На грани человечности - Ирина Горбунова

   Иначе не числился бы брат Миста в учениках Одольдо.

   Всхрапнул, нетерпеливо перебрал ногами под седлом местный верховой зверь. Лошадь, не лошадь - единорог. Просто единорог, гнедой, с чёрной гривой и длинным костяным рогом во лбу. Что для Земли - сказка, то для Элкорна - обыденность. Стройная и сильная, хорошо выезженная, надёжная обыденность - под седлом землянки-наблюдательницы. Верный друг-помощник, и в пути, и в бою, и на охоте, раз уж угораздило. С непритязательным, по здешним меркам, именем - Тэнграл, что значит - Черногривый.

   Вот на Земле - в Античные времена - Черногривым именовался некий морской бог... Впрочем, что подопечным до древних языческих богов, изрядно подзабытых и опекунами?

   - Вайрика! - Это Эрихью. (Голос - сияющий, как полновесный золотой ардан). - Согласись, хорошо мы сделали, что выбрались. Потеха обещает быть знатной, верно?

   - Верно.

   Очень землянка надеялась, что её согласие прозвучало чистосердечно, не вымученно. Для пользы дела! - вечная присказка Наставницы Вахишты. Кроме того, не обижать же любимого.

   - Жаль, нет у тебя ловчих туранов. - Ответ, похоже, вполне Эрихью удовлетворил. Смотрел он чуть сочувственно, похлопывал своего скакуна по крупу древком лёгкого охотничьего копья. - Впрочем, дело поправимое. В цепи держись ко мне поближе. Свора у меня неплохая.

   - Справедливости ради - не чета батюшкиной, - поддразнил-осадил брат Миста.

   - Ну-у... накажи меня Единый, если батюшкины тураны не дадут фору королевским!

   - Королеву охоты разумеешь, или короля Льюра? - уточнил въедливый Миста.

   - Обоих разом!

   Смех в два голоса взвился в низко нависшее, рукой подать, небо, - и сбит был, как птица влёт, хрипловатым трубным рёвом. Дунув в рог последний раз, отец Одольдо пристроил его на поясе и принялся неторопливо спускаться с холма. Призрак в тумане, словно обретающий плоть и кровь по мере приближения. Вернее, два призрака: человек и зверь. Батюшка и скакун его, статный, породистый, ослепительно-белый - до алмазного, до серебряного! - даже сквозь клубящуюся мглу. Такой единорог даже на Элкорне - чудо, не обыденность. И имя чуду: Роэлин - Алмаз.

   Какое-то время Суламифь просто любовалась: красотой, гармонией. Стройностью скакуна - и стройностью всадника; роскошной серебряной шевелюрой батюшки - и такой же гривой единорога. Даром что преподобному под шестьдесят уже, возраст более чем солидный для докосмического - в седле Одольдо держался легко, как юноша. И до сих пор - первый меч ордена, что значит - один из первых мечей королевства, да пожалуй, и всего материка.

   И, несомненно, учёный - один из ведущих на своей планете, в свою эпоху. Вот-вот вступит Льюр из Тёмного Средневековья в бурный и парадоксальный Ренессанс, и отец Одольдо вполне может послужить провозвестником грядущего. Разносторонняя личность: философ и астроном, лекарь и зодчий, математик и алхимик, поэт и дипломат. При всём при том, охотно разделяет одну из краеугольных истин Конфедерации: мера всякой науки есть счастье Человечества.

   Опередивший Время, несомненный и бесспорный. В этом с наблюдательницей солидарны и Академия Прогресса, и Совет Чести и Права, и каждый гражданин Конфедерации.

   Столь редкостная здесь - гармония здорового тела со здоровым духом.

   - Дети мои, приветствую вас. - Одольдо натянул поводья, поравнявшись с молодыми людьми. - Да пребудет Единый с вами, и да хранят вас Пророки Его, и да обережёт вас Священное Пламя от бедствий всяческих.

   Привычно простёр руку преподобный отец; и оба сына его послушных склонились под благословение. Следовало бы и Суламифи последовать их примеру. Но лишь улыбнулась она и кивнула дружески. Как равная - равному.

   - Благословенна будь и сия забава, истых воинов достойная. Пусть и клеймят её как богомерзкую. - С симпатией Одольдо взглянул на землянку. - Особо рад я видеть здесь тебя, дочь моя.

   - Я убедил, - заявил Эрихью с гордостью.

   Чуть печальным взглядом ответила обоим наблюдательница. Всё ж Опередивший Время - ещё не урождённый конфедерат. Всякий титанизм имеет свою "обратную сторону", как справедливо заметил учёный-культуролог докосмической Земли. Вот, не угодно ли - отец Одольдо: любит охоту со страстью настоящего аристократа Тёмных Веков. Охоту ради забавы, но не ради пропитания. В юности же не гнушался и во Святую Землю войной ходить, и в наёмниках служить. И ныне грешен, преподобный: изрядный гурман, немного сибарит и отчасти волокита.

   Невелики прегрешения, впрочем. Сравнительно с преступленьями иных тиранов против своего народа, иных дельцов - против своей планеты.

