Крысы появляются ночью - Ганс Эттинген

Он поднял трубку и набрал произвольный номер. Но никакого щелчка не услышал. Когда в трубке раздался незнакомый голос, Сид молча положил ее на место. «Может быть, у них какие-то самые новые приспособления для подслушивания, без всяких щелчков? А может, они в моей квартире поставили микрофон? Чтобы попасть в нее, не требуется большого искусства, особенно если знаешь, что в ней никого нет».

Он вытащил из маленькой кладовой, расположенной рядом с кухней, складную лесенку и, поднявшись по ней, принялся осматривать телефонную розетку, вызвавшую у него подозрение.

Шорох заставил его обернуться.

Внизу стояла Дорис и удивленно взирала на мужа.

— Почему ты подкрадываешься ко мне? — раздраженно спросил он.

— Ты испугался? Я вошла как обычно. Только ты почему-то не услышал. Что ты делаешь?

— Ремонтирую кое-что.

— Может, помочь?

— Нет! — резко бросил он. — Оставь меня в покое!

Она молча вышла из комнаты.

Сид понял свой промах. Дорис может что-нибудь заподозрить. Этого нельзя допустить.

Он пошел следом за ней на кухню.

— Извини меня. Я погорячился.

— Ну что ж делать, — смягчилась Дорис.^-А я купила билеты в Камерный театр.

— На какой день?

— На сегодня.

— Очень жаль, но я обязательно должен зайти сегодня в издательство. Мне совершенно определенно обещали там заказ на репортаж.

Что-то в его поведении заставило Дорис насторожиться. Она подошла к нему ближе.

— Сид, ты же обещал мне говорить только правду. Что-то происходит с тобой. Скажи мне честно, что ты собираешься делать сегодня?

— Черт возьми! Я лезу из кожи, чтобы заработать, а ты не можешь оставить меня в покое! — не сдержался он. — Почему ты всегда допытываешься? Я хочу только работы. И больше ничего.

Эх, опять он сорвался. А все потому, что она своими невинными вопросами задела его за живое.

Дорис оторопела.

— Ты разговариваешь со мной и смотришь на меня так, как будто я тебе совсем чужая!

Она была готова расплакаться.

Сиду стало не по себе.

— Извини меня, милая. У меня сегодня такой неудачный день. Я ужасно нервничаю.

В какой-то миг он готов был ей во всем сознаться. Может быть, она простит ему все. Тогда стало бы так легко. И Мюллера можно было бы послать к черту. А потом у них родится ребенок, и все будет хорошо. Даже слишком хорошо…

Сознаться Дорис, что он изменял ей? Ей, которая так его любит и верит в него! Отец всегда говорил: «Правда требует мужества». А вот у Сида его нет.

Он не мог сделать решительный шаг и на будущее выбрал неизвестность. Он струсил теперь, но, по существу, сдался раньше, когда впервые стал раздумывать, что хуже: признаться во всем Дорис и, может быть, потерять ее или продолжать эту лживую жизнь.

Чтобы Дорис не истолковала его колебания превратно, он виновато произнес:

— Сегодняшние переговоры действительно важны.

— А тебе можно позвонить? — тихо спросила она.

— Зачем?

— Мне иногда по вечерам бывает дурно. Это из-за моего состояния… А тебя нет. Я не стану так волноваться, если у меня по крайней мере будет твой телефон.

— Хорошо. Я оставлю тебе номер своего телефона на письменном столе.

Озадаченный, он отошел к окну, чтобы жена ничего не заметила. Тут он вспомнил о деньгах. А ведь Дорис им обрадуется!

Он незаметно вынул из бумажника двести марок и положил их на кухонный стол.

— Сид! Такое богатство! — удивилась она. — Или ты снова?..

— Нет, нет! Заработаны честно. Аванс за небольшой репортаж. Я хотел сделать тебе сюрприз.

— Первый гонорар! — Она просияла. — А когда твой репортаж будет опубликован?

— В следующую неделю, возможно. — Он повернулся и вышел из комнаты.

«Опять ложь! И так будет до тех пор, пока мне не удастся выбраться из петли».

VIII

Эвелин бросила нетерпеливый взгляд на маленькие часики, стоящие под стеклянным колпаком.

Было уже около восьми часов.

Она надеялась, что Адамс вскоре уйдет. Но он и не думал уходить. Удобно развалившись в просторном кресле, он следил за ней, за тем, как она сервировала низенький столик у камина, как поправляла в вазе цветы и открывала дверь в свою спальню, в глубине которой можно было разглядеть роскошную французскую кровать.

Несмотря на свои сорок лет, Адамс сохранил фигуру легкоатлета. Мужественное лицо, волосы с проседью на висках. Так обычно молоденькие девушки представляют себе «интересного» мужчину.

