Штурмовик Империи (СИ) - Любушкин Алексей

Вот только на этом проблемы не закончились. Когда до наших позиций оставался последний рывок, кавалерия свернула в сторону развернутого артиллерийского дивизиона, где снова встретила на своем пути кавалергардов. Хуже было другое. За кавалерией на прорыв пошел пехотный корпус.

Плотные построения пехоты, выставив винтовки с блестящими штыками вперед, быстро пересекали разделяющее нас расстояние. Взрывы снарядов не могли остановить разогнавшихся немцев, у которых не было иного выхода, как идти на прорыв. Когда до меня осталось не больше полусотни метров, я достал маузеры и открыл огонь по врагу.

Раньше стрелять с двух рук никогда не пробовал, но промахнуться в несущуюся на нас толпу просто невозможно. Противник падал под выстрелами гвардейцев и упорно бежал вперед. Последний патрон и в ход снова пошла шашка.

Трудно сказать, что добавил мне неизвестный голос, но интуиция, реакция и новое тело творили чудеса. В пешей свалке я рубил шашкой и иногда мечтал о саперной лопатке, когда не было возможности размахнуться. Казалось, резня продолжается бесконечно долго. Хрипы раненых и убитых, блеск штыков и свист шашек. Вскоре выстрелы из револьверов стали редкостью, а вокруг меня оставалось все меньше собственных солдат. Лишь Демьян держал спину и пел то ли песню, то ли читал молитву. Штурмовики не боятся смерти. Они хотят победить, а не выжить!

Германский офицер, расстреляв все патроны из парабеллума, достал саблю и направился в мою сторону. Фехтование не моя дисциплина, а навыки тела вряд ли вспыхнут в голове в один момент. Правда, немец оказался ненамного лучше фехтовальщиком, чем я, и наши клинки сошлись в жестком блоке. Оттолкнув от себя немца, с перекошенным от злобы лицом, я первым успел нанести удар по его голове.

Сила удара в очередной раз преподнесла сюрприз. Развалившаяся пополам, как арбуз, голова представляла из себя, мягко говоря, нелицеприятное зрелище. Хотя рядом творились вещи пострашнее. Выпущенные кишки, отрубленные части тел и полные боли взгляды в небо.

— Уходите, ваше императорское высочество. Мы задержим врага, сколько сможем, — рядом тяжело дышал Карелин, вытирая кровь с лица.

— Вместе уйдем или ляжем здесь! Заряжай лучше магазины Мадсена. Патронов у тебя здесь сколько хочешь.

— Заклинил механизм, а потом граната прилетела, так что недолго был у нас пулемет во взводе. Был рад сражаться вместе…

— Рано ты нас хоронишь, старший унтер Карелин.

Впервые в своей жизни я увидел знаменитую «кавалерию из-за холмов». Вражеская пехота почти заняла наши позиции, как вторая гвардейская дивизия ударила в левый фланг, а третья и четвертая конные дивизии завершили обхват. В этот раз командующий корпусом смог окружить противника, потому, увидев полное превосходство кавалерии, немцы начали сдаваться в плен.

Полный разгром был возможен только из-за плотных атакующих построений германцев. Артиллерия накрывала пехоту без отдыха. За несколько минут уничтожая целый батальон. Немцы давно не воевали, и у них не было опыта Русско-Японской, когда плотные построения пехоты показали свою низкую эффективность. Но стоит признать, учился враг очень быстро.

После сражения настигло состояние полного опустошения, когда даже выпить воды из фляжки лень. Выжившие делились друг с другом махоркой и тихо разговаривали. Когда хан Нахичеванский подъехал к нашим позициям, у оставшихся в живых гвардейцев не было сил даже на то, чтобы встать. Махнув рукой, командующий победоносно осмотрел бойцов и завалы из трупов.

— Орлы! Настоящие герои! Георгиевскую медаль точно всем выбью. Кресты самым лучшим. Ваш подвиг не будет забыт.

— Рады стараться, ваше превосходительство! — в разнобой ответили гвардейцы.

Спешившись, командующий подошел ко мне, огибая трупы немецких солдат. Убитый мной немецкий офицер вызвал профессиональное любопытство «четвертой шашки империи».

