Франсиско Франко - Хелльмут Дамс

Таковы были предпосылки выборов 16 февраля 1936 года, приведших к двояким последствиям. Казалось, что невозможно было сразу же точно определить вотум 13,5 миллиона испанцев, имевших право голоса. Поначалу число голосов, поданных за левых и правых, не намного отличалось (4 206 156 за левых и 3 783 601 за правых), а партии центра явно не имели большого веса (681 447 голосов). Однако окончательная проверка, предпринятая новой палатой, показала существенное различие: 4 939 449 голосов за Народный фронт и 3 996 931 за правых.

Тезис поколения 1898 года о двух Испаниях был доведен ad absurdum. Правда, традиционалисты еще существовали, однако теперь им, как ранее фаланга либералов, противостоял, в полном сознании собственной победы, Народный фронт революционных социалистов, анархистов и коммунистов, которые, в отличие от большинства других рабочих партий Европы, позаимствовали для себя лишь очень немногие принципы либерализма, а в большинстве случаев совсем отказались от них.

Бесчисленные толпы приверженцев Народного фронта, неистовствующие массы ознаменовали победу своего дела дикими бесчинствами. Сметались ворота тюрем, освобождались тысячи заключенных, поджигались церкви и монастыри, избивались священники, незаконно захватывались имения землевладельцев в Касересе и Бадахосе. Франко советовал Портеле Валладаресу ввести военное положение. Премьер-министр добился соответствующего решения кабинета. Однако Алькала Самора отменил постановление.

Франко, в течение многих лет занимавшийся изучением экономических и социальных проблем, в отличие от большинства генералов, очень хорошо понимал, почему в рамках Народного фронта пытается взять верх стихийное движение. Испания по многим причинам осталась полуколониальной страной. Лишь во время первой мировой войны ее отсталой экономике улыбнулась незаслуженная удача. В действительности же промышленность Испании не выдерживала никакой конкуренции. Кроме того, таможенные заслоны, установленные со времен мирового экономического кризиса, тормозили сбыт продукции горной промышленности и экспортных сельскохозяйственных товаров.

Социальные последствия ужаснули бы любого критически настроенного наблюдателя. Из 11 миллионов испанцев, составлявших дееспособное население, 8 миллионов влачили жалкое существование на черте жизненного уровня (2 миллиона мелких крестьян, 2,5 миллиона сельскохозяйственных рабочих, 2,5 миллиона шахтеров и промышленных рабочих, 1 миллион мелких ремесленников). Лишь 2 миллиона составляли средний слой торговцев и крупных ремесленников. Оставался еще 1 миллион, представлявший высший слой крупных землевладельцев и банкиров, интеллигенции и духовенства, чиновников и военных, тех, кто, по утверждению теоретиков социализма, являл собой скопище паразитирующих элементов.

Изменение экономической структуры и ее социальных последствий предполагало гигантские инвестиции. Страна предоставляла иностранным инвесторам немало возможностей для удачных капиталовложений. Производством электроэнергии, промышленностью и горным делом, судоходством и железными дорогами, городским транспортом и телефонными сетями уже в значительной степени управляли консорциумы в Англии, Франции и Бельгии, в США и Канаде. Однако истинную потребность развивающейся Испании в капитале эти инвесторы покрыть не могли.

Большинство испанских политиков в тот период практически совершенно не разбиралось в закономерностях современной экономики. Отсюда и непродуманное начало в целом довольно нерациональной земельной реформы, отсюда и увлечение разного рода утопиями, всеобщее надувательство, на котором многие пытались наживиться, ведь половина нации — около 12 миллионов человек — была неграмотна.

Франко не располагал программой экономической и социальной политики. Он придерживался мнения, что существующие трудности не будут преодолены с помощью революции, а станут усугубляться, вплоть до наступления катастрофы. Генерал не видел другой альтернативы, кроме законности и порядка, надежной основы грядущей переструктуризации. К тому же он не считал, что пронунсиаменто старого образца в состоянии обеспечить введение и сохранение таковых.

В ответ на предложение генерала Мануэля Годеда совершить военный переворот глава штаба отрицательно покачал головой. Однако после того как Портела Вальядарес ушел в отставку и Алькала Самора вновь назначил Асанью премьер-министром, Франко сразу же словно очнулся. Он считал, что этот заклятый враг военных подобен Керенскому или Карольи[27]. Новое республиканское правительство могло поддержать законность и порядок лишь на некоторое время. Оно нуждалось в парламентской поддержке со стороны партий Народного фронта, революционные вожди которых со временем сами станут у руля государственной политики.

Одной из первых акций Асаньи стала нейтрализация военных, которым он не доверял. Премьер-министр распорядился убрать Франко с занимаемого им ключевого поста и перевести его на Канарские острова, удаленные от Испании на значительное расстояние. Годед был уволен с поста инспектора и отправлен в Пальма де Мальорка в чине капитана. Мола, занимавший должность главнокомандующего североафриканскими армейскими соединениями, был вынужден довольствоваться гораздо менее значительным постом командира бригады.

Франко еще до отъезда из Мадрида примкнул к заговорщикам. Он встречался с Эмилио Модой, Хоакином Фанхулом, Луисом Оргасом, Мигелем Понте, Антонио Саликетом, Хосе Энрике Варелой, Рафаэлем Вильегасом и другими генералами, а также подполковником Валентином Галарсой из ИВС. Обсуждались возможности организации восстания. Молу, назначенному «директором», было поручено заняться объединением всех имеющихся сил. Галарса отвечал за связь. Что же касается Франко, то он высказал желание быть в курсе происходящего.

Без какого-либо ощутимого результата прошла беседа с Хосе Антонио Примо де Риверой, с которым генерал встретился в доме своего зятя Рамона Серрано Суньера. И на этот раз Франко хотел получить сведения о том, какие шаги были предприняты и каковы реальные возможности с национальной стороны для обуздания угрозы революции, исходящей от Народного фронта. В тот период он был еще далек от мысли стать подлинным участником заговора. К тому же он находился на Канарских островах, имея в своем распоряжении лишь несколько боеспособных подразделений.

Мятеж готовил не Франко, а Мола. Асанья, казалось, лишился всякой способности рассуждать здраво в тот момент, когда отправил бывшего главу службы безопасности диктатора Примо де Риверы, генерала, хорошо знакомого с методами конспирации, в Памплону, центр карлистов. Их лидеры, Мануэль Фаль Конде и Антонио Лисарса, действовали весьма умело и уже в течение двух лет поддерживали связь с Муссолини и поэтому располагали деньгами и оружием, достаточными для 7 тысяч добровольцев-карлистов.