Гроза над Миром - Венедикт Ли

 Арни проснулся, как от удара. Сон отлетел, вместе с ним ушло и спокойствие. Вернулось ощущение, что произошло нечто ужасное. Он жил с этим с тех пор, как покинул Гнездо Ваги. Когда, сопровождаемый головорезами Ваги, он вышел из дворца, тонкая рубаха из шелка-паутинки на нем была насквозь мокрой от пота и теплый ветер показался ледяным. Он шел через сад по выложенной розовым камнем дорожке, ожидая мгновенной боли в спине от стрелы игломета или лезвия ножа. А потом будет темень в глазах и... больше ничего.

 Садясь в вагончик фуникулера, Арни почти смирился с тем, что не успеет среагировать. Охрана втиснулась сзади и спереди, не оставив ему, практически, шансов. Вагон неторопливо заскользил вниз по зубчатым рельсам. Загудел, набирая обороты, маховик, запасая энергию на обратный путь. Летели минуты, летел вниз деревянный вагон, и Арни овладела безумная надежда. Если его не убьют прямо здесь... Ведь придется отмывать вагон от крови, потому и медлят... Уже показался пригород Вагнока, раскрутившийся маховик пронзительно выл, дома с четырехскатными крышами из красной черепицы летели навстречу.

 В боковых окнах маленького вагона не было стекол. Двери его также не имели закрывающихся створок. Сиди себе смирно и не вздумай выпасть на ходу. Последнее и сделал Арни. Взвился, как отпущенная пружина и выбросился вперед по ходу движения. Сгруппировался, перекатился несколько раз и встал на ноги. Проводив взглядом удаляющийся вагон, он кинулся в боковой переулок. Черта с два меня возьмете!

 Он бежал, легкие работали, как кузнечные мехи. Вдох, четыре шага, выдох. Так можно бежать очень долго, не теряя сил. Им овладела яростная радость. От появившегося шанса на спасение, от сознания, что обдурил, обвел-таки вокруг пальца! Вагон не остановить на ходу, он опрокинется, сойдя с рельсов, а прыгать за беглецом, ломая шеи, охрана не стала. Ступенчатая улочка спускалась к порту. Арни несся по ней гигантскими прыжками.

 В порту небритый, с опухшим лицом лодочник оторвался от воспоминаний о прошедшей пьяной ночи и уставился на него. Поймав его взгляд, Арни только теперь заметил кровь на своей рубахе. А он до сих пор не чувствовал боли от порезов и ссадин. Молча пнул ногой перепуганную жертву похмелья. Через минуту лодка, распустив треугольный парус, уже лавировала, подходя к его кораблю. Остального времени он не ощутил, будто и не было, прямо сразу ступил на палубу.

 На встревоженные взгляды офицеров бросил:

 – В море!

 Провожая мрачным взглядом удаляющийся берег, Арни, беглый птенец Гнезда Ваги процедил:

 – Я вернусь!

 И, как же ее зовут? Эту маленькую дрянь, он слышал от кого-то, не от Ваги, ее имя... Наоми! Он со свистом вздохнул сквозь стиснутые зубы. Ей приготовит он страшную кару.

 С тех пор он часто просыпался с ощущением внезапно приснившегося кошмара. Вот и сейчас привстал на койке, ощупал в темноте свое мокрое от пота лицо. Теперь уж до утра не сомкнуть глаз. Нашарил флягу, отпил воды. Ну, тогда обдумать план еще раз. До деталей. Продумать надо все варианты, даже самые неприятные. Самое плохое: провалить дело, снова попасть в лапы Ваги. Впрочем, он не мучитель. Скажет хладнокровно: «Вздернуть поганца» и все. Быстрая смерть в вертикальном положении. Так, теперь... что может грозить провалом...

 Он постепенно успокаивался, мысли потекли, лениво и плавно сменяя одна другую. Ему вспомнилась Наоми, но облик ее ускользал от его мысленного взора. «Ненавижу», – сказал себе. – «Ненавижу». И испытал досаду оттого, что не может бросить слова эти ей в лицо.

 В эти утренние часы Торговая площадь уже была полна народа. В пестрой гомонящей толпе, среди самых разных нарядов и лиц, среди озабоченных мамаш с сопливыми детьми, степенных богатых горожан, матросов в увольнении, уже с утра подвыпивших, хозяек, торгующихся за каждый грош из семейного бюджета, бродяг, ищущих чем поживиться, молодых людей, прикидывающих, хватит ли на полюбившиеся обновки, можно было увидеть двух девушек, по виду – состоятельных горожанок.

 Одна светловолосая, сероглазая, держалась с уверенным видом. Вторая, чуть поменьше ростом, темная шатенка, старалась не отходить далеко от подруги, с любопытством выслушивая ее, когда та временами снисходила до объяснений.

 – Тебе понравился Вагнок? Ты ведь раньше не бывала здесь?

 – Да, Пини. Нет, Пини, – обе рассмеялись. Они шли под руку, чувствуя взгляды окружающих.

 – Наоми, от тебя все обалдевают! Ты в любых нарядах убиваешь мужиков наповал. И, как интересно, я светлая, ты темная и одеты в тон. Как два ангела: белый и черный!

 – Они обалдевают оттого, что видят чучело! Ты, такая пристойная, длинные золотые волосы, а рядом... неприлично стриженая, и все дыбом стоит, – она быстро поправила упавшие на лоб пряди. – Но я так привыкла.

 Пини наклонилась ближе к уху подруги:

 – Похожа на “сташи”?

 Сташи. Злой дух ночи, встреча с которым сулит гибель. Сташи умеет принять вид молодой женщины, но никогда не сможет скопировать человеческий облик в точности. Его может выдать какая-нибудь, неприметная на первый взгляд деталь...

 – Разве я злая? – Наоми улыбнулась и в этой улыбке была сдержанная печаль. Пини поспешила загладить не слишком удачную шутку.

 – Конечно, нет! Отец от тебя в отпаде. И... – она перешла на шепот, – знаешь, Бренду неделю продержали в холодной. За усердие...

 Тут Пини увидела, что эта новость совсем не обрадовала Наоми.

 – Ты что? Жалеешь ее? Какая мирная ты и покладистая!

 – Нет! Пини, я не такая уж мирная и совсем не покладистая. Могу и подраться, когда есть за что.

 – Вот! Отец это понял. Сказал, лучше тебя не неволить, а то сойдешь с ума или натворишь чего...

 – Все вместе. И сойду и натворю, – они снова рассмеялись.

 Они вышли к парку и пройдя по широкой, посыпанной крупным желтым песком аллее, присели на каменную скамью. Кроны столетних мелколистов зеленым сводом смыкались над головой. Утром, в будни, прохожие еще были редки здесь. Скамьи рядом и напротив пустовали, только поодаль примостилась троица подвыпивших моряков.

 – Как хорошо. Мне правда нравиться Вагнок, – сказала Наоми, водя по песку носком сапожка. – Может, он будет столицей Мира. Так мне чудится. Вот только старый козел дрыхнет на лаврах и...

 Лицо Пини пошло красными пятнами.

 – Ты все же выбирай выражения, Наоми, милая...

 – Я говорю так, потому что верю тебе. А выражения... Ты ж поняла суть... что я имею в виду. Мы уже говорили об этом. До того, как мне славно отполировали спину.

 – Помню, – хмуро отозвалась Пинии. – Мне эти ужасы потом ночью снились. Пожары, развалины... А по спинке своей бедной не плачь! Все прошло. Бренда знает свое дело. Она силачка и очень сдерживается. Хотя... бьет ужасно больно...