— Сегодня ночью мошка попадет в твою паутину…

— Оставь это, — перебила она.

Но он упрямо продолжал:

— Ты ведь и сама мошка, попавшая в паутину философствующего гангстера Батлера.

— Почему ты любишь мучить меня? — устало спросила она.

Он встал и приблизился к ней.

— Ты все еще любишь меня? — Сверкнули его белые крепкие зубы.

— Не знаю, люблю или ненавижу, — процедила Эвелин.

— Это хорошо. — Он рассмеялся. — По крайней мере, такая любовь никогда не надоест.

— Почему ты не хочешь помочь мне? Я так устала от всего этого и хочу покоя. А ты заставляешь меня работать еще и на себя.

Он удивленно поднял брови.

— Милая моя! Я тебя не определял в Си-Ай-Си. Ты работаешь на меня?.. — Я полагаю, что ты это делаешь просто потому, что любишь меня.

— Конечно, — сказала она, — я с охотой работаю на тебя. И все же ты должен когда-нибудь вырвать меня у них. Батлер держит всех мертвой хваткой. Ты знаешь его. Но если за меня вступишься ты, он оставит меня в покое.

— Как мило с твоей стороны, что ты сказала «вступишься» вместо «женишься», — съязвил Адамс и снова уселся в кресло.

— Ты же никогда не женишься на мне.

— Да. Ни на тебе, ни на другой. Супружеская жизнь не по мне. Но я помогу тебе уйти от Батлера.

— В самом деле? — Она боялась поверить этому.

— Да. Я с ним поговорю. Вернемся, однако, к твоему гостю. Что американец намеревается делать с этим Паули?

— Пока я еще сама не знаю. А тебе пора уходить. Он должен появиться с минуты на минуту.

Адамс встал.

— Попытайся узнать, чего они хотят от него. Утром я, как всегда, зайду за кинопленкой и за катушкой с магнитофонной записью.

— Разве Паули так важен для тебя? — тихо спросила она.

Адамс уже надевал плащ.

— Если он представляет интерес для янки, то, значит, важен и для нас. Они нам дают деньги. Информацию о них нам приходится добывать самим.

Сид остановился перед небольшой виллой в Груневальде. Он уже несколько раз на своей машине отвозил Эвелин домой и всегда удивлялся, что секретарша живет в таком элегантном современном бунгало, расположенном в богатом районе Берлина.

«Скорее всего, она любовница председателя наблюдательного совета концерна, — предполагал он. — И старый холостяк предоставил в ее распоряжение этот дом».

Он позвонил.

Садовая калитка открылась автоматически. Посыпанная гравием дорожка привела его к дому.

Эвелин в очень открытом платье, казалось, приготовилась уходить из дому.

— Я жду междугородную. Это важный разговор. Может быть, вы составите мне компанию? В город мы можем поехать попозже.

Это Сида вполне устраивало. Он с удовольствием согласился.

В маленьком холле он снял плащ и вслед за Эвелин прошел в комнату, обставленную мебелью в стиле рококо. Окна были занавешены плотными шторами. В камине пылал огонь.

— Здесь красиво, — произнес Сид. — Вы одна здесь живете?

Она кивнула головой.

— Совсем одна. Прошу вас, располагайтесь. Я приготовлю вам коктейль. Какой вы любите, горький или сладкий?

— Горький, — ответил он, опускаясь в глубокое кресло.

Эвелин включила приемник. Гостиная наполнилась музыкой.

Сид смотрел на огонь камина и вдыхал знакомый аромат духов. Ему здесь нравилось. Она ему нравилась тоже. Из серебряной коробки, стоящей на столике, он достал сигарету и закурил.

В баре офицерского клуба Батлер играл в покер с каким-то капитаном.

— Мне кажется, у вас ловкие руки. Откуда у вас снова появился джокер, майор?

— Возможно, я плутую, когда играю, — отозвался Батлер. — Впрочем, вы должны доказать мне это. Вы хотите сказать, что вы честнее меня?

— Ерунда! Я не это имел в виду. Вам просто дико везет.

Он повернулся к миксеру, заказал еще два коктейля под названием «Высокий мяч» и начал мешать карты для новой игры.

К Батлеру подошел сержант.

— У подъезда стоит какой-то немец. Штатский. Он просит разрешения срочно поговорить с вами, сэр.

— Как зовут его?

— Мюллер.

— Хорошо, проведите его в какую-нибудь комнату. Я сейчас приду.

— Клиентура? — протяжно спросил капитан и тут же продолжил: — Своих агентов я уже давно отучил искать меня по вечерам. Они ведь могут' обращаться к дежурному офицеру.