Добрыня Никитич. За Землю Русскую! - Виктор Поротников

Слушая Теодхильду и ее соседок, Добрыня поражался их сметливости, рачительности и осведомленности в делах по уходу за скотом, домашней птицей, пчелиными ульями, хлебными нивами и огородами. При этом на плечах этих сильных духом женщин лежали еще заботы по воспитанию детей и по надзору за рабами, без которых не обходилось ни одно хозяйство местных бондов.

Все женщины, собравшиеся на застолье у Теодхильды, были очень привлекательны внешне. Все они были светловолосы и голубоглазы, стройны и белокожи, с правильными чертами лица. Теодхильда превосходила по знатности всех своих соседок, но по богатству одежд ни одна из ее подруг тем не менее ей не уступала. Жены местных бондов носили платья ярких расцветок из дорогой заморской ткани, которая на варяжском наречии называлась вадмал. Эта ткань обычно была с различными узорами, сочетая в себе радужное соцветие из оттенков синего, голубого, желтого, розового и зеленого. Из местной и тонкой привозной шерсти здешние мастерицы ткали очень мягкую ткань, полосатую или в клетку, под названием моренд. Эта шерстяная материя, как правило, имела более темные расцветки, от фиолетового до буро-коричневого. Одежды в полоску или клетчатые были в ходу у местных модниц.

В центре внимания Теодхильды и ее подруг оказалась Кейла, восточная внешность которой и ее необычная судьба произвели на гостей неизгладимое впечатление. После разгрома русскими полками Хазарского каганата Кейла угодила в наложницы сначала к князю Святославу Игоревичу, который подарил красивую хазаринку своему воеводе Сфенкелу. После гибели Сфенкела в битве с ромеями Кейлу взял в жены Харальд. Кейла и Тюра находились в войске Святослава во время его второго похода на Дунай, во время той войны с ромеями обе удивительным образом устроили свою личную жизнь: Кейла стала женой Харальда, а Тюра приглядела себе в мужья серба Добровука.

На другой день в Велинг вернулись с тинга Регнвальд и Харальд. По их довольным лицам и по тому, с каким почтением рыжеволосый Гудмунд помог им сойти с коней на землю, можно было догадаться, что народное собрание и старейшины-годи признали обоих законными наследниками владений Скеглара Тости.

Добрыня, не скрывая своего волнения, стал расспрашивать Регнвальда и Харальда, как проходило народное собрание и как себя вели Эмунд Костолом и Торд Хриповатый.

– Эти двое сделали все, чтобы опорочить нас с Харальдом в глазах здешних бондов, – промолвил Регнвальд и торжествующе усмехнулся. – Однако все их потуги оказались тщетными. Народ выслушал троих законоговорителей, которые озвучили по памяти старинные законы Готланда, касающиеся наследования земли и власти. По этим законам, я и Харальд считаемся одальборинами, то есть рожденными с правом одаля.

Видя недоумение на лице у Добрыни, Харальд пояснил ему:

– Одалем варяги называют семейное земельное владение. Это неважно, что мы с Регнвальдом родились вдали от Готланда. По местным законам, любые прямые потомки мужского пола имеют преимущественное право на наследование земли и власти перед двоюродной и троюродной родней.

– Торд Хриповатый доводится нашему деду Скеглару Тости двоюродным племянником, – вставил Регнвальд, – а Эмунд Костолом и вовсе считается зятем, ведь он женат на внучке Скеглара Тости. Тягаться со мной и Харальдом они не могут, поскольку мы-то родные внуки покойного Скеглара Тости. Поэтому народное собрание Вестерготланда признало незаконными претензии Эмунда и Торда, провозгласив меня и Харальда одальборинами.

– Очень верное решение, клянусь Перуном! – радостно воскликнул Добрыня. – И надо признать, очень хорошие законы властвуют на Готланде! Вот бы заставить новгородцев жить по таким же законам.

Глава шестая

Стюрбьерн Старки

Об этом человеке Добрыня узнал от Теодхильды. У Стюрбьерна Старки была недобрая слава. На нем была кровь его родного брата, за что Стюрбьерн был изгнан из Нерика, своей родовой отчины, решением тамошнего тинга. Стюрбьерн пытался вернуть себе власть над Нериком, обратившись за помощью к своему дяде Эрику Сегерселю, конунгу Уппленда. Однако Эрик Сегерсель не пожелал ссориться с бондами Нерика и отказал племяннику в помощи. Тогда мстительный Стюрбьерн отправился в Данию к конунгу Харальду Синезубому, на дочери которого он был женат. Оказав поддержку тестю в его распрях с соседями-саксами, Стюрбьерн в свою очередь добился того, что даны поддержали его в походе на Уппленд. Под началом у Стюрбьерна оказалось огромное войско, но битву под Уппсалой он все же проиграл и был вынужден снова бежать в Данию. После этой громкой победы конунг Уппленда Эрик и получил свое прозвище Сегерсель, что значит «Победоносный».

