Война в Фивах - Нагиб Махфуз

— Наши воины истощены непрекращающейся битвой и не смогут устоять перед такой лавиной колесниц! — Секененра обратился к командиру своей армии и сказал тоном, не терпящим возражений:

— Мы вступим в решающую битву теми силами, которыми располагаем. Прикажите нашим храбрым офицерам вести отряды в наступление и скажите, что я желаю, чтобы каждый выполнил свой долг как солдат бессмертных Фив!

Секененра знал, какие опасности подстерегают его и армию, но он был храбр, исполнен огромной веры. Не колеблясь ни на мгновение, он взглянул на небо и ясным голосом произнес:

— Бог Амон, не забывай своих верных сынов!

Царь отдал приказ бросить в бой окружавшие его колесницы и сам, опережая всех, ринулся вперед навстречу врагу.

Разгорелось беспощадное сражение, кричали люди, ржали лошади, летели шлемы, катились головы, лилась кровь. Однако доблесть египтян не могла устоять против быстрых, защищенных колесниц, которые врывались в ряды воинов и косили их точно солому. Секененра бился отважно, не теряя присутствия духа и не зная усталости. Иногда казалось, будто он ангел смерти, разящий любого из рядов врага по своему усмотрению. Наступал вечер, но битва не прекращалась. Казалось, что успех сопутствует пастухам, которые собирали силы для решающего удара. Большая колесница, прикрываемая крупными силами во главе с всадником с длинной белой бородой, устремилась к колеснице царя и пробивалась сквозь ряды солдат с невероятным упорством. Царь догадался о намерении лихого всадника и устремился ему навстречу. Они встретились лицом к лицу. Оба два раза метнули копьями друг в друга, но каждый отразил их щитом и готовился к продолжению поединка. Секененра увидел, что противник обнажил меч и догадался, что того не удовлетворило начало поединка. Поэтому он тоже обнажил свой меч и бросился на противника, но в этот решающий миг ему в руку угодила стрела. Руку царя схватила судорога, и меч выпал из нее. Многие гвардейцы воскликнули:

— Берегитесь, мой повелитель, берегитесь!

Однако враг настиг царя быстрее, чем предупреждение гвардейцев, и изо всех сил нанес ему удар в шею. Меч угодил в цель, смуглое лицо царя исказилось от ужасной боли, он застыл и не смог оказать сопротивление. Противник схватил копье правой рукой, метнул его что было сил и попал царю в левый бок. Секененра закачался, словно оцепенев, и рухнул на землю. Кругом раздались крики египтян:

— Великий Бог! Царь пал! Защитите царя!

Улыбнувшись, как победитель, командир врага воскликнул:

— Прикончите этого наглого бунтаря и не щадите никого из его воинов!

Вспыхнуло сражение вокруг мертвого тела, один всадник, снедаемый злобой, бросился к нему, занес острый топор и опустил его на голову царя. Двойная корона Египта отлетела в сторону, кровь брызнула, словно из родника. Тут всадник нанес ему еще один удар выше правого глаза, раздробив кости и разбрызгав мозги. Многим хотелось ухватить из кровавого пира хотя бы кусочек добычи и утолить свою злобу. Враги набросились на тело, нанося ему жестокие, безумные удары в глаза, рот, нос, щеки и грудь. Они разорвали тело на куски, обильно оросив его кровью.

Пепи сражался во главе уцелевших солдат, отбрасывал врага и прорывался к тому месту, где встретил смерть его повелитель. Для солдат, которые отчаялись добиться успеха, продолжая сражение, жизнь потеряла всякое значение, и они решили искать мученической смерти на том месте, которое оросил своей кровью их повелитель. Один за другим они сложили свои головы. Наступила ночь, все вокруг окутал траурный мрак. Обе стороны, истощенные жестокой битвой и ослабленные ранами, прекратили сражение.

11

Солдаты вышли с факелами искать своих погибших и раненых. Совершенно выбившись из сил, командир Пепи стоял у колесницы, ему не давали покоя мысли о бездыханном теле царя, невинная кровь которого оросила поле битвы. Он слышал голос одного командира: «Трудно поверить в это! Как могло сражение закончиться так быстро? Кто бы мог подумать, что мы за один день потеряем большую часть своих солдат? Как могло случиться, что наши храбрые солдаты оказались побежденными?»

Другой голос, напоминавший предсмертный хрип, ответил ему: «Они не смогли устоять перед боевыми колесницами. Эти колесницы разбили все надежды Фив».

Командир Пепи громко обратился к солдатам:

— Вы выполнили свой долг перед телом Секененры? Давайте разыщем его среди убитых!

