Разговоры беженцев - Бертольд Брехт

Калле. Как можно утверждать, будто Маркс оскорблял рабочих? Не оригинальничайте, пожалуйста.

Циффель. Дайте мне пооригинальничать, иначе я отупею, а вам от этого что за прок? Маркс не оскорблял рабочих, а установил, что их оскорбляет буржуазия. Мои познания в марксизме весьма несовершенны, так что не очень-то доверяйте мне. Один мой коллега уверял, что даже приблизительное знание марксизма обходится сегодня в сумму от двадцати до двадцати пяти тысяч золотых марок, и это без тонкостей и оттенков. За меньшую сумму хорошего товара вам не дадут, вы получите в лучшем случае какой-нибудь неполноценный марксизм - без Гегеля или без Рикардо. Впрочем, мой коллега учитывает только стоимость книг, образования и затраченного рабочего времени и не учитывает урона, причиненного карьере, не говоря о возможном аресте. Он упускает из виду, что основательное изучение марксизма влечет за собой снижение профессионального уровня вашей деятельности: в определенных областях, как-то история и философия, вы, начитавшись Маркса, никогда уже не достигнете прежних успехов.

Калле. А как же быть со словами: "рабочие - люди низшего порядка"?

Циффель. Не ручаюсь, но смысл этого положения, видимо, в том, что пролетарию, лишенному человеческих прав, приходится действовать в мире, где ему особенно нужна человечность. По Марксу, homo sapiens только тогда что-то делает, когда глядит в глаза гибели. Он проявляет возвышенные стремления только когда его к этому вынуждают. Он поступает правильно лишь в крайнем случае, он за человечность только тогда, когда не остается ничего другого. Так приходит пролетариат к своей миссии - поднять человечество на более высокую ступень.

Калле. Эта миссия мне всегда претила, я был, так сказать, инстинктивно против нее. Это звучит лестно, но я никогда не доверяю льстецам. А вы? Любопытно узнать, что значит слово "миссия", я разумею буквальный смысл.

Циффель. Оно происходит от латинского mitteге - посылать.

Калле. Так я и думал. Пролетариат снова должен стать мальчиком на посылках. Вы придумываете идеальное государство, а мы должны его создавать. Мы исполнители. А вы небось хотите остаться пастырями? Мы обязаны спасать человечество, но человечество - это кто? Вы! В Стокгольме я встретил еврея-эмигранта, банкира в звании коммерции советника, который всерьез корил меня за то, что мы, социалисты, не совершили революции и даже позволили Гитлеру захватить власть. Сам он, видно, мечтал о своего рода советско-коммерческой - в смысле: для советников коммерции - Германии. С такой же позиции подходят и к русским. "Франкфуртер цейтунг" постоянно утверждала, что в России нет настоящего коммунизма, и за это бранила Советский Союз. Они писали, что это любопытный эксперимент, и тон их статей был так объективен, словно их окончательный вывод зависел только от того, насколько этот эксперимент технически осуществим. Но, наверно, французские аристократы в таком же духе говорили о гильотине.

Циффель. Если я вас правильно понял, вы отказываетесь освобождать человечество?

Калле. По крайней мере платить за его кофе я не собираюсь. Иногда, уж не взыщите, я сам на себя злюсь: сижу в такое время сложа руки и отпускаю шуточки.

Циффель. Я мог бы вам ответить так: во-первых, для того, чтобы относиться к жизни по-настоящему серьезно, мы недостаточно сыты, к тому же мы без виз в чужой стране, где стоят две немецкие мотодивизии. Во-вторых, в наши дни серьезность как норма поведения несколько скомпрометирована: самое серьезное из всего, что знает история, - это Гитлер и его подручные. Он принадлежит к числу серьезных убийц, а убийство дело очень серьезное. Нет, он отнюдь не поверхностная натура, поляки вам это подтвердят. Вот, Будда, тот был юморист. А в-третьих, нам с вами ни к чему напускать на себя важность - мы не мясники. Когда стоишь за правое дело, можно говорить о нем весело.

Калле. Как сказал один оратор на банкете в крематории: "Буржуазии нечего терять, кроме своих денег".

Вскоре после этого они расстались и разошлись - каждый в свою сторону.

9

Перевод Л. Горбовицкой.

Швейцария - страна, прославившаяся сырами и свободолюбием. Образцовый

метод воспитания в Германии. Американцы

Циффель. Швейцария - это страна, которая славится тем, что в ней можно быть свободным. Но для этого надо быть туристом.

Калле. Я там был и не очень-то свободно себя чувствовал.