— Дмитрий Павлович, вы словно сошедший с небес герой. Снова на переднем краю, весь в чужой крови и самое главное невредимый, — с каким-то суеверным страхом смотрел на меня хан Нахичеванский.

— В очередной раз повезло, Гусейн Хан. Нам всем повезло выжить.

— Соглашусь, битва была жаркой. Надеюсь, сегодня не последует новых предложений о необходимости срочного выдвижения корпуса?

— Мы сделали все, что смогли. Уверен, наш корпус заслужил отдых.

— В этом можете не сомневаться. И все же у меня есть некое чувство, как будто вы боитесь опоздать. Не развеете мои сомнения?

В следующем году сам догадаешься.

— Германия мощная промышленная и военная держава, а запас прочности у Российской империи не такой большой, как хотелось бы. Сохранить наших солдат и офицеров было моей главной задачей, а для этого надо быть быстрее и хитрее противника.

— Клянусь, помогу вам, чем смогу в этом богоугодном деле. Можете на меня рассчитывать и впредь, — подкрутив усы, генерал лихо запрыгнул на коня. — Самое время навестить штаб первой армии, пока нас не лишили заслуженной славы.

Славы им все мало… пока еще все стороны думают, что война скоро закончится, и надо успеть показать себя с лучшей стороны. С другой стороны, слова хана Нахичеванского не пустое бахвальство, и я обязательно запомню его клятву. С этим здесь не шутят.

Гусейн Хан Нахичеванский был верен трону до конца и даже предлагал Николаю II, наряду с графом Келлером, отправить подконтрольные войска перед самым отречением. То, что командующему корпусом не хватает компетенции, проблема большинства знатных офицеров действующей армии, учитывая при этом превосходное военное образование элиты. Косность мышления, отсутствие инициативы и перекладывание принятия решений на чужие плечи — бич царской армии.

— Ваше императорское высочество, — вытянулся Карелин, улыбаясь глазами. — Вот, коня вашего привел.

Демьяна ранили в руку, и сейчас он перевязывает ее с помощью Паршина, так что помощь старшего унтера была очень кстати из-за моего состояния.

— Благодарю, Карелин. Проследи, как наших раненых разместят, а мне пора в штаб. Посмотрю на военную элиту империи и прочих любителей славы…

Первая встреча с Ренненкампфом была смазанной. Если кто и был удивлен действиями гвардейского корпуса, то это именно он. Еще два дня назад безынициативный и нерешительный командующий вдруг начинает действовать. Штаб фронта требовал отчета. Многочисленные пленные и трофеи, множество раненных и выбывших офицеров, которых требовалось заменить…не до великого князя Романова было командующему первой армией.

Хан Нахичеванский после триумфа обрел больше уверенности в своих действиях и отправил меня на постоянку к генералу Ренненкампфу, чтобы не мозолил лишний раз глаза. Кому приятно, когда тебя каждый раз тыкают мордой в лужу.

Командующий первой армией, после того как освободился, встретил меня тяжелым взглядом. Память молчала, но почему-то я думаю, что раньше мы с ним неплохо ладили, да и Демьяна он не просто так отправил ко мне.

— Ну что, тоже заставите меня выполнять ваши приказы, Дмитрий Павлович?

Могучий дядька и усы шикарные. Жаль, что сила убеждения, заложенная в меня неизвестными силами, работала очень редко и только в критических ситуациях.

— А если и так? Вы недовольны действиями кавалерии и в то же время держите гвардейский корпус на прикрытии железнодорожной магистрали вместо пехоты. Уверен, вам не помешают некоторые дельные советы.

Генерал на секунду опешил от моих слов. Вряд ли Дмитрий раньше позволял себе нечто подобное. Нет ничего хуже не владеть информацией.

— Мне приказы Жилинский отдает. Ему Верховный Главнокомандующий великий князь Николай Николаевич Романов, а не великий князь Дмитрий Павлович Романов, находящийся в чине корнета!

— Жилинский тыловая крыса, который не видит текущей обстановки, и в случае провала первым будет топить именно вас, Павел Карлович. Обычный чиновник при дворе императора. Подкрепления вам не видать, а тылы все дальше, да и враг свою землю знает лучше вас. Стратегию войны предоставляют из Ставки, но тактически вы сами решаете, как добиться той или иной цели.