Гавань (ЛП) - Кент Клэр

Я больше ничего не говорю. Я не смогла бы, даже если бы захотела.

— Мне жаль, — добавляет Джексон хриплым шепотом.

Это уже что-то.

Это больше, чем я когда-либо слышала от него раньше.

Без всякой видимой причины это заставляет меня почувствовать себя немного лучше.

Совсем чуть-чуть. Всю обратную дорогу до фермы я все еще слышу крики той бедной женщины.

Глава 4

Когда мы добираемся до Новой Гавани, Бретт открывает ворота, чтобы мы могли въехать. Мигель, очевидно, ждал нас. Он стоит рядом с посыпанной гравием подъездной дорожкой, когда мы заезжаем в ворота.

Джексон останавливается, и мы оба выходим. Мигель не стал бы ждать нас здесь, если бы не хотел сказать что-то важное.

Мой желудок скручивает, пока я стою рядом с Джексоном и слушаю.

— Кейден попытался кое-что провернуть, — говорит Мигель, напряженный и явно раздраженный.

— Нас не было меньше шести часов, — тон и выражение лица Джексона стоические, но я вижу, как напряглись его шея и плечи.

— Я знаю. Думаю, он уже некоторое время закладывал фундамент. Пытался втирать, какие вы двое эгоистичные и неразумные, и что остальные должны захватить контроль. В основном просто жаловался, но всегда за этим скрывается что-то реальное. Он никогда не делал этого при мне. Он, должно быть, знал, что не стоит. Но другие сказали, что он уже давно ворчал.

— Так что именно произошло? — спрашивает Джексон.

— Он снова завелся, когда вы уехали. И это было не просто его обычное нытье. Он пытался оценить, сможет ли он сделать ход и избавиться от вас двоих, пока вас не было. Хэм забеспокоился, что это не просто болтовня, и пришел сказать мне, — губы Мигеля слегка кривятся, прежде чем он продолжает. — Я не был уверен, что делать, но решил, что надо что-то предпринять, поскольку ты уже вынес предупреждение. Итак, я поговорил с Кейт, и мы решили сделать то, что ты сделал два года назад с этим ублюдком Робом. Я попросил Хэма и Бретта помочь, и мы отправили его собирать вещи. Спросили, не хочет ли кто-нибудь пойти с ним, и никто не пошел.

Мои брови приподнимаются.

— Значит, Кейден ушел?

— Э-э, да. Его нет уже час. Вы ведь не злитесь, правда?

— Нет, мы не злимся. Он начинал доставлять неприятности, и, похоже, ты поступил правильно. В такой ситуации больше ничего не остается. Если ты позволяешь такому негодованию тлеть, оно всегда нарастает и берет верх, а затем кусает тебя за задницу, — я бросаю взгляд на Джексона, который еще ничего не сказал. — Он сопротивлялся?

— Нет. Не особо. Парням вроде него обычно не хватает духу.

— Верно. Он там долго не протянет, если быстро не найдет себе группу. Он, вероятно, свяжется с людьми наихудшего сорта, — я качаю головой. — Может, даже лучше будет избавиться от него. По крайней мере, он больше не наша проблема.

Мигель кивает в ответ, но затем его взгляд поворачивается к Джексону. Он явно ждет от него какого-то подтверждения.

— Ты молодец, — говорит Джексон, и еще через мгновение напряжение на его лице исчезает. Он крепко хлопает Мигеля по спине. — Спасибо, что разобрался с этим.

Лицо Мигеля расплывается в улыбке облегчения. И чего-то вроде гордости. Это действительно очень трогательное зрелище.

***

Дом гудит от разговоров о том, что произошло сегодня днем. Мне требуется всего несколько коротких бесед, чтобы убедиться, что на самом деле никто не был на стороне Кейдена, и поэтому в наших рядах не зреет скрытой враждебности. Не все любят меня и Джексона. И некоторых пугает суровая грубость Джексона. Но они знают, что жизнь, которую они ведут здесь, лучше, чем почти все, что они могли бы найти за пределами этих стен. Они понимают, что мы делаем все возможное, чтобы так оно и оставалось.

Однажды мы можем столкнуться с реальным вызовом нашему лидерству. Однажды на нас могут напасть более сильные силы извне и захватить власть. Но ни того, ни другого пока не произошло.