Циффель. Вы, наверно, не в отеле останавливались. Останавливаться нужно в отеле. Оттуда вы вольны идти куда пожелаете. В Швейцарии нет никаких заборов - их нет даже вокруг самых высоких гор, с которых открываются самые живописные виды. Говорят, нигде не чувствуешь себя таким свободным, как на горе.

Калле. Я слышал, что сами швейцарцы никогда по горам не лазают - одни только проводники, а проводники не могут свободно располагать собой: им приходится тащить на себе туристов.

Циффель. Наверно, проводники не так свободолюбивы, как остальные швейцарцы. Извечное свободолюбие Швейцарии объясняется ее неблагоприятным географическим положением. Со всех сторон ее окружают державы, которые всегда готовы кого-нибудь завоевать. Поэтому швейцарцам приходится постоянно быть начеку. При ином местоположении им бы не понадобилось никакого свободолюбия. Еще никто не слыхал о свободолюбии у эскимосов. Их географическое положение более благоприятно.

Калле. Швейцарцам повезло - на них точат зубы сразу несколько любителей поживиться за чужой счет. Ни один из них не уступит Швейцарии другому. Но если счастье ей изменит, если одна из держав станет сильнее других, тогда пиши пропало.

Циффель. Хотите знать мое мнение? Держитесь подальше от страны, в которой силен свободолюбивый дух. При благоприятном географическом положении он не нужен.

Калле. Вы правы. Когда чересчур много говорят о свободе, это вызывает подозрение. Я заметил, что ходячие слова "у нас царит свобода" особенно любят повторять там, где жалуются на ущемление свободы. Вот тут-то и начинается: "У нас свобода убеждений. У нас вы можете иметь любые взгляды, какие только пожелаете". Что ж, это и в самом деле так, потому что это так для всех и всегда. Иметь свои взгляды можно, но высказывать их нельзя. Это предосудительно. Попробуйте высказаться в Швейцарии против фашизма, не просто сообщить, что вы его не любите (эти слова ровно ничего не стоят), и вас тотчас же одернут: "Подобные мысли надо держать при себе, а то придут немцы - и прощай наша свобода". Или признайтесь в Швейцарии, что вы за коммунизм. Вам немедленно ответят, что так говорить не следует, потому что при коммунизме не может быть свободы. Дело в том, что капиталисты при коммунизме лишены свободы действий. Их преследуют за то, что у них иные убеждения; и рабочие тоже больше не вольны наниматься к ним на работу. Как-то в гостинице один господин сказал мне; "Попробуйте-ка в России проявить инициативу и открыть фабрику! Даже дом купить и то не сможете". Я ему сказал: "А здесь я разве могу?" "Хоть сейчас, - сказал он, - выпишите чек - и пожалуйста!" Я очень пожалел, что у меня нет текущего счета в банке, а то я мог бы открыть фабрику.

Циффель. Считается, что как частное лицо вы пользуетесь кое-какими свободами и что вас не арестуют, если вы, сидя за столиком в пивной, выскажете взгляд, который не совпадает с дозволенным.

Калле. Здесь даже в пивной за столиком уже запрещено иметь собственное мнение. Немцы, а до них еще и другие сделали открытие, что и это уже опасно. Они даже залезали под столик, чтобы подслушивать. Вот что они сделали с мелкобуржуазным свободолюбием - они подрезали его под корень.

Циффель. Они делают что могут, но еще не добились всего, чего хотели. Они добились образцовых результатов в своих концентрационных лагерях, но Рим не сразу строился, люди все еще позволяют себе уйму разных свобод. Например, даже в Германии иногда можно свободно расхаживать по улицам и останавливаться перед витринами, хотя это и не поощряется ввиду бесцельности подобного занятия.

Калле. Да, цель им всегда нужна. Цель - это то, во что целятся.

Циффель. Напрасно говорят, будто они сознательно лгут насчет воспитательных задач концентрационных лагерей. Концентрационные лагеря образцовые учебно-воспитательные заведения. Они испытывают их действие на своих врагах, но предназначаются эти лагеря для всех. Конечно, их государство еще недостаточно окрепло и не всегда может поставить на своем. Тот факт, например, что рабочие все еще уходят после работы домой, - это же свидетельство немыслимых, изживших себя порядков. Новый порядок утвердился еще далеко не для всех. Не отрицаю, им уже охвачены все дети от шести лет и выше, а также юноши и молодые мужчины, которые после армии приходят в партию из молодежной организации этого какевотаммюгенд. Хорошо. Но как обстоит дело, например, со стариками? Почему они не охвачены какой-нибудь организацией какевотамм-старцев? Это весьма чувствительный пробел. Не исключено, что с этой стороны государству когда-нибудь станет угрожать опасность!