С той поры минуло пять лет.

И вот неугомонный Стюрбьерн Старки опять объявился на землях гаутов и свеев. Он собирал новое войско для нападения на Уппленд. Под стягом Стюрбьерна Старки собрались викинги из Дании, с островов Эланд и Борнхольм, с побережий Вика и Смоланда. Юг Скандинавского полуострова, где расположены области Сконе и Смоланд, с давних пор был яблоком раздора между датскими конунгами и конунгами свеев, правившими в Уппленде. Даны в правление Горма Старого прибрали эти благодатные земли к рукам, и ныне Харальд Синезубый, сын Горма, ежегодно собирал подати с ярлов Сконе и Смоланда.

Помимо обычной дани мелкие правители Смоланда и Сконе были обязаны поставлять датскому конунгу отряды воинов. Этим и воспользовался Стюрбьерн Старки, от имени своего тестя собирая ярлов и хевдингов Смоланда под свои знамена. Ни у кого не было сомнений в том, что Стюрбьерн действует таким образом с ведома Харальда Синезубого, который давно мечтает разделаться с Эриком Сегерселем руками своего злобного зятя.

Теодхильда узнала от верных людей, что Эмунд Костолом изъявил готовность примкнуть к войску Стюрбьерна Старки с тайной надеждой, что тот, победив Эрика Сегерселя, поможет и ему стать ярлом Вестерготланда.

– Я знала, что Эмунд Костолом будет добиваться наследства моего покойного супруга любыми способами, – сетовала Теодхильда в беседе с Добрыней, Регнвальдом и Харальдом. – Для такого негодяя, как Эмунд, законы не писаны. Для него решение тинга ничего не значит. Этот мерзавец понимает, что его дружина слишком слаба для того, чтобы он смог силой принудить здешних бондов признать его ярлом Вестерготланда. Потому-то Эмунд-пройдоха и поспешил примазаться к Стюрбьерну Старки, который имеет много воинов и кораблей. Стюрбьерн столь же гнусен в делах и помыслах, как и Эмунд Костолом. Они же два сапога пара.

– Зачем Стюрбьерну Старки отвлекаться на Готланд, ежели его целью является Уппленд, – пожал плечами Харальд. – Стюрбьерн прибыл в Скандинавию, преследуя свою выгоду. Вряд ли он станет расшибаться в лепешку ради выгоды Эмунда Костолома, который не имеет ни богатства, ни большого войска. Эмунд даже не из рода Инглингов в отличие от Стюрбьерна Старки. Эмунд для Стюрбьерна – мелкая пташка!

– Это верно, – сказала Теодхильда, – но не нужно забывать, что Стюрбьерн привлекает к себе ярлов и хевдингов обещаниями грядущих наград и милостей, в случае если он станет конунгом Уппленда. На этом и построил свой расчет пронырливый Эмунд Костолом.

– Велико ли войско у Стюрбьерна Старки? – Регнвальд взглянул на свою бабку, которая была сведуща во многих вопросах. – По силам ли ему одолеть Эрика Сегерселя?

– По слухам, Стюрбьерн привел из Дании полсотни кораблей, – хмуря брови, промолвила Теодхильда, – это значит, что у него имеется примерно полторы тысячи воинов, не считая дружин тех хевдингов, которые примкнули к нему в Смоланде и Сконе. Эрик Сегерсель может собрать втрое больше людей, если у него на это будет время. Но Стюрбьерн вряд ли предоставит своему дяде такую возможность, ибо он привык действовать стремительно. Недаром Стюрбьерн носит прозвище Щука.

– Похоже, этот Стюрбьерн Старки очень напористый малый! – проговорил Добрыня, в раздумье поглаживая лоб. – Он нам может пригодиться. Я, пожалуй, примкну со своей дружиной к воинству Стюрбьерна Старки. Хочу разглядеть вблизи, что он за человек. Заодно пригляжу за Эмундом Костоломом, помешаю ему строить козни против вас. – Добрыня подмигнул Регнвальду и Харальду.

– Токмо этого не хватало! – встревожился Регнвальд. – Тем самым ты бросишь тень на меня и Харальда, а ведь Вестерготланд находится в ленной зависимости от Эрика Сегерселя. Ежели конунг Эрик победит Стюрбьерна Старки, то уж он припомнит тем из ярлов, кто примкнул к его воинственному племяннику.

– А ежели Эрик Сегерсель будет разбит Стюрбьерном Старки, что тогда? – спросил Добрыня, переводя взгляд с Регнвальда на Харальда.

Те молча переглянулись.

– Надо учитывать любое развитие событий, други мои, – назидательно произнес Добрыня. – Потому-то я и намереваюсь втереться в доверие к Стюрбьерну Старки. В конце концов, я вам не родня, и значит, вашей вины за мои поступки перед Эриком Сегерселем нет. В случае его победы над племянником вы запросто сможете отмежеваться от меня, сказав, что я действовал по своему усмотрению.