Кукловод - Домовец Александр

Сергей сидел в каком-то оцепенении. Он боролся с истерическим желанием заорать не своим голосом. А ещё лучше что-нибудь расколотить к едрене-фене. Как понять – не Земля? Какой-такой покровитель? Что вообще происходит? «Рехнулся я», – жалобно мелькнуло в уме. Но в этот момент он ощутил прилив тепла к рукам и ногам. Незнакомец пристально смотрел на Сергея, и веяло от него добром и покоем.

– Вы должны мне верить, – негромко сказал он.

Сергей неожиданно почувствовал себя бодрым. Оцепенение прошло. Голова стала ясной, он снова мог воспринимать информацию. А незнакомый покровитель между тем говорил о вещах одновременно странных и жутких.

Хряков (для удобства будем называть его так) явился к Авилову, разумеется, не случайно и не сам по себе, а в качестве представителя некой силы. Эта сила не может допустить, чтобы книга о Лозовском, которую пишет Сергей Иванович, увидела свет. Именно поэтому Хряков готов был за бешеные деньги купить на корню едва начатую рукопись, потом пытался запугать писателя, а когда не вышло и это – уничтожить. Казалось бы, о Лозовском пишут многие, почему же такой интерес (в кавычках) проявлен именно к Авилову? Ответ прост: сила, пославшая Хрякова, справедливо считает, что именно Сергей Иванович может создать книгу, которая покажет истинный, адекватный масштаб опасности Лозовского для России, да и всего мира. Для такой работы Сергей Иванович, во-первых, обладает соответствующим творческим и аналитическим потенциалом. А во-вторых, в отличие от всех прочих собратьев по перу, лишь Сергей Иванович располагает своего рода подсказкой, или, если угодно, ключом к пониманию истинной сути Лозовского…

Сергей напрягся.

– Что вы имеете в виду? – с внутренним холодком спросил он, – какой ключ? Я не понимаю…

Незнакомец покачал головой.

– Не надо притворяться, Сергей Иванович, – терпеливо сказал он. – По крайней мере, со мной. Вы все отлично понимаете. Я имею в виду письмо вашего школьного учителя Захарова.

– Бред какой-то, – выговорил Сергей непослушными губами. – Вы про это письмо знать не можете. Никто о нём не знает. Захарова уже нет, а я про письмо никому не рассказывал.

– Как видите, знаю, – сказал покровитель. – И беда в том, что не только я. Если бы не это письмо, Хряков никогда бы у вас не появился. Дело в том, что ваш преподаватель истории, Сергей Иванович, – личность феноменальная. Он сумел вычислить ситуацию с очень высокой степенью приближения к истине. Хотя всей истины, конечно, представить не мог. Человеческому воображению такое вообще не под силу…

Сергей очнулся оттого, что Поль яростно лизал его лицо и при этом непрерывно скулил. Подняв голову, Сергей непонимающе огляделся. Он лежал на полу в собственной комнате. Рядом с ним валялся пистолет и перевёрнутый стул, ковёр усеяли рассыпанные листы рукописи. Горел свет, хотя за окном уже рассвело. Сергей попытался подняться и закряхтел от боли. Было ощущение, что накануне его здорово отметелили. Цепляясь непослушными руками за стол, он кое-как поднялся – и вдруг всё вспомнил.

Визит Хрякова… Сногсшибательное предложение перекупить рукопись о Лозовском… Свой отказ и преображение Хрякова… Потеря сознания… Появление в незнакомом доме и разговор с незнакомым человеком, назвавшимся его, Сергея, покровителем…

Начало этого странного разговора Сергей помнил ещё хорошо. Потом, видимо, он «поплыл» – от усталости, от шока, от невозможности понять всё то, что на него обрушилось. Они беседовали, Сергей вставлял какие-то реплики, но уже на автопилоте: разум отказывался воспринимать информацию, и продолжение разговора с незнакомцем запечатлелось в памяти лишь обрывками.

