Распутница - Розмари Роджерс

Это должно было случиться. Он и я, терпкий запах помятой травы, голубизна небес и бело-золотой шар солнца над нами. Я хотела, чтобы это случилось, и случилось с ним. Цвет его глаз напоминал зелень болотной воды, освещенной лучами солнца. Его тело было сильным и твердым и худым, как канат. По какой-то необъяснимой причине я хотела увидеть его обнаженным и желала, чтобы он тоже видел обнаженной меня. Я была одержимой: возможно, в меня вселился дух какой-нибудь древней жрицы друидов. Как неожиданно и в то же время с какой неизбежностью это произошло!

Мне кажется – о Боже, как ясно! – что мы несколько раз пытались заговаривать, но сказали всего несколько слов. Я помню свои ощущения. Наверное, когда я лежала обнаженная в воде, позволяя ей играть с моим телом и моими чувствами, я готовилась к тому, что произошло в этот день. И я чувствую… Сначала прикосновение его губ к моим губам, а потом… К вискам, к мочкам ушей, к шее и затем все ниже и ниже. Но так медленно…

Его руки задрали мою юбку наверх и начали еще одно мучительно медленное исследование моего тела. В это время его губы и язык сделали мои соски такими напряженными и чувствительными, что я едва не закричала – и сдержала себя, лишь сделав глубокий вдох, больше походивший на рыдание.

Он поднял голову и прищурил свои дьявольские тигриные глаза. Я снова почувствовала себя так, будто тону. Тону в омуте страсти, похоти – того, что свело нас вместе в этот день, как бы оно ни называлось.

– Тебе скучно?

В этот момент я почти ненавидела его.

– Нет, черт бы тебя побрал!

– Ладно! По крайней мере ты проявляешь хоть какие-то признаки жизни. Я уже начал думать, что твой достойный Фернандо успел приучить тебя к полной покорности.

Мне были ненавистны его саркастический тон и то, как он глядел на меня, лежавшую под ним почти обнаженной. Если он несколько мгновений назад обращался со мной так нежно, то почему сейчас разговаривает так, будто я какая-то дешевая шлюха, которую он подобрал на улице? Но разве я не вела себя именно так? И опять-таки почему он ласкает меня и намеренно возбуждает мои чувства, если я не пробуждаю в нем желания?

Чувствуя, что оказалась в ловушке, я решила прибегнуть к, вероятно, самому сильному оружию – сказать правду. При этом я сумела твердо глядеть ему в глаза.

– Ты первый мужчина, с которым я встречаюсь… таким образом. И я хочу, чтобы именно ты был первым… – И тут живость, о которой он говорил, взыграла во мне. Беззаботно, как я надеялась, пожав плечами, я добавила: – Однако если ты не в состоянии справиться с этой задачей, то, как ты мне напомнил, всегда есть Фернандо…

Как я и ожидала, он прервал мои слова поцелуем – на этот раз грубым и требовательным. Такими же стали и его руки. Пожалуй, я предпочла бы прежнюю нежность, но была готова и к этому. Он боролся с собой, а я нет.

– Значит, ты девственница, которая желает всему научиться? Но ты ведь хорошо знаешь, как раздразнить мужчину! Да поможет Бог нам обоим! Ты, пожалуй, слишком похожа на меня самого!

У меня не было времени на то, чтобы пытаться понять значение его слов, потому что Блейз тут же начал снимать с меня мою скудную одежду, а затем с оскорбительной медлительностью обследовать все мое тело. Я думаю, он хотел сначала унизить меня, потому что именно я втянула его в это дело… В дефлорацию – вот как это называется!

Что за слово! И кто только его изобрел? Должно быть, я засмеялась или по крайней мере издала нервный смешок, когда, дернув за волосы, Блейз заставил меня принять сидячее положение.

– Ты находишь в этом что-то смешное? – Голос его был обманчиво спокойным, но прищуренные глаза и напряженные мышцы говорили о скрытой угрозе. Он был похож на тигра, этот человек по имени Блейз, – цветом глаз, движениями, тем, как он смотрел на меня.

– Это потому, что… ну, я внезапно подумала, что должна быть… дефлорирована! – почти не раздумывая, выпалила я. – Просто не смогла сдержаться… Я всегда не могла понять, откуда… такое выражение…

– Ах ты, маленькая…

И я увидела, как он улыбается. Очень скоро я снова лежала на спине, а Блейз стоял на коленях между моими раздвинутыми ногами.

– Ты уверена, что так надо, Триста? – Он больше не улыбался. – Ради Бога! Я все время вынужден напоминать себе, что ты…

Я протянула руку и прикоснулась к нему – сначала робко, затем, почувствовав набухающую плоть, более уверенно. Было слышно его хриплое, учащенное дыхание.

– …что я еще ребенок? – закончила я за него фразу.

Блейз не выразил удивления, только оценивающе взглянул, и его волшебные пальцы принялись наконец вновь поглаживать мое тело. Всего несколько секунд, но за это время он чуть не свел меня с ума.

Затем Блейз встал и освободился от своей одежды. После этого он уже не спрашивал меня, уверена ли я… и вообще больше ни о чем не спрашивал. Он не давал мне фальшивых обещаний. Он просто сделал то, что я хотела, – с удивительной нежностью взял меня в первый раз в моей жизни.

Эта самая дефлорация оказалась не такой болезненной, как я ожидала. Короткая, резкая боль – и все. Но сразу после этого Блейз начал двигаться во мне медленнее – и ласкал меня, гладил до тех пор, пока я не почувствовала… как будто мириады различных ощущений кружатся во мне, а затем мое тело разорвалось на миллионы частей. Я услышала свой крик – дикий женский крик, выражающий наслаждение и удовлетворение, – и еще крепче и сильнее прижала к себе тело Блейза.

Глава 5

Когда все кончилось, я почувствовала себя раздавленной бурей собственных эмоций. Я сама хотела, чтобы это произошло, сознательно позволила проявиться дикой, первобытной стороне своей натуры. Сама выбрала мужчину, который сделал меня полноценной женщиной. Но тогда почему теперь, когда все кончилось, я цепляюсь за него и плачу у него на плече, как брошенный ребенок?

– Я сделал тебе больно? Триста… душа моя…

Услышав это старомодное выражение, которое мне до сих пор приходилось встречать только в книгах, я зарыдала еще громче и вцепилась в него еще сильнее. Почему он так ласков со мной, даже после того, как взял меня? Отчего я чувствую себя так, будто нахожусь в незнакомой местности и с каждым шагом все глубже увязаю в болоте – вступив в не отмеченную на карте область сердца и души?

Я знала, что он должен был быть моим первым. И время, и место для этого были подходящими… Кровавое доказательство моей потерянной девственности виднелось на траве, где я лежала. Все кончилось – дело сделано. И произошло это по моей воле. Почему же тогда я не чувствую радости победы, а только рыдаю и всхлипываю? Нет, он должен был изнасиловать меня, а не заниматься со мной любовью. Ужасно, что он без подсказки понял, где у меня самые чувствительные места. На его месте должен был оказаться Фернандо, и тогда бы я не чувствовала того, что чувствую сейчас.