Иные (СИ) - Точильникова Наталья Львовна

Человек, который сидел за столом (хотя какой он к черту человек!), поднял голову, и я узнал его. Это был Серж, наш Высший. Зачем такие церемонии? Он внимательно смотрел на меня. Просто смотрел — считывал информацию. Я расслабился и встал в позу «вольно». Объяснять ничего не надо. Оправдываться бессмысленно. Просто перетерпеть. Если Высший решит, что мне надо остановить сердце, он скажет об этом. Эти всегда говорят. Но Высший сказал совсем другое:

— Пить вино очень вредно, Клайв, особенно в состоянии стресса.

Я посмотрел на него с безграничным удивлением. «Неужели они не знают?»

— Знаем, — ответил он на мою мысль. — Вчера вы совершили убийство. Но вы не опасны. Мы решили сохранить вам жизнь.

— Почему?

— Потому что вы не опасны, — устало повторил он для такого невыносимого тупицы, как homonaturalis. — Мы позвали вас специально, чтобы сказать об этом. Не мучайте себя больше. Идите домой.

Я не сразу решился уйти. Просто не знал, что делать. Иной и Высший терпеливо ждали, внимательно наблюдая за мной. Дрессированная обезьяна!

— Спасибо, — нелепо сказал я на прощание и вышел.

Да, конечно, для Иных не существует понятия возмездия. Оно не имеет смысла. Зачем убивать человека, если он не опасен? Законов тоже не существует. Нет более неразумного изобретения отжившего свой век глупого вида homo naturalis, чем закон. Степень опасности человека гораздо больше зависит от его внутреннего состояния, чем от совершенных им поступков. Человек, никогда не совершавший убийства, может быть гораздо опаснее того, кто его совершил.

Но в моих рассуждениях что-то не стыковалось. Не сходились концы с концами. Если Иные считают, что я не опасен, значит так оно и есть. В этом они не ошибаются. Но, если я не опасен, как же я мог совершить убийство? Почему я убил Дика?

И я вспомнил, как это было. Значит, вовсе не так много выпил тогда, если вспомнил. Кажется, мы даже не ссорились. Просто говорили о всякой ерунде. Спорили? Возможно. Но не зло. Я обернулся, взял с маленького столика нож. Острый. Почему-то, он был там. Колбасу что ли резали? Мгновенная вспышка ненависти! Его удивленно-испуганный взгляд. Все прошло, как только я вынул нож из его тела. Нет! Еще раньше. Когда он начал падать. Я не понимал, почему я убил Дика!

Я подходил к своему дому. У ворот собралась толпа соседей под предводительством Роя.

— Здравствуйте! — приветливо сказал я и направился к калитке.

Но пройти мне не дали. Кто-то схватил меня за руку и прижал к забору. В грудь мне уперлись чьи-то вилы.

— Отвечай, ты убил Дика? — Рой свирепо смотрел на меня.

— Отпустите! Иные меня простили.

— Да плевать нам на Иных! Дик был классным парнем! Ты ответишь!

Закон возмездия…

— Вы с ума сошли! Они вас всех убьют! Это ослушание!..

Но говорить мне не дали. Дернули за руку, бросили на землю. Кто-то ударил в живот. Я скорчился от боли. Били ногами. Сообща. Увлеченно. Без передышки. Я стонал и глотал собственную кровь. Когда я уже терял сознание, мне послышалось, что кто-то из них упал. Или показалось? Дальше была тьма.

Вечером возле дома представителя вида homonaturalis по имени Клайв появились два сотрудника Института Контроля Сознания острова Сейби, Серж и Эжен, точнее Сергей и Евгений, Высший и Иной. Трупы обезумевших людей, напавших на хозяина дома, не убирали в целях воспитательных. Чтоб другим не повадно было. Самого Клайва увезли в больницу еще несколько часов назад.

«Мы его вытащим, конечно», — помыслил Женя. — «Если надо».

«Очень жаль терять такой экспериментальный материал», — ответил Серж.

Эжен протянул руку в сторону тел, и они начали разлагаться. Серж поморщился.

«Как ты думаешь, Серж, они вообще управляемы?»