– … Нет, Сергей Иванович, даже если бы вы подписали договор бессознательно, или просто так, для отвода глаз, лишь бы отделаться от Хрякова, а потом поступить по-своему, ничего бы не вышло. Ведь роспись, поставленная вашей рукой, несёт в себе отпечаток вашей личности, она частица вашей сущности, запечатлённая на бумаге. Совершив определённые манипуляции, с помощью этой подписи вас можно притянуть к себе, как магнитом, и поработить. Ещё древние египтяне прекрасно знали, как это делается. Кстати, в древности люди вообще поразительно много знали и умели из того, что сегодня бы сочли мистикой. А ведь ничего мистического в природе нет: любая тайна имеет вполне естественное объяснение. В старину люди умели смотреть на окружающий мир непредубеждённым взглядом, накапливать информацию и делать практические выводы. Но в этом смысле мост из древности в сегодняшний день так и не протянулся. Средние века, церковь, костры инквизиции, охота на ведьм… Носителей древнего знания уничтожали в уму не поддающихся масштабах. А те, кто выживал, боялись передать это знание своим детям. И связь времён прервалась…

– … Хряков, Сергей Иванович, в общем-то, не монстр. Во всяком случае, не такой, каким вы его увидели. Но это и не обычный человек. Сила, которой он служит, наделила его даром внушения. Он мог предстать перед вами… ну, не знаю… крысой, лошадью, змеёй, наконец. Да кем угодно. Почему он в таком случае просто не приказал вам подписать этот злосчастный договор? Видите ли, внушать и зомбировать – разные вещи. Чтобы сделать из человека покорное, не рассуждающее, на всё готовое существо, нужна интеллектуальная мощь и огромный, совершенно специфический информационный багаж. Образно говоря, здесь уже требуется не лаборант, а начальник лаборатории. Вот сила, пославшая Хрякова, – та действительно могла бы сделать из вас зомби. Но для этого необходим прямой, глаза в глаза, контакт между ней и вами, а я этого не допущу. К такой встрече вы пока не готовы. Хотя, боюсь, в своё время она неизбежна…

– … Вы, конечно, заметили, что о многом я говорю в самой общей форме. Я не объясняю, что это за сила, с которой вы столкнулись. Я не сказал, какую опасность несёт в себе Лозовский. Даже о себе предпочитаю не распространяться. Общую форму я выбрал абсолютно сознательно. Во-первых, к восприятию некоторых вещей надо готовиться постепенно. Я не хочу, чтобы вы сошли с ума от того, что одномоментно рушатся догмы и аксиомы, внушённые вам ещё в школе. А во-вторых, важнейшие истины вы откроете без моей подсказки. У вас для этого есть всё необходимое. Вы пройдёте свой путь сами, шаг за шагом. Только так вы подготовите себя к решающим событиям. Колесо закрутилось невообразимо давно, Сергей Иванович, и, судя по многим признакам, развязка близится. Не хочу вас пугать, но, сами того не желая, вы втянуты в игру без правил и без права на проигрыш. На кону – жизнь миллионов людей и существование целых стран. Если бы я только мог представить, чем всё это обернётся…

– … А теперь, Сергей Иванович, пора. Что мог и хотел, я вам сказал. Само собой, в дальнейшем я буду следить за вами, и по мере возможности оберегать, но рассчитывайте на себя. Я не так всемогущ, как многие думают. Плохо это или хорошо, даже не знаю…

Вспоминая этот разговор, Сергей курил и ходил взад-вперёд по квартире. Следом неотступно, хвостом, семенил Поль, всем видом показывая, что минувшей ночью вёл себя достойно и бдительно, так что имеет полное право на прогулку и завтрак. Наконец, не выдержав, он боднул хозяина в бедро и требовательно, снизу вверх, посмотрел прямо в глаза.

– Сейчас, сейчас, – пробормотал Сергей, беря поводок, и вдруг остановился, как вкопанный.

На внутренней стороне входной двери висел аккуратно прилепленный и до этого не замеченный квадратик бумаги. Чётким, красивым почерком на нём было написано всего несколько слов: «Сергей Иванович! Просьба позвонить по телефону…». Далее следовал набор цифр, который ни о чём не говорил. Во всяком случае, это был не московский номер. И, похоже, вообще не российский.

Сергей судорожно вздохнул.

– Привет от Хрякова? – полувопросительно-полуутвердительно сказал он, и Поль слегка взвизгнул – похоже, в знак согласия.

Сергей осторожно снял листок и прошёл на кухню. Внутри всё дрожало. Достав из холодильника бутылку водки, он глотнул прямо из горлышка, выругался и непослушными пальцами начал тыкать в панель мобильника. Ужасно хотелось, как в детстве, броситься в постель и накрыться с головой, чтобы оставить все неприятности по ту сторону одеяла. Но жизнь его научила: больше всех рискует страус.