество, записанное, конечно же, много позже, звучало так:

Придет бритоголовыйИз-за моря безумного,Его плащ с дырой для головы,Его посох загнут кверху,Его стол на западе его дома;Все его люди ответят: «Аминь, аминь».

Перевод Григория Бондаренко

Под столом подразумевался алтарь, который в древних церквях стоял в западной части церкви. Несмотря на то что записан этот текст был уже после того, как бритоголовый Патрик пришел из-за моря, по мнению исследователей, он мог быть создан и до появления святого. И раньше в Ирландию проникали христианские миссионеры из Галлии и Британии, поэтому друиды наверняка прекрасно понимали, что рано или поздно новая религия вполне может заменить старую. Можно представить себе, насколько им была неприятна мысль о том, что со сменой религии место возле короля займет не друид, а священник. Одним словом, конфликт был неизбежен. Понятно, что авторы житий святого Патрика изображают друидов жестокими злодеями, но чисто по-человечески их тоже можно понять…

Самым известным эпизодом противостояния Патрика и друидов стало празднование Пасхи, совпавшее с местным праздником Бельтайн, который приходился на первое мая. Ключевым моментом этого праздника было ритуальное разжигание огня. Возжечь священный огонь должны были королевские друиды.

Для этой цели король Лойгуре и его свита, в том числе друиды, прорицатели и заклинатели, встретились ночью в Темре. И только было они собрались сделать все как надо и зажечь огонь со всей торжественностью, как — вот незадача! — увидели, что святой Патрик уже стоит с горящими пасхальными свечами. Король расценил это как явное неуважение к себе и к местным обычаям, друидам такой поворот событий тоже не понравился. Король захотел узнать, какой такой человек посмел зажечь огонь. Далее, чтобы не увлечься, не буду пересказывать этот эпизод, а процитирую более спокойного коллегу-историка Григория Бондаренко, который рассказывает о происшествии без прикрас:

«Только двое его могущественных друидов, Лохру и Лукет Маэл, могли сказать ему, кто зажег этот огонь. Вместе с этими друидами Лойгуре отправился к Патрику. Лохру начал разговор с Патриком и при этом поносил христианскую веру. Патрик же призвал Господа и просил, чтобы этот друид немедля умер. Тут же друид поднялся в воздух, упал, стукнувшись головой о камень, и мозг его разлетелся в разные стороны».

С современной точки зрения как-то не очень красиво получилось, но для древних ирландцев самое то, что надо. Григорий предупреждает читателя: «разбитые головы и разлетающиеся брызги мозга врагов мы встретим позже и в традиционной светской древнеирландской литературе».

Пораскинув мозгами друида, приближенные короля, видимо, решили, что христианский бог сильнее, и некоторые из них прямо там и уверовали. Правда, первое время отношение к Патрику было не самое дружелюбное.

Когда на следующий день в Темре состоялся праздничный пир, туда явился Патрик. Никто из собравшихся королей, князей и друидов не встал, чтобы его поприветствовать. Исключением стал главный филид короля по имени Дувтах (филиды — это ученые и поэты-сказители в древней Ирландии, о них позже я расскажу в подробностях). Он, видимо, хорошо запомнил ночную сцену. Вместе с Дувтахом пировал молодой филид Фиакк, который также уверовал во Христа, впоследствии крестился и стал епископом. Филиды очень быстро сориентировались в ситуации и стали первыми последователями Патрика, многие из них приняли монашеский обет, а другие заняли довольно высокие позиции в церковной иерархии. Не совсем понятно, считались ли филиды частью друидического сословия или были независимой корпорацией. В первом случае, возможно, филидами называли тех друидов, которые приняли христианство, а во втором случае получается, что филиды могли частично конкурировать с друидами и примкнули к Патрику из этих соображений. Ясно только одно: в ранних ирландских текстах друидов и филидов то и дело путают.

У святого Патрика остался только один достойный противник — друид Лукет Маэл. Сначала этот бритоголовый попытался отравить Патрика, да ничего не вышло. После этого Лукет Маэл вызвал епископа на поединок. Правда, собирались они не драться, а выяснять, чьи магические способности сильнее. Друид вызвал снегопад, покрывший белым ковром равнину Темры. А Патрик сделал так, что снег растаял. Тогда друид вызвал тьму, а Патрик ее рассеял. В общем, какое бы пакостное колдовство друид ни выдумывал, святой все равно рассеивал его чары и восстанавливал порядок. В конце концов соревнующиеся стороны так увлеклись, что друид заживо сгорел в огне, вызванном Патриком. Больше серьезных соперников у миссионера не осталось.

С тех пор начинается история христианской Ирландии, но друиды исчезли далеко не сразу. Физически их никто не истреблял, и некоторые короли продолжали пользоваться услугами придворных жрецов. Другое дело, что многие друиды (или филиды?) добровольно принимали новую веру. Видимо, она больше соответствовала духу времени. Хотя кто сейчас разберется во всех причинах…

Тем не менее ирландские хроники свидетельствуют, что и через сто лет после Патрика королевские друиды помогали правителям в военных делах, создавали так называемую «друидическую ограду», защищавшую воинов в бою. Известно, что в 561 году друиды создали такую защиту для короля Диармайда мак Кербала. Благодаря чему погиб только один воин короля, да и то потому, что по неосторожности выскочил за пределы невидимой ограды. Король Диармайд, видимо, был одним из последних правителей, поддерживавших друидов и хранящих старые традиции. Он даже попытался возродить ритуальный пир Темры и был последним королем, которому удалось провести этот пир. По всей видимости, к церкви он относился не очень доброжелательно, и ее представители отвечали ему полной взаимностью. Известный далеко за пределами Ирландии святой Колум Килле поддерживал военных противников Диармайда, и его защита оказалась намного сильнее друидической.

Постепенно, шаг за шагом христианство вытесняло старую религию. Процесс был долгим и в целом мирным (если не считать пасхального инцидента с Патриком). А друиды со временем оказались на задворках общества, которое в них более не нуждалось. Ирландские законы VII–VIII веков говорят о друидах как о сословии, которое продолжает существовать, но уже не пользуется прежними привилегиями. «Вместе с филидом-сатиристом и разбойником, — пишет Григорий Бондаренко, — друиду полагалась помощь при болезни на уровне крепкого фермера, не больше». По законам того времени и друиду, и разбойнику полагалось одинаковое наказание за проступок: семь лет на хлебе и воде. И это при том, что формально друиды все еще считались благородными людьми!» Вскоре о самом сословии друидов забыли. Как пишет все тот же автор: «Часть друидов вошла в корпорацию филидов-«поэтов», а другая, меньшая, насколько мы можем судить по ранним ирландским законам, превратилась в изгоев и маргиналов общества, прозябающих на окраине обитаемого мира».

Воображение рисует печальную картину: там, где кончается земля и под скалистым обрывом плещется беспощадное море, горит костер. Он зажжен не для того, чтобы выполнить древний ритуал: старый бездомный друид просто хочет согреться. Он суетится, подкладывает веточки, чтобы суровый ирландский ветер не задул чахлое пламя. Он кутается в когда-то добротную, но уже наполовину истлевшую одежду, чтобы спастись от пробирающей до костей сырости. Его глаза слезятся то ли от едкого дыма, то ли от мысли о том, что когда-то представители его профессии сиживали на пирах у королей, и даже самые могущественные правители не принимали важных решений, не посоветовавшись с друидом. А теперь что? Теперь все уже забыли о тех временах… И всякий может обидеть старика, который пытается удержать древнее знание, ускользающее, как вода между пальцев.