Дрожь прошла по согбенным телам воинов. Каждый из солдат взял факел и молча, будто у него отнялся язык, последовал за Пепи. На том месте, где пал царь, они разделились. В их ушах звучали стоны раненых и бред впавших в лихорадку. Пепи охватила такая печаль и боль, что он едва видел перед собой. Он не мог поверить, что ищет тело Секененры. Ему не хватило духа признать, что битва за Фивы завершилась в этот печальный день. Проливая горючие слезы, командир произнес:

— Будь свидетелем и поражайся, земля Коптоса! Мы ищем останки Секененры среди твоих дюн. Будь нежна к нему и стань мягким ложем для его истерзанного тела! Увы, мой повелитель, кто заступится за Фивы теперь, когда ты оставил нас? На кого же нам теперь положиться?

Удрученный Пепи умолк, но вдруг услышал голос:

— Друзья, сюда! Вот тело нашего повелителя.

Пепи с факелом в руках побежал туда, откуда прозвучал голос. Глаза командира сделались круглыми, когда он с ужасом представил, что увидит. Когда Пепи добрался до трупа, с его губ сорвался крик, полный гнева и боли, отдавшийся многократным эхом. От царя Фив осталась куча расчлененной обезображенной плоти, из которой торчали кости. Все кругом было залито кровью. Рядом валялась корона.

Пепи гневно воскликнул:

— Подлые чужеземцы! Они обошлись с мертвым телом, как гиены с убитым львом. Но они не могли причинить тебе зла, разорвав на куски твое непорочное тело, ибо ты жил так, как должен жить царь Фив, и умер смертью бесстрашного героя!

Затем он крикнул тем, кто в печали застыл вокруг него:

— Принесите царский паланкин! И быстрее!

Офицеры принесли паланкин, помогли поднять останки царя на паланкин. Пепи взял двойную корону и положил ее рядом с головой царя, затем прикрыл тело куском ткани.

Солдаты молча подняли паланкин, понесли его к опустевшему лагерю и поставили в палатке, навеки лишившейся своего защитника и хозяина. Все уцелевшие командиры и офицеры встали вокруг паланкина, опустили головы, охваченные великим несчастьем и печалью. Пепи повернулся к ним и сказал твердым голосом:

— Пробуждайтесь, товарищи! Не поддавайтесь печали! Печаль не вернет Секененру, а лишь приведет к тому, что мы забудем о своем долге перед мертвом телом царя, перед его семьей и нашей страной, ради которой он погиб. Что произошло, то произошло, но оставшиеся главы трагедии еще не разыгрались. Мы должны непреклонно оставаться на местах и полностью выполнить свой долг.

Солдаты подняли головы, стиснули зубы, как люди, исполненные решимости и силы, и смотрели на своего командира, выражая готовность сражаться до последнего дыхания.

Пепи сказал:

— Настоящие храбрецы в горе не забывают о своем долге. Правда, нам следует признать, что мы проиграли битву за Фивы, но еще не выполнили своего долга. Нам предстоит доказать, что мы достойны героической смерти не меньше, чем благородной жизни!

Все громко ответили:

— Царь подал нам пример. Мы последуем за ним!

Лицо Пепи просветлело, и он с удовлетворением продолжил:

— Вы потомки храбрых солдат! Слушайте, что я скажу! Наша армия поредела, но завтра мы все до одного пойдем в бой и, сражаясь, задержим продвижение Апофиса до тех пор, пока семейству Секененры не удастся скрыться. Пока семья царя жива, война между нами и пастухами не прекратится, хотя на полях сражений на какое-то время воцарится затишье. Я ненадолго покину вас, чтобы отдать должное мертвому телу царя и его храбрым потомкам, а к рассвету вернусь, чтобы мы вместе могли сложить головы на поле боя.

Пепи просил всех помолиться у тела Секененры. Солдаты опустились на колени и произнесли страстные молитвы. Пепи закончил свою молитву словами:

— Милостивый Бог, окажи милосердие нашему доблестному царю в жилище Осириса и даруй нам такую же счастливую смерть, как ему, чтобы мы могли встретиться с ним в Другом мире с высоко поднятыми головами!

Затем он позвал нескольких солдат и велел им отнести паланкин на царский корабль.

— Оставляю вас в руках Бога! До скорой встречи, — произнес Пепи, обратившись к своим товарищам.

Командир шел за паланкином до самой каюты на палубе и приказал солдатам:

— Когда корабль достигнет Фив, отнесите паланкин в храм Амона, поставьте его в священном зале и не отвечайте никому, кто спросит вас о царе, до тех пор, пока я не приду.

Командир вернулся к своей колеснице и велел вознице ехать к Фивам. Колесница сорвалась с места и понеслась вперед на огромной скорости.