Рулетка судьбы - Аркадий Карасик

Вышли из подземки.

— Вам — направо. Перейдете дорогу и — на рынок. Удачной торговли.

Повернулся и зашагал в сторону сокольнического парка. Парни от неожиданности замемекали. Дескать, не бросай нас, мужик, сопроводи по торговому лабиринту, доставь такое удовольствие. Потом, вроде, отстали. Но Собков уверен — именно, вроде. На самом деле продолжают пасти, но не нагло, как недавно, — более хитро.

Он безмятежно шел по щироченной аллее, обставленной по бокам торговыми павильончиками. Иногда останавливался, приценивался к сумкам, видеокассетам, парфюмерии, обуви. У продавца хозяйственных товаров приобрел моток бельевой веревки. Заодно незаметно поглядывал назад, в сторону только что покинутой станции метро. Вдруг веселым парням, действительно, нужен был рынок. Дай-то Бог!

Пастухи следовали за ним по той же аллее, точно так же останавливались возле выставленных товаров, на ходу закусывали остывшими чебуреками.

Ну, что ж, тем хуже для них!

Небрежно помахивая сорванной с дерева веткой, Александр прогулялся по центральной аллее. Свернул на боковую. Гуляющих — немного. В основном, пенсионеры и мамаши с детишками, но они избегают опасных зарослей.

Именно к ним повел киллер пастухов.

Наконец, место расправы выбрано — небольшая полянка, в центре которой растет громадное дерево. Собков спрятался за ним. Вышедшие на полянку парни забегали, разыскивая исчезнувшего «лоха». Когда один из них обогнул ствол, сильный удар ребром ладони по горлу свалил его на землю. Второму Александр врезал между ног, а когда тот со стоном согнулся — коленом в лицо.

Потерявших сознание пастухов он так обкрутил купленным шнуром, что через несколько минут они превратились в большие свертки. Загнал кляпы, надежно заблокировал их все той же веревкой.

Пока найдут незадачливых ищеек,, пока они очухаются и смогут шевелить языками — как минимум, час свободы. Пусть помаются шестерки неизвестно какого босса. Заодно вознесут молитвы Всевышнему, поблагодарят его за то, что у «клиента» не оказалось пистолета.

Через пятнадцать минут киллер прогуливался вдоль прилавков и палаток сокольнического рынка. И здесь Бульбы не оказалось. На всякий случай обратился за помощью к самому осведомленому, по его мнению, человеку — пожилой женщине, продающей торговцам еду: кофе из термоса, горячие сосиски, бутерброды, куски отварного мяса.

— Подскажите, пожалуйста, где мне разыскать человека по имени Семен

или Тарас? В долгу не останусь.

Просьба, на первый взгляд, глупая. В водоворотах и стремнинах рынка найти человека по имени все равно, что отыскать в Москве бесфамильного бомжа.

Но задумка оказалась верной.

— А что за «должок»? — игриво засмеялась женщина. — Если в баксах — подумаю.

Пришлось подтвердить: именно, в баксах, дерьмовыми рублевками он не расплачивается. И показал стодолларовую бумажку.

В ответ посыпались «адреса». Некий Семен в пятом ряду торгует дубленками. Другой, помоложе, занимается игральным бизнесом. Третий подвизается на ниве мясных продуктов… Четвертый… шестой… десятый. А вот тарасов нет ни одного, они все — на Киевском рынке.

Тренированная память позволила обойтись без блокнота и ручки.

Поглядывая на часы, Собков терпеливо обошел все упомянутые женщиной места.

Приценился к дубленкам, постоял возле табуретов с давным давно известными фокусническими стаканчиками, осмотрел мясную палатку и прилавок с выставленной обувью.

Бульбы нигде не оказалось.

Что же делать? Самый лучший вариант — броситься в Шереметьево, взять билет до Парижа и возвратиться на средиземноморскую виллу. Где его «отблагодарят» пулей, ударом ножа или отравленной таблеткой, растворенной в фужере с вином. Монах не прощает ни измен, ни неудач, расплата единственная: смерть!

Собков усилием воли подавил тревогу и растеряность. Решил: при крайней необходимости воспользуется услугами Андрея-Ахмета. Естественно, не посвящая его в суть задуманной акции. Кавказец поможет купить стволы, он должен знать продавцов оружия.

И тут же принялся изучать принятое решение, осматривать его со всех сторон, ощупывать.

Слежку он обнаружил сразу после беседы с приветливым кавказцем. Это — первое. Теперь — второе: пастухи спросили о Сокольническом рынке. Именно туда нацелил «кунака» Ахмет. Упоминание имени «Семена» — неуклюжая маскировка, рассчитанная на непроходимого глупца.

Значит, пастухов послал за ним не Некуда и, тем более, не Монах. Ахмет. Искать с ним встречи — заранее записываться в покойники.