   Ведь и конфедераты равно избегают как необузданности, так и аскезы. Превыше всего ставят меру - и полнокровную жизнь.

   А Суламифи порой казалось: не тщится ли Одольдо просто избыть тоску с тех самых дней, как окончательно порвал с Бариолой.

   - Что же, отче? - Землянка почла за лучшее перевести беседу в иное русло. - Полагаете, не бывать войне с Мераном?

   - Никаких усилий не пожалею, - обещал Одольдо убеждённо. - Прекрасные люди меранцы, и сколь отрадно вести дела с ними. Иной раз...

   Привстав на стременах, вглядывался он вдаль, сквозь туман.

   - Порою, дети мои, желаю я быть свободным - и от сана моего, и от дел государственных. Просто отправиться в плаванье вокруг света. Найдётся у меня друзья-сарнийцы, а у них - корабль крепкий.

   Кстати припомнила Суламифь собственное кругосветное плаванье сотоварищи. Планета Тинкс; школа четвёртой ступени; деревянное парусное судно, построенное, как водится, своими руками. До подробностей памятна довольно жестокая буря посреди Лазурного океана, и хмельная радость борьбы со стихией, и - всё дело портящий! - спасательный флайер в облаках над головой, глазам не видный, но мыслепоиску ощутимый. Вызвал наблюдающий Наставник, как же иначе? А они сокрушались тогда, сорванцы, что опасность-де оказалась "не совсем взаправдашней"...

   Бесшабашные, далёкие семнадцать лет - сколь далеки от нынешних тридцати, взрослых, благоразумных, исполненных ответственности.

   Жаль, Одольдо в отрочестве лишён был таких радостей. Вдвойне жаль, что не наверстает и при Втором Рождении. Ибо ждёт его в Конфедерации не ветреная юность, но умудрённая зрелость.

   - Ведь меранским жрецам, как и сарнийским, ведомо, что мир наш имеет форму шара. - Всё более воодушевляясь, Одольдо тронул амулет. - Дивны дела Твои, Творец Единый и Безначальный.

   - У нас, да и в Сиргенте, ведали о том ещё до Пророков, - счёл уместным добавить Миста.

   - Все мы знакомы с манускриптами подобного свойства, - вставил и Эрихью.

   - Однако же, - Одольдо смотрел на землянку лукаво-проницательно, - и жрецы северные, и мыслители наши древние единодушны в том постулате, что солнце и прочие светила вкруг нашего мира обращаются. Ты же, дочь моя, утверждаешь обратное.

   Суламифь только улыбнулась.

   - Разумею, что сказать желаешь. Из Чертогов Горних виднее?

   - Желаю сказать, что верю космогоническим трудам Изен Иджел более, чем прочим.

   - Хвала святому Эрихью, не все книги сей сиргентки многомудрой погибли в пламени новой Веры.

   И - вполне чистосердечным порывом - Суламифь коснулась своего амулета, заодно со всеми. Воистину, ценный дар Провидения юному человечеству.

   - Кое-какие рукописи обещала поискать в Сиргенте Сиарам... - начала она было.

   Эрихью звонко хлопнул ладонью по лбу; и запоздало раскаялась в своей оплошности землянка-наблюдательница. Не стоит упоминать всуе имя той, кто объявлена вне закона. Неважно, что все вокруг поглощены охотничьими байками, и едва ли кто слушает стоящего рядом. Всякое может случиться; и погубит она не себя - ту, кого припомнила не вовремя.

   - Отче! - с нарочитой досадой заметил бдительный Эрихью. - Что ж мы всё о светилах небесных, когда ожидает нас забава вполне земная? Вот Вайрика впервые в наших охотничьих угодьях.

   - Богаты наши леса, - поведал Одольдо с удовольствием. - Обильны дичью знатной и опасной. Повстречаешь тут, дочь моя, и турана дикого, и кадэру с рогами, как сабли, да и гигантского реллема. Коль пребудут с тобой удача и благословенье Единого, без редкостной добычи не останешься.

   - Отчего не начинаем, отче? - От нетерпения Эрихью разве что не подпрыгивал в седле.

   - Ждём Её Величество, сын мой.

   - Её Величество? - переспросила Суламифь недоумённо.

   - Королеву прошлогодней охоты, - пояснил Миста; приподнялся на стременах, насторожился. - Чу, топот... нет, слишком много всадников. Это не Её Величество, а какая-то банда аризианок!

   Клубящийся туман исторг чёртову дюжину сестёр - развесёлых, бесшабашных, громогласных. Впереди, по обычаю сестра Герана, на плохо объезженном единороге, огненно-рыжем, почти в тон волос. Затёртый кожаный жилет на голое тело; широченный кожаный же пояс в металлических нашлёпках; мускулистые, в шрамах руки и плечи - на всеобщее обозрение. Суламифи она живо напомнила юных бунтарей-неформалов эпохи НТР на Земле и не только. Хиппи, панки, рокеры, рэпперы... названий много - суть одна: эпатаж серьёзных, ограниченных "предков"...