Эта сука, серая мышь - Ника Сафронова

Я знаю свою подругу с детства. Знаю как облупленную. Все ее плюсы и минусы. Мне ничего не стоит вывести ее из игры. Особенно теперь, когда у меня на руках такой козырь, как ночь с Лихоборским! Разве она сможет ему это простить? Да ни за что! А меня простит. Я ведь сама невинность! Я же ведать не ведаю, что между ними все очень серьезно.

Оксанка чем-то удручена. Мы только что обнимались в пылу примирения. И вот теперь она пьет задумчиво чай и, кажется, абсолютно не слушает, что я ей говорю.

Может быть, она уже все знает про нас? Неужели он сам ей сказал? Ну, тогда он просто болван!

Я осторожно перевожу разговор в это русло.

– Оксаночка! Я хотела тебя спросить… Между тобой и Всеволодом было что-нибудь в ту ночь?

Она поперхнулась. Прекрасно поняла, какую ночь я имею в виду. Ту! Самую первую! Когда они даже не смогли досидеть до конца вечеринки – приспичило им!

– Ты что, Поля! – Возмутилась она… надо заметить, вполне натурально. – Как ты могла такое подумать? Он просто меня до дома подвез. Мы обменялись товарищеским рукопожатием. И он уехал.

Вот это да! Не думала, что она до такой степени со мной неоткровенна. Придется строить диалог немного иначе. Я делаю дурацкое, растроганное лицо:

– Правда? А я, дурочка, от ревности себе места не находила! – И рассказываю «по простоте душевной» про нас с Лихоборским. Пока без интимных подробностей. Всего лишь ненавязчивый штришок. О том, как у нас началось…

Оксанка аж посерела. Сделалась как вылитый ее батюшка Александр Сергеич в минуты затмения:

– ЧТО у вас началось?

Ага, попалась! Видела бы ты сейчас свои глаза! А знаешь, каково было мне? Я думала, что умру! Но я бормочу невинно, как агнец.

– Нет-нет, ты не думай, зайчонок! Тогда у нас ничего такого не было!

И продолжаю развивать на глазах изумленной Оксанки бурный роман. Помаленьку подбираюсь к долгожданному вечеру. Это мой разящий удар! Удар ниже пояса!

Для убедительности я опускаю подробности. Просто говорю, что нагрянувший ко мне среди ночи Лихоборский был слегка не трезв, про Ирку расспрашивал…

– Кстати! Ты не в курсе, у них случайно нет романа?

– В курсе! Нет!

Оксанка напряжена до предела.

А я, наоборот, делаю выдох великого облегчения:

– Какое счастье! Ты не представляешь, как я переживала! Понимаешь, зайчонок, мы с ним в тот вечер…

И тут я понимаю, что не могу из себя это выдавить.

Это ведь ложь! Да такая грязная, что сюда вот-вот, справедливости ради, явится тень отца Гамлета и уличит меня в этой лжи!

Я начинаю мямлить.

– …Ну, в общем, у нас было это… ну, ты должна понять, что я имею в виду…

– Что?! – У Оксанки в этот момент такое лицо, что на нее жалко смотреть. – Ты переспала с Лихоборским?!

Да, признаю. Это был действительно удар ниже пояса.

Бедная, несчастная Оксанка! Я причинила ей ужасную боль, но я не могла поступить иначе (надеюсь, где-то на Небесах меня за это простят). На войне и в любви, как известно, все способы хороши.

И, между прочим, это сработало! Честное слово! Оксанка от ревности порвала с Лихоборским. А меня, жалеючи, снова пустила под свое благородное крылышко.

Что же до самого предмета нашего с ней разлада, то после выписки из больницы я его ни разу не видела. Поначалу он еще реагировал на мои звонки. Говорил тепло и даже по-дружески. А потом не стал подходить к телефону. Или, если я его все-таки доставала, шипел, как раскаленная сковорода: «Будь добра, не звони мне больше, пожалуйста».

Я все сносила и все ему прощала. Чуть только затянется, снова набираю треклятые цифры. Словно бес меня попутал. Но неожиданно я узнала, что никакой это не бес. Это болезнь. Редкая, как зубы во рту у младенца. Эротомания. Само название за себя говорит.

Я поняла, что у меня налицо все симптомы, когда он однажды тихо так, без надежды спросил:

– Ну чего ты хочешь от меня? Ну скажи… Я разве обещал тебе что-нибудь? Ну чего ты меня достаешь, а? Отвлекись от меня!

И это было то самое! Да не в бровь, а в глаз! Он сам произнес ключевое слово, в котором кроется корень зла. При моем заболевании отвлечься невозможно. Потому что никого другого в моем эротическом восприятии не существует!

А я и не отвлеклась, я затаилась. С самого мая сижу в засаде. Жду.

Пока от него ни слуху ни духу, но я уверена, что очень скоро это случится. Я увижу его! Почему? Да потому что Миша Талов – его лучший друг. И потому что недавно Миша вовлек его в кое-какой рекламный проект. А значит, хочет Всеволод того или нет, но он вынужден будет нанести нам визит. И уж я-то знаю, что должна буду сделать, чтобы связать его и себя неразрывными узами…

Пока же кому-то из нас нужно было решаться. Кто – я или Оксанка – позвонит Лихоборскому?

– Поля! Если ты этого делать не хочешь, тогда давай отложим нашу затею до лучших времен. Потому что я звонить ему не буду, даже если мне отпилят голову!

Что ж, так тому и быть! Мне, как говорится, и карты в руки. Ведь я всего лишь хочу спросить телефон Михаила. По-моему, все очень невинно.

– Нет, не будем откладывать! – решительно заявила я. – Я позвоню! Только, видишь ли, зайчонок, мне лучше воспользоваться твоим телефоном. Ты же помнишь, я тебе рассказывала? Он не берет трубку, если видит, что это я.

Морочить Оксанке голову долго не получилось. Очень скоро она поняла, что в наших с Лихоборским отношениях все далеко не безоблачно. Всему виной мои дурацкие набухающие глаза! Ну ничего! Так оно, пожалуй, и к лучшему. Сейчас и проверим заодно, сохнет он еще по моей сексапилке или уже и думать о ней забыл.

Оксанка, вздохнув, запустила набор и передала трубку мне.

Потянулись гудки. Телефон в моей руке шел мелкой рябью.

– Алло!

Он так рявкнул это «алло», что я даже слегка отстранилась.

Не сказать, что очень обрадованно… зло, скорее.

– Алло, Всеволод? – чуть ни теряя сознание, произнесла я. Он какое-то время соображал, а потом спросил:

– Полина, это ты, что ли? – Да.

– Ну, привет. Давненько тебя не было слышно. На ухищрения пустилась?

– Да нет, ты все не так понял, – слабеющим голосом стала оправдываться я, – мы тут с Оксаной в дороге. На нас напали…

Оксанка вырвала трубку у меня из рук.

– Лихоборский! Дай телефон Талова рабочий!.. Да, вот так!.. Не твое дело, никто не нападал!.. Чего-чего?! – У Дороховой округлились глаза, и она на несколько секунд замолчала, но потом, шумно выдохнув, произнесла: – Да! На мне семейники брата. Тебя устроит такой ответ?.. Слушай, Лихоборский, мне не до твоих острот сейчас! Дай мне, пожалуйста, телефон Талова!.. А не будет никакого обмена… Ну хорошо, на семейники брата можешь рассчитывать, я тебе их по почте вышлю… Пиши! – Это она уже мне.

Продиктовала номер и – ни тебе спасибо, ни тебе пожалуйста – отключилась.