«Почему нет? Мы многого добились. Выбрав человека, наименее склонного к агрессии из всего поселка, мы смогли заставить его совершить убийство. Дальнейшие наблюдения показали некоторую разбалансировку психики, но не привели к повышению агрессивности. Даже наоборот. Овечка осталась овечкой. Причем психику опытного экземпляра легко удалось привести в норму».

«Зато сдержать агрессивность оказалось гораздо труднее. А это ведь для нас важнее. Этих оказалось проще убить».

«Агрессивность других, Женя. Это, во-первых. Такие, как Клайв, безусловно управляемы. Остальные — посмотрим. Возможно, их следует разделить. Все-таки они полезнее остальных животных и способны к более сложной деятельности. Жаль их не использовать».

«Разделить по каким параметрам?»

«Это сложный вопрос. Надо провести исследования».

«Уровень интеллекта?»

«Не обязательно. К тому же они так мало отличаются друг от друга по интеллекту, что очень трудно было бы проводить селекцию. Тяжело работать с такими малыми флуктуациями».

«Агрессивность?»

«Возможно. Хотя то, что мы потеряли соседей Клайва, объясняется не только их агрессивностью. Просто мы их не вели с самого начала, а попытались установить контроль уже в момент нападения, в стрессовой ситуации. И потерпели поражение. А главное мы не вели Роя, а он оказался вожаком. Остальные просто поддались влиянию. Старосту в любом случае надо было вести. Мы слишком сосредоточились на Клайве. Но мы продолжим исследования. Так что Клайва вытаскивайте. Тем более что мы его на это подбили».

Иной удивленно посмотрел на Высшего. Логика последней фразы была для него непонятна. Но Высшие поступают, как Высшие.

4. Homo passionaris

Я вышел из бассейна, ступил на каменный пол. Слуга подал мне руку и протянул полотенце.

— Спасибо, Алеша.

— Всегда рад помочь вам, ваби, — он просиял.

Я привычно просканировал его сознание. Он был совершенно искренен. Можно и не проверять. Удивительно, насколько для homo naturalis важны узаконенные слова благодарности! Казалось бы, пустое сочетание звуков, не содержащее информации! Однако для сохранения стабильности в обществе мы должны знать особенности психики homo naturalis и использовать их. В общем-то, нетрудно произнести некоторую совокупность звуков с соответствующими модуляциями голоса и тона, выражающими расположение, если такая малость способствует миру в доме. Лучше добиться, чтобы слуги тебя любили, чем каждую минуту ждать бунта.

Пока Алеша помогал мне одеваться, я брезгливо изучал свое поношенное тело. Да, пора подводить итоги. Триста пятнадцать лет. Механизм регенерации работает все хуже. Энергетика падает. Я больше не могу лечить представителей низших видов. Если кто-то из моих слуг заболеет, мне придется посылать его к другому Иному. Правда иногда забегает Серж или Тим. Что им, Высшим? Все, как мальчишки. Неизвестно, умирают ли они вообще. Пока не было случаев. Зато мы уходим. Медленно, но неуклонно, один из другим, первое поколение Иных покидает Землю.

Я посмотрел на себя в зеркало. Лицо в морщинах, серая сморщенная кожа на руках, крючковатые пальцы. Старик. Я запахнул халат. Существует мнение, что теоретический предел продолжительности жизни Иных — около трехсот пятидесяти лет. Наверное, так оно и есть. Но до этого времени есть некоторое пространство для маневра. Можно завершить все дела и самому выбрать момент, в который остановить себе сердце. Не ждать же, когда тебя начнут возить на инвалидном кресле. Это неразумно. Столь глупо цепляться за жизнь способны только homo naturalis. Ко мне и так уже приставили троих личных слуг. Старику трудно самостоятельно одеваться, выходить из бассейна и подниматься по лестнице. Уж не задержался ли я на этой земле? У Иного должен быть один слуга. Тот, который занимается бытом. Остальное Иной и сам сделать в состоянии. Но не иметь слугу совершенно неразумно. Не тратить же время Иного на приготовление пищи!

— Алеша, проводи меня, пожалуйста, в кабинет, а потом принеси горячего молока.

Вот и Алеша тоже мог бы заняться чем-нибудь более полезным, чем ухаживать за немощным стариком. Сидел бы где-нибудь на предприятии за компьютером и наблюдал за процессом производства, или занялся сельским хозяйством, или какой-нибудь другой работой, на которой нерационально использовать Иного.