Разговоры под водку - Кирсти Брукс

Я силилась понять смысл этой тирады. Очевидно, она предпочитала телевизионные передачи с юридическим уклоном, тогда как меня всю жизнь было не оторвать от криминального сериала «Я мечтаю о Дженни». Когда Элен по телефону спросила меня о прежних контрактах, я сразу и не врубилась, о чем это она. Но в уме у меня тут же промелькнуло: «брать наличными» и «будет, чем погасить долги».

— Почему?

— Я не хочу оказаться причастной, если что-нибудь пойдет не так, например, если Дэниел застанет тебя в своем доме. Это может иметь для моей репутации определенные последствия. Понятно?

— Конечно, конечно, — поспешно сказала я, сознавая, что вляпалась по уши. Теперь полиция может арестовать меня за взлом и проникновение в чужой дом без всяких смягчающих обстоятельств.

Когда принесли напитки, я сунула деньги в портфель и вытянула на свет распечатки.

— У меня тут есть кое-какие идеи…

— Я не хочу ничего слышать о том, что ты будешь делать и как ты это будешь делать. Я просто хочу по прошествии двух недель получить кое-какую информацию. Мне надо знать, кто эта девушка, если у него на самом деле есть девушка, и каковы их отношения. Вот и все. Остальные деньги на депозите. Пришли мне счет в конце этой или следующей недели. Если это займет больше времени или будет стоить больше, я не возражаю. Буду иметь в виду дополнительные расходы.

Она помешала свой кофе, одним глотком осушила чашку и встала. Я тоже ошарашенно отодвинулась, но Элен тут же смахнула меня вместе со стулом обратно.

— Оставайся и допивай. Я просто хотела все тебе объяснить. Его домашний и рабочий адрес тоже в конверте. Позвони мне в конце недели и сообщи, что ты узнала. Тогда решим, что делать дальше.

И она ушла.

На секунду я почувствовала себя униженной, как будто меня бросили на первом же свидании, но, вспомнив о двух тысячах баксов, тихонечко засвистела. Потом я сидела и пила свой коктейль малюсенькими глоточками, пока весь обслуживающий персонал не начал на меня коситься. От их ледяных взглядов у меня спина вся покрылась гусиной кожей. Так что я встала и пошла в банк, чтобы заплатить хотя бы часть моего неподъемного долга и вернуть себе былую беззаботность. Но неотвязные мысли о сыскной работе не давали мне покоя. Как же мне проникнуть в дом?

Когда мне было семнадцать, я водилась с одним неформалом по прозвищу Нил Ахиллесова Пята 3. Он был рожден исключительно для того, чтобы умащивать свои волосы гелем и влипать в разные истории. Нил Таскер три раза сидел в тюрьме, и проникновение со взломом как раз было его специальностью.

Такие наклонности явно не способствовали приличной карьере, но зато он знал, как куда-нибудь пробраться и уйти незамеченным (что было удобно, пока я жила с родителями). Нил любил похвалиться своими талантами — лесть была его слабостью. Правда, когда он был в стельку пьян или под кайфом, незаметно пробраться в мой дом ему редко удавалось. А пьяным или под кайфом он бывал частенько. И я догадывалась, что это вряд ли когда-нибудь изменится.

Сейчас совет Нила, как «застолбить» квартиру Дэниела, мне очень пригодился бы. И я решила его разыскать. Проблема состояла в том, что Нил знал — на подобные дела у меня кишка тонка. И вообще меня ненавидел. Наверное.

На следующее утро, когда я переходила улицу, на которой жил Нил, меня окружили мотоциклисты. А потом их мотоциклы тарахтели на углу еще минут восемь. Я протерла глаза — нет, я не ошиблась. Я действительно привлекла внимание молодняка. Шайка подростков на другой стороне улицы орала всякую похабщину в мой адрес, врубив стерео на полную мощность. Казалось, эти восемь минут никогда не кончатся.

Я плохо выспалась прошлой ночью. Все мои сны были об одном и том же, а именно — о трахомарафоне с Нилом. Шесть месяцев нашего «романа» сгустились в один коллаж из грязных выходок, секса где попало, непристойностей и неуместностей. Короче, в одно странное, противоестественное совокупление.

Вдоль улицы стояли искореженные машины. Осторожно обходя кухонные отбросы, я шла все дальше, вниз от дома № 350 к дому № 112. Жена моего брата Денис радостно сообщила мне, что Чарли, брат ее старого школьного друга, когда-то был надзирателем Нила. В разговоре она взяла инициативу в свои руки и вывалила на меня все: и про то, что в прошлом я выбирала не тех парней, и про то, что у меня нет никакой личной жизни в настоящем.

Наконец она вручила мне адрес со словами: «Ты же не собираешься опять с ним возиться?» Я сразу почувствовала себя нашкодившим подростком.

Перед домом Нила был припаркован серебристый «сааб», к которому мои юные поклонники, ясное дело, уже пробовали подступиться, судя по во всю мигавшей сигнализации. Обычно я не обращала внимания на машины, но эта улица была такой убогой, что любая не тронутая граффити поверхность сразу же бросалась в глаза. Дорогая машина.

Возможно, у Нила много награбленного добра, а здесь он живет просто для отмазки?

Я постучала в дверь и отступила, украдкой вытирая испачкавшиеся костяшки пальцев. Когда за дверью послышался шум, я заставила себя отвернуться и посмотреть на дорогу. «Сааб» уже украсился праздничной «шляпой» из кухонных отходов. Кровь пульсировала у меня в висках.

Неожиданно краем глаза я заметила, как за стеклом откинулась шторка.

— Нил, это ты?

Голова у меня закружилась. Обалдеть! Мамочка была права. У меня очень, очень плохой вкус.

Передо мной стоял Нил. Он постарел на двенадцать лет, но ни чище, ни лучше от этого не стал. Глаза его покраснели — наверное, от привычки выкуривать до завтрака пару косячков. Одежду он носил наизнанку, чтобы сократить расходы на домашнее хозяйство. Но он остался все таким же тощим и обезоруживающе симпатичным вроде американского киноартиста Бена Афлека. И выглядел таким же беспокойным, как и раньше. Ничего не изменилось.

— Нил? — тоненько пропищала я.

— Кто спрашивает?

— Это Кэсс. Кэссиди Блэр. Из…

Откуда? С заднего сиденья твоего «кингвуда»? С крыши гаража твоих родителей? Из мастерской «развал-схождение»?

— Кэсс!

На его лице появились морщинки — это он улыбнулся. И широко распахнул дверь, жестом приглашая меня войти.

— Заходи. Сегодня просто день посетителей. У меня есть кекс.

Я вошла внутрь и с облегчением присвистнула. Слава богу, большое количество принятых внутрь химических элементов явно стерло из его памяти то, как я променяла его музыку на «Дюран-Дюран» — исключительно ради Дона ла Рокса, их барабанщика, а его бросила. В последнюю нашу с Нилом встречу мы вусмерть надрызгались на празднике «Шутценфест» и устроили там показательный скандал. Я отколошматила его по коленке своим багровым ботинком «Док Мартене», а он чуть не разодрал мой жилет из черного искусственного меха. Наше расставание было явно не в стиле сентиментальных женских романов Джейн Остин, но зато оно было быстрым и окончательным.