После ужина я уделяю некоторое время изучению своих медицинских книг по двум антибиотикам, которые мы нашли. Один из них, как я и подозревала, довольно мягкий, обычно назначаемый при инфекциях носовых пазух. Другой в основном использовался при инфекциях мочевого пузыря. Ни один из них не кажется идеальным для нужд Молли, но я не нахожу никаких противопоказаний между ними, поэтому решаю просто дать ей оба и посмотреть, что получится.

Судя по тому, что мне рассказали другие, у нее был плохой день, но сейчас ее температура начала немного спадать. Ее глаза закрыты, когда я кладу руку ей на лоб. Она не так горячая, как иногда бывает, и она не испытывает видимой боли или беспокойства.

Оказывается, на самом деле она не спит. Она открывает глаза, когда я прикасаюсь к ней.

— Привет, ты вернулась. Они сказали, что ты отправилась на вылазку.

— Так и было. Вернулась с несколькими антибиотиками для тебя.

— Правда? — ее голубые глаза широко раскрываются. Измученные. — Это то, что ты искала?

— Не совсем, но это в любом случае может помочь. Ты готова проглотить кое-какие таблетки? Я всегда могу раздавить их, если понадобится.

— Думаю, что справлюсь.

Я помогаю ей приподнять голову и сделать несколько глотков воды, чтобы проглотить таблетки. Усилие, кажется, утомляет ее, и после этого она закрывает глаза, а я влажной тряпкой вытираю немного пота с ее лица и шеи.

Закончив, я сажусь на стул рядом с ее кроватью.

Она открывает глаза и снова улыбается мне.

— Спасибо, что нашла их.

— Не за что. Я действительно рада, что все сложилось так легко.

— Если эти синяки на твоих руках о чем-то говорят, то это было не так-то легко.

Я опускаю взгляд на свои предплечья, смутно удивляясь темнеющим там синякам. Я едва их почувствовала.

— Все нормально. Джексон взял на себя большую часть тяжелой работы.

— Держу пари, что так оно и было. Я удивлена, что он вообще отпустил тебя. Обычно он так заботится о тебе.

Что-то в этих словах заставляет меня заерзать на стуле. Я даже не уверена, почему. Я слегка пожимаю плечами.

— Я не оставила ему особого выбора. Ты же знаешь, он мне не начальник.

— Я знаю. Он тоже это знает. Но это не мешает ему относиться к тебе как к драгоценности.

Теперь мне очень неуютно. Что-то глубоко внутри меня, ниже живота, болезненно сжимается.

— Все совсем не так. Он пытается защитить всех нас. Это его работа, и он относится к ней серьезно. Но мы не друзья или что-то в этом роде. Я даже не нравлюсь ему по-настоящему.

Молли начинает дрожать и хрипеть, и на мгновение я впадаю в панику, вскочив, чтобы попытаться помочь ей. Потом я понимаю, что она на самом деле смеется.

— Боже мой, Фэйт, ты очаровательна, — выдыхает она наконец.

— О чем ты говоришь? — приятно видеть, как Молли смеется. Я не видела этого очень давно. Но я сбита с толку и странно встревожена, и мне кажется, что я не контролирую этот разговор, а мне такое никогда не нравилось.

Она мне толком не отвечает. Просто продолжает хихикать.

— Ты «не нравишься» Джеку. Ох, Фэйт. Еще раз спасибо тебе за антибиотики.

Вскоре после этого я ухожу в полном непонимании происходящего.

***

После вечернего собрания той ночью я выхожу вслед за Джексоном на улицу. Сегодня он собирается проверить периметр, потому что Мигеля все еще беспокоит лодыжка.

Из-за странного разговора с Молли я не очень хочу с ним разговаривать, но Джексон казался озабоченным с тех пор, как мы вернулись. Как будто его действительно что-то беспокоит.

И если в нашем маленьком мире что-то не так, то мне нужно знать, что именно.

— Эй, — окликаю я, прежде чем Джексон успевает сделать несколько шагов по подъездной дорожке, ведущей к воротам.

Он останавливается, оборачивается и ждет, пока я подойду к нему. Его глаза изучают мое лицо в свете луны и звезд.