Хранители - Джон Кристофер

Рядом послышалось тихое шуршание. Распахнулась дверь, и пучок света выхватил из темноты небольшие клетки вдоль стены. Теперь стала ясна причина едкого запаха – за проволочной сеткой копошились кролики.

– Можешь выходить, они ушли, – сказал мужчина.

Испачканные на коленях брюки, рваная безрукавка, грязные рукава рубашки закатаны до локтей. Худой, с острыми чертами лица, он не был похож на человека, ставшего рисковать без нужды, а уж тем более на бескорыстного героя. «Все дело в кроликах», – догадался Роб. Без специальной лицензии держать животных запрещалось, а получить такую лицензию было невозможно. Скорей всего, он разводил кроликов в этом убогом, почти без воздуха, сарае, и сбывал мяснику.

– Выходи, чего ты ждешь?

Запах становился все нестерпимее, и Роб был бы счастлив вырваться на свежий воздух, но, с другой стороны…

– Они, наверное, еще недалеко ушли, – сказал он. – И полиция… Если меня схватят…

На узком осторожном лице мужчины проступил страх.

– Ладно, – согласился он, закрывая дверь. Роб успел добавить:

– На полчаса, не больше.

В замке повернулся ключ. Роб сел, прислонясь к стене. Он старался не обращать внимания на вонь. Неприятно, конечно, но кулаки разъяренных преследователей или полиция – гораздо хуже. Он зажал нос ладонью. Полчаса можно и потерпеть.

Часов у него не было. Младшим школьникам в интернате запрещалось их иметь. В потемках время казалось еще более неуловимым. Роб начал было отсчитывать секунды, но скоро бросил.

В конце концов он понял, что полчаса давно истекли. Он встал, на ощупь нашел дверь и дернул ее. Ветхая на вид постройка оказалась крепкой. Он снова сел. Нескончаемо тянулось время. От тошнотворного запаха кружилась голова. Может, тот человек забыл о нем? Тогда почему он не приходит к своим питомцам? А если с ним что-нибудь случилось? Наверняка живет затворником, когда еще кто-нибудь к нему забредет! Если закричать, рано или поздно услышат и выпустят, но тогда не избежать встречи с полицией… Пока Роб размышлял, сколько еще сможет вынести эту вонь, послышались шаги, и через мгновение дверь распахнулась.

Вечерело. Было уже около восьми.

– Можешь идти, – сказал мужчина.

Внезапно Роб почувствовал зверский голод.

– Я хочу есть, – сказал он. – У вас не найдется что-нибудь?

Помедлив, его спаситель кивнул:

– Подожди здесь.

Он поднялся в дом и вскоре вышел с бумажной сумкой.

– Возьми с собой, – недовольно сказал он, явно торопясь поскорее избавиться от мальчика.

– А Графство недалеко отсюда? – спросил Роб.

– Недалеко.

– Как лучше туда дойти?

– Зачем тебе? – удивился мужчина.

– Просто надо.

– Ты, наверное, спятил. Там же граница – проволочные заграждения в пятьдесят, сто футов высотой. Да вдобавок под напряжением. От тебя только угольки останутся.

– А застава?

– Ни одной. Только патрули с собаками. Их натравливают без предупреждения. Разорвут тебя в клочья.

Робу приходилось слышать подобные байки, но одно дело – слушать, а другое – самому проверить их истинность.

– Ты не сможешь подойти к границе даже в радиусе мили, – сказал мужчина.

– Зато отсюда уйду достаточно далеко, чтобы забыть, что я вообще у вас был. Между прочим, вы собираетесь сегодня кормить своих кроликов?

Лицо мужчины вдруг как-то сжалось, и на секунду Роб испугался, что получит затрещину.

– Дело твое, – мужчина махнул рукой в сторону аллеи. – Там выйдешь на Чепстоу-стрит, повернешь налево и пойдешь на север. Иди все время прямо. Через пару миль начнется погранзона. А потом… – Он пожал плечами, – Понятия не имею, сколько оттуда.

