Рэперы - Дмитрий Натальский

Мы дружно чокаемся бутылками с пивом и осушаем их залпом. Приятное тепло разливается по телу, смешиваясь с чувством эйфории.

Внезапно у меня зазвонил телефон. Незнакомый номер. Я беру трубку.

— Аллё, это Бульдог. Так, смотри сюда, вы нам дорогу перешли, теперь за это и отвечать вдвойне будете, уже не по мелочи. Понял? — голос Бульдога был злобный и громкий.

— Да нахуй иди — парировал я абсолютно спокойно.

— Кто звонил? — спросил меня Паук.

— Да так, дружок наш старый. Говорит, пизда нам.

— Понятно. Значит война — ответил Паук, отхлебывая пиво из бутылки.

Уже ближе к ночи мы вернулись к творчеству. Лёхе явно нравилась наша компания, да и в рэпе он шарил. В чем-то даже больше нас:

— А знаете, как диссы пишут? — Лёха начал рассказывать нам про диссы, — Рэп это же средство, чтобы высказать в лицо всё, что думаешь об оппоненте.

— Типа как Бабангида? — спросил Паук.

Я сделал вид, что понял, о чём речь, и кивнул.

— Да. Вот на этих гопников и надо дисс написать. Ну ка, дай бит, Паук, сейчас что-нибудь накатаю.

Паук кивнул и включил на полную громкость один из своих последних битов — тяжелый, мрачный, идеально подходящий для дисса.

Лёха прикрыл глаза и начал импровизировать прямо на месте:

«Эй ты, Бульдог-урод, послушай внимательно!

Мы тебе покажем, где зимуют раки, бля

Запомни этот день, он для тебя станет памятным!

Этот дисс на тебя, твою рожу расплавит он»

Я с интересом слушал его острые строки и пытался поспеть за его быстрой и динамичной читкой.

«Ты думал, мы бараны, сможешь стричь нас, как овец?

Но мы тебя проучим, я сегодня твой отец!

Ты получил в ебало, и это только начало,

Ещё раз сунешься к нам — пожалеешь, что зачали!»

Паук одобрительно закачал головой в такт ритму, а Рэм вставил:

— Огонь дисс! Этим уродам нужно мозги вправлять.

Я тоже почувствовал, как во мне закипает ярость.

— Ладно, давайте я тоже попробую что-нибудь зачитать! — сказал я решительно.

И стал импровизировать свои строки под бит Паука:

«Бульдог, ты обосрал нас и теперь выёбываешься в школе!

Ещё раз к прикоснешься к нам и ляжешь мордой к полу!

Вы не блатные, а обычное быдло в дешёвых тряпках.

Наши тексты как Али бьют, в нокаут с одного удара!»

Пацаны одобрительно заулюлюкали, а Лёха похлопал меня по плечу:

— Ебать ты разошелся, братишка!

Нашлось развлечение на весь вечер — мы сочиняли острые строки для дисса, выпуская пар и злость в творчество. У меня даже настроение поднялось после этой рэп-терапии.

К полуночи мы начали собираться по домам.

— Ладно, пацаны, увидимся завтра! — махнул на прощание Паук. — А там посмотрим, как дела повернутся. Может, Бульдог с дружками и не полезут больше.

Я кивнул, стараясь сохранить оптимизм:

— Да, была не была. Если полезут — все на районе услышат наш дисс.

Довольно скоро я пришел домой. Усталость после бурного дня давала о себе знать. Я лёг на кровать, но сон не шел. В голове всё ещё вертелись мысли о гопниках и их возможной мести. Что, если завтра они поджидают нас с ножами? Или приведут ещё больше дружков? А если подожгут нашу квартиру ночью? Фантазия рисовала мрачные картины одна страшнее другой.

Но, в конце концов, я взял себя в руки. Нельзя поддаваться панике и страхам. Мы дали им отпор — теперь главное проявить твердость. Если сразу сдрейфим и спрячемся, то проиграем эту войну. А отступать я не собирался. Слишком долго мы терпели унижения — от них, от старшаков, от иных уродов. Всю жизнь.

Глава 5. Война

С новой решимостью я встретил утро следующего дня. Боль в теле почти прошла, а настрой был боевой. Я выпил залпом стакан сока, съел бутерброд и вышел из дома. Пора было встретиться с пацанами и обсудить дальнейшие действия. Как говорится, лучшая защита — это нападение. И я был полон решимости, как никогда.

Во дворе Рэм и Паук уже ожидали меня. С ними мог быть и Джин, но он уехал в отпуск на лето. Мы уселись на лавочку в отдалении от чужих ушей и принялись обсуждать сложившуюся ситуацию. Нужно было решить — то ли переждать некоторое время, надеясь, что Бульдог отстанет, то ли самим проявить инициативу.

— Я думаю, нам стоит самим нанести упреждающий удар, — высказал я своё мнение. — Показать, что готовы к продолжению разборок.

Рэм задумчиво почесал затылок:

— Хм, а чего именно ты предлагаешь? Ещё одну драку устроить?

— Нет, я думаю, стоит запугать их так, чтобы они не рискнули лезть к нам снова, — пояснил я. — Может, поджечь машину этого Бульдога или разбить окна?

Пацаны удивленно уставились на меня.

— Тебя нормально по голове пригрели, раз предлагаешь такое. Это уже не детские шалости, а уголовка, — нахмурился Паук.

Я развел руками.

— Пожалуй, меньше надо было играть в GTA… Но всё таки…

Рэм перебил меня.

— Чуть повредить, чуть подпалить и в дамки. Не дотла же сжигать, мы же не ебанутые!

— Вы ебанутые, если вообще думаете об этом — парировал Паук.

План изменился. Вместо совсем уж противоправных действий мы решили просто облить его машину краской. К вечеру мы стали готовиться к операции. Дождались темноты, оделись в темные кофты с капюшонами, чтобы нас не узнали, а так же захватили бутылку с разведенной краской из арсенала младшего брата Рэма. Осторожно выбравшись из подъезда, мы направились к дому Бульдога, стараясь не попадаться на глаза случайным прохожим. Дворы уже опустели, лишь кое-где мелькали фигуры прогуливающихся или выгуливающих собак.

— Тихо, осторожно, — шептал я, когда мы пробирались через чужие дворы. Сердце колотилось как бешеное от волнения.

Наконец мы добрались до нужного дома. Старая развалюха Бульдога стояла чуть поодаль во дворе, как раз под фонарем.

— Ну что, приступим? — тихо спросил я.

— Ты чё, ебанутый? Ты чё тут делаешь? — раздался крик издалека.

Мы резко обернулись и увидели здоровенного дядьку лет сорока, который шёл прямо к нам, размахивая руками.

— Это ещё кто? — прошипел Рэм.

— Похоже, сосед… чёрт, нас засекли! — выругался я.

Не теряя ни секунды, мы бросились со всех ног прочь оттуда, унося ноги куда глаза глядят. Я слышал, как этот дядька что-то орёт нам вслед, но не разбирал слов — в ушах стучала только паника.

Каким-то чудом мы оказались возле дома Паука и, тяжело дыша, ввалились в подъезд.

— Фух, кажется, оторвались! — выдохнул Паук,