Паутина колдовского мира - Андрэ Нортон

— Саймон! В чем дело?..

— Фальк! — ответил Саймон Корису. — Будь осторожен… Он там, наверху…

— Фальк! — Корис твердой рукой поддержал Саймона. — Что он там делает?

— Чинит любое зло, какое только сумеет, лорд, — раздался позади них голос Ингвальда.

— Осторожно, — сказал Саймон. Зрение к нему вернулось. Он скользнул вверх по лестнице, опережая Кориса. Дымовая завеса рассеялась, на стене виднелись обугленные участки дерева, в воздухе носились хлопья золы.

Ни звука не доносилось на площадку, куда выходили двери. Саймон продвигался вперед шаг за шагом. Из-за одной двери послышался громкий шорох, и, прежде чем Саймон успел сделать движение, огромный топор Вольта обрушился на створку двери. Дверь разлетелась, и они увидели комнату, прямо перед ними было широко распахнутое окно, из которого свисал обрывок веревки, прикрепленный к сундуку.

Корис положил топор на пол и вцепился в веревку. Напрягая могучие мышцы, он стал тянуть веревку вверх. Саймон и Ингвальд подбежали к окну. Ночь была темная, но все равно все происходящее внизу было достаточно ясно видно. Фальк собирался с помощью этой веревки спуститься на следующую, более низкую, крышу. Но сейчас веревка медленно и неуклонно ползла вверх — дальше и дальше от того места, где Фальк мог безопасно спрыгнуть вниз.

Саймон увидел белое пятно лица Фалька, обращенное вверх. Дергаясь на конце веревки, словно марионетка, властитель Верлейна поднимался все выше — туда, где они его ждали. И тогда он разжал руки и с глухим стуком упал вниз на соседнюю крышу. И падая, он издал отчаянный крик, словно то, что он сделал, свершилось помимо его воли. Неужели он и в самом деле до самой последней секунды надеялся спастись подобным образом? Теперь он неподвижно лежал на крыше, одна его рука судорожно дернулась вверх и тут же замерла.

— Он еще жив, — Саймон потянул к себе веревку. Он и сам не мог бы объяснить, почему ему было так необходимо заглянуть в лицо Фальку. — Я должен спуститься туда, — он поспешно привязывал веревку к поясу.

— Ты думаешь, что за этим что-то кроется? — спросил Корис.

— Думаю, да.

— Тогда спускайся. Только будь осторожен. Даже с вырванным жалом змея опасна. А у Фалька нет оснований оставлять в живых своих врагов.

Саймон выбрался через окно, и они стали осторожно спускать его вниз. Наконец ноги его коснулись крыши, он сбросил веревку и двинулся к неподвижной фигуре.

Поднеся фонарь к распростертому телу, Саймон опустился на колени и сразу же убедился, что несмотря на страшные увечья, Фальк еще жив. Отчаянным усилием властитель Верлейна повернул голову, и взгляды их встретились.

Саймон хрипло вздохнул, едва подавив вырвавшийся было крик. Ибо то, что он увидел в этих тускнеющих глазах, было поистине страшно. В них была ненависть и боль. И что-то еще, совершенно отличное от ненависти и боли — и это нечто было несравнимо ни с какими человеческими эмоциями.

— Колдер! — громко сказал Саймон.

Это был на самом деле колдер, зловещая угроза на лице умирающего человека. И все же Фальк не был одним из тех одержимых, которых Колдер использовал в своих битвах, похищая у них душу и заставляя принимать в свое тело некую неведомую силу, от которой бежало прочь все человеческое. Нет, Саймону приходилось видеть таких одержимых. А здесь было что-то совсем иное. Ибо личность Фалька не была уничтожена — ведь боль и ненависть становились в глазах Фалька все сильнее, а то, что было колдером, постепенно исчезало.

— Фальк! — Корис тоже прыгнул на крышу и подошел к Саймону, волоча за собой веревку.

— Это я, Корис.

Фальк с трудом скривил рот.

— Я умираю… но и ты умрешь… болотный червь!

— Как и все люди, — пожал плечами Корис. Саймон наклонился к Фальку.

— И как те, кто не является людьми!

Он не был уверен, что то, что осталось от колдера, поняло его слова. Губы Фалька снова зашевелились, на этот раз на них лишь выступила кровь. Он попытался было приподнять голову, но она упала, и его глаза остекленели.

Саймон посмотрел на Кориса.

— Он был колдером, — спокойно сказал он.

— Но ведь он не был одержимым!

— Нет, и все же он был колдером!

— Ты уверен в этом?

— Как в самом себе. Он оставался Фальком и в то же время был колдером.

— Что же, в таком случае, мы здесь открыли?

Корис был ошеломлен тем, что узнал, предвидя ужасные последствия.

— Если у них есть среди нас еще и другие слуги, кроме одержимых…

— Именно так, — мрачно ответил Саймон. — Я считаю, что Властительницы должны немедленно узнать об этом, и притом, как можно скорее!

— Но ведь Колдер не может воспользоваться телом потомка Древней расы, — заметил Корис.

— Будем и впредь надеяться на это. Но Колдер был здесь, значит, может находиться и в любом другом месте. Пленники…

— Их совсем немного, — пожал плечами Корис. — Человек десять-двенадцать. И главным образом, простые воины. Зачем понадобилось бы Колдеру воспользоваться кем-то из них? Фальк — другое дело. Он мог быть крупной фигурой в их игре. Впрочем, посмотри на них сам, может быть, ты увидишь то, чего мы не заметили…

Солнце заливало стол ярким светом. Саймон отчаянно боролся с желанием уснуть и черпал силы во все растущем глухом раздражении. Он хорошо знал эту женщину в сером платье, с суровым лицом и гладко зачесанными назад седыми волосами. На ее груди переливался дымчатый драгоценный камень — символ ее ремесла и грозное орудие власти, руки были сложены на коленях. Да, Саймон хорошо знал ее, хотя и не мог бы назвать по имени — ибо имена волшебниц Эсткарпа никому не были известны и никогда не произносились вслух, ведь это была величайшая тайна каждой из них, которую нельзя было отдать в руки толпы, чтобы ею не завладели враги.

— Значит, это ваше последнее слово, — он не пытался смягчить резкого тона, задавая этот вопрос.

Она не улыбнулась, только тень промелькнула в спокойных глазах.

— Не мое слово. Хранитель Границ, и не наше слово. Это закон, по которому мы живем. Джелит… — Саймону показалось, что в ее тоне звучит неодобрение. — Джелит сама сделала свой выбор. Возврата нет.

— Но если ее волшебная Сила осталась с ней, что тогда? Ведь вы же не можете оспаривать это?

Она не пожала плечами, но Саймон понял, что его речь и гнев нисколько не тронули ее.

— Если обладаешь какой-то вещью, пользуешься ею и притом долгое время, то ее тень может еще некоторое время оставаться с тобой, даже если этой вещи больше нет. Возможно, ей еще доступно то, что остается лишь бледной тенью ее прежних возможностей. Но она не может требовать обратно камень и снова стать одной из нас. Но я надеюсь, Хранитель Границ, что вы не для того вызвали сюда волшебницу, чтобы обсуждать со мной этот вопрос и возражать против такого решения — ведь оно вас совершенно не касается.