– Спасибо, – сказал Роб. – И за еду тоже.

Это была бедная часть города. Разбитые запущенные улочки, обветшалые домишки. Допотопные электрические фонари, задержавшиеся здесь с прошлого века, освещали выщербленные мостовые, облупившуюся краску на стенах домов.

Уже совсем стемнело. Заслоняя луну, по небу скользили облака. Поднялся легкий ветерок, и Роб зябко поежился. Снова проснулся голод. Роб вспомнил о еде в бумажной сумке, но, боясь привлечь внимание, не стал есть на ходу.

Он шел на север, ориентируясь на низко висящую в небе луну. Пробираясь сквозь скопище улиц и домов, он оказался в совершенно глухом месте, где не было ни одного электромобиля – в этом захолустье даже забыли проложить кабель. Прохожие встречались редко. Чем дальше он шел, тем больше замечал пустых домов. Дойдя до какого-то перекрестка, он вдруг увидел, что впереди дорога не освещена. Ни уличных фонарей, ни огонька в мертвых покинутых домах. Только лунный свет подсказывал, что дорога тянется еще ярдов на пятьдесят, и дальше начинается поле. Роб совсем продрог, но дрожал не столько от холода, сколько от пугающей тьмы впереди. Как и всякий урбит, он жил в удобном окружении миллионов сограждан. Глоток свободы время от времени – это прекрасно, но Роб вовсе не испытывал желания сейчас отправляться в эту темную жуткую пустыню.

«А может, подождать до утра? – подумал Роб. – Вон в том доме на углу. Оттуда хоть фонарь будет видно. Дверь, наверное, не заперта, да и в окно можно влезть – стекол все равно нет. Через погранзону разумнее идти днем, в темноте можно натолкнуться на колючую проволоку под током. Но днем будешь как на ладони…».

Неожиданно из-за облака вынырнула луна и окунулась в звездное море. «Добрый знак!» – решил Роб. Он больше не сомневался: надо идти вперед.

4. ВСАДНИК

Сквозь раскрошенный асфальт пробивалась трава, неряшливые дворики перед домами заросли кустарником. В одном доме из слепого проема окна тянулось молодое, уже довольно окрепшее деревце. Там, где обрывалась дорога, начиналось поле с разбросанными деревьями. Впереди раздалось жутковатое замогильное улюлюканье. От неожиданности Роб вздрогнул. «Может, это сова?» – подумал он. Правда, он слышал крик совы только в триллерах по головидению, в зоопарках они всегда сидели молча, сгорбившись и хлопая глазами.

Одолев страх и желание повернуть назад, он побрел дальше на север. В неверном свете луны прятались рытвины и кочки. Однажды Роб угодил ногой в ямку и чуть не упал. Дрожа от холода, он мечтал о теплой постели, пусть даже в интернате, пусть окруженной мучителями. Но коль скоро эта мечта была недосягаема, он решил хотя бы перекусить. В сумке лежал большой кусок сыра и хлеб. Правда, сыр оказался заплесневевшим, а хлеб безнадежно зачерствел, но Роб был слишком голоден, чтобы обращать внимание на такие мелочи. Да он и не рассчитывал, что тот, с кроликами, даст что-нибудь получше. После еды во рту остался неприятный кислый привкус, захотелось пить.

Он шел все дальше в ночь, освещенную краешком луны и россыпью звезд. За спиной остался залитый светом Урбанс. Никогда прежде Роб не представлял, что бывает такое одиночество. Бросить все, вернуться в тепло и уют, к людям – это желание не покидало его. Роб остановился и посмотрел назад: над южным горизонтом висел яркий ореол, сотканный из света миллионов люмосфер, неоновых ламп, фар электромобилей, бесчисленных реклам. Этот ореол мог быть ярче или слабее, но никогда не исчезал. Роб решительно отвернулся, словно порывая с прошлым раз и навсегда, и зашагал вперед.