Положения явно безвыходное…

Глава 4

Собков даже предположить не мог, что «лучший его друг», Ахмет — шестерка Ганса. И не простая шестерка — козырная. Ближайший помощник, доверенное лицо. Тем более, не знал, что Бульба — связник Монаха «переселился» с рынка в некий подвал, в котором гансовские костоломы пытают заложников.

Связанный по рукам и ногам, сидит потомок Хмельницкого на специальном седалище. Дни и ночи мучают его опытные палачи Ганса. Им не нужен дерьмовый выкуп, они не интересуются бизнесом хохла. Единственный вопрос: кто должен появиться на «явке»? И подсовывают фотку знакомого Бульбе человека… Не этот ли фрайер?

Тарас пока-что молчит. Не по причине удивительной в наше время верности. Знает: расколется — кранты. Если не залетит на пику черномазым, пустят под молотки такие же опытные шестерки Монаха. Пока молчит — живет. Молчать трудно и… легко, ибо он, действительно, ничего не знает. Монах передал один только набор парольных фраз, кто с ними придет — неизвестно. Вот Бульба и хрипит, плюется кровью, твердит: зря мучаете, кореши, ничего не знаю, обычный торговец, возьмите какой скажете выкуп, отпустите, ради Христа.

Ни ради Христа, ни ради Аллаха пиковые отпускать случайно попавшего в их руки «славянина» не собираются. В сотый раз звучит все тот же вопрос: кого ожидал на Люберецком? В десятый раз демонстрируется фотоизображение терминатора. И снова — изощренные пытки, ввергающие Тараса в желанное беспамятство…

В этот вечер офис удачливого коммерсанта, недавно возвратившегося в Москву после посещения дорогих его сердцу могил под Тбилиси, Виктора Ганошвили посетил Ахмет. Тот самый чернявый парнишка, который страдает язвой желудка, с любовью относится к «вождю всех народов», предложивший новому знакомцу вечную дружбу.

Ганс встретил помощника с распростертыми об"ятиями.

— По закону Кавказа, сначала отведай вина, закуси фруктами, поещь настоящий шашлык. Потом уж — серьезный разговор. До этого слушать не хочу. Видишь, уши заткнул, глаза закрыл… Не обижай хозяина, дорогой, очень прошу — не надо обижать.

Повадки Ганса давно изучены, спорить с ним — бесполезно. Никакая срочность, никакие опасности не застявят его нарушить традиционное гостеприимство. Поэтому Ахмет присел к столу, наполнил фужер вином, выпил, положил на тарелку гроздь крупного винограда, зубами стянул с шампура наперченный кусок мяса.

Хозяин ревниво следил за процессом насыщения. Хорошо ест, со вкусом — добрые принес вести, жует медленно, будто выполняя обязанность, — дурные. На этот раз аппетит помощника — средний, значит и разговор предстоит такой же. Не хороший, но и не плохой.

— Спасибо, дорогой, порадовал… Теперь внимательно слушаю — говори, пожалуйста. Рот мой закрыт, зато уши — врастопырку.

Ахмет положил локти на стол. Тихо, словно их подслушивают, проговорил.

— На Люберецком рынке один мужик искал Бульбу.

Вот тебе и аппетит! Ганс откинулся на спинку кресла, будто к голове поднесли ядовитую змею, высунувшую смертельное жало. Пашарил в ящике письменного стола, вытащил и положил перед помощником фото известного киллера.

— Он?

Ахмет, не глядя на многократно изученное изображение, отрицательно покачал головой.

— Нет, не он. Какой-то горбоносый, с прижатыми ушами. Молодой. Годков тридцати с хвостиком. Может быть, посланец киллера? Бульбу не раскололи?

— Молчит хохол. Кровью харкает и — ни словечка. Думаю, ничего он не знает, иначе мои умельцы выдрали бы имя посланца из кишок. Сам знаешь — специалисты.

— Может быть, отпустим? — нерешительно предложил Ахмет. — Пусть себе торгует. А рядом посадим своих людишек. Под видом торговцев.

Ганс подумал и разочарованно завздыхал.

— Хорошая мысль, дорогой, просто — замечательная. Да вот беда -

здорово поработали наши парни, долго придется лечиться Бульбе, чтобы мог

ходить.

— Ему не ходить придется — сидеть.

— С выдранными ногтями и порезанной мордой? Предложи другое, кунак, а? Очень прошу — подумай… Так и быть, потеряю дорогое время, погляжу на дерьмового хохла. Может подлечить его по скорому, подмазать, зашить. Сойдет за наживку. Что еще скажешь?

— Я уже подумал, — с оттенком похвальбы признался помощник. — Пустил

за горбоносым Дылду и Босяка. Ты их знаешь. Старательные парни, да?