Сборник "Этические уравнения" - Василий Головачев

В Москву вернулись в понедельник.

Приехав домой, Максим обнаружил, что дверь в квартиру заменена на металлическую и старые ключи к замку не подходят.

Первой была мысль: убью!

Потом он заставил себя успокоиться, сел на ступеньку лестницы и подумал: может, это к лучшему? Жена решила все сама, зачем ей мешать? Надо лишь забрать свои вещи и уйти. Или попробовать все же разрядить обстановку?

Он встал и нажал кнопку звонка.

БЫТИЕ

К обеду небо затянули черно-фиолетовые тучи, предвещавшие снегопад, стемнело. Зато резко проступила белизна заснеженной равнины, будто снег засветился изнутри. Четче проступили на этом фоне темно-зеленая полоса близкого леса и серо-черные дома окраины Родомля.

­Заигрался под вечер на Николу мороз,Снег в лесу – не бывает белее.В колдовскую страну неразгаданных грезЯ вхожу удивленно, робея…

Дороги замело, поэтому бабушке с внуком пришлось идти по бездорожью, по крепкому насту, хотя иногда наст не выдерживал и проваливался под ногами. Что, впрочем, не огорчало мальчика, живущего в предвкушении Нового года. Изредка бабушка сажала его на санки, и тогда он вообще чувствовал себя счастливым.

Вышли за околицу, пересекли поле, где летом паслось стадо деревенских коров. Лес приблизился, тихий, темный, загадочный. Бабушка обошла низинку, подвела внука к поросли молодых елок и сосен:

– Не замерз, путешественник?

– Не-а…

– Выбирай, какая на тебя смотрит.

Арсик, раскрасневшийся от ходьбы и мороза, критическим взглядом прошелся по лесным красавицам, протянул ручонку:

– Эту.

– Правильно, глаз у тебя верный, и я бы эту выбрала.

Бабушка достала топорик, перекрестилась, срубила пушистую двухметровую сосенку, увязала и уложила на санки:

– Управиться бы до метели.

И они побрели назад к поселку: полтора километра снежного царства, низкие тучи, белое пятно среди них – там, где находилось солнце, мороз, искрящийся наст, зима… Два дня до Нового года… праздник в душе…

Двое на снегу, бабушка и внук, прошлое и будущее, соединившееся в настоящем.

Как давно это было…

Арсений Васильевич посмотрел на часы: десятый час утра. Воскресенье, восемнадцатое января, можно и понежиться в постели, благо на работу не идти. Хотя привычка вставать рано уже разбудила организм, и сон вряд ли придет как желанный гость. И так всегда: в обычный рабочий день страшно хочется спать, поднимаешься на автомате, а когда появляется возможность поспать лишние два-три часа, сон вдруг улетучивается, недовольно ворча, лежишь и ждешь, когда воля заставит тебя встать.

Арсений Васильевич включил телевизор, прошелся по каналам, послушал утренние новости, выключил. Полежал еще немного, мечтая, что вот сейчас на кухне загремит посуда и голос жены позовет его завтракать.

Тишина на кухне. Тишина во всей квартире. Никто не загремит посудой и никто не позовет. А ведь было когда-то. В детстве звала бабушка (бабуля родная, как же мне тебя не хватает!) либо приносила горячие блины со сметаной или со шкварками прямо в постель:

– Поешь, сынок, пока с пылу, с жару…

Потом ухаживала мама.

Потом жена.

Теперь никто. Дети не в счет. Они появлялись в доме отца редко.

Арсений Васильевич снял трубку телефона, позвонил сыну в Муром. Ответили через несколько минут:

– Але, у телефона…

Голос Гольцова-младшего, хриплый и невнятный, выдавал его состояние. Такое обычно называли характерным словечком «с бодуна».

– Разбудил? Извини.

– Пап, ты? Что случилось?

– Ты обещал позвонить, когда сходишь на встречу с нанимателем, но не позвонил, вот я и беспокоюсь. Что с работой? Устроился?

Пауза.

– Нет…

– Почему?

– Я не попал на прием…

Арсений Васильевич сжал зубы:

– Почему?

Еще пауза.

– Опоздал…

– То есть проспал! И что дальше? Ты понимаешь, что так жить нельзя?!

– Я найду работу…

– Ты ищешь ее уже полгода! Если совесть позволяет тебе так жить – живи. Я все могу понять. Но принять – нет, потому что это неправильный образ жизни, иждивенческий.

– Тебя же кормили родители… – буркнул Кирилл.

– До восемнадцати лет, – согласился Арсений Васильевич. – А тебе сколько? Тридцать. Ты ведь не дурак, многое можешь, в компьютерах разбираешься, надо только захотеть. Поверь мне: это счастье – ни от кого не зависеть, зарабатывать на хлеб самостоятельно! Я был горд тем, что живу, не прося помощи, хотя на зарплату инженера не очень-то и развернешься. Начни, и ты поймешь.

Сын помолчал:

– Хорошо, я постараюсь… мне деньги нужны… За квартиру заплатить…

Арсений Васильевич усмехнулся:

– Приезжай, позвони только, чтобы я был дома.

Он повесил трубку, посидел на диване, сгорбившись, решил было позвонить Юревичу и предложить совместный поход на рыбалку, но в это время позвонили в дверь.

Пришел сосед-полковник, слегка навеселе: от него пахло пивом и воблой.

– Привет, молодежь.

– Какая там молодежь, – махнул рукой Арсений Васильевич. – Песок уже сыплется.

– Ну, не скажи, выглядишь ты на сорок, аж завидно. Мне вот пятьдесят восемь стукнуло, и все – на лице. – Феликс Константинович, круглый, лысый, морщинистый, одетый в полосатую пижаму, плюхнулся на диван. – Может, поделишься секретом, как надо сохранять молодость?

– Не знаю я никакого секрета, – улыбнулся Арсений Васильевич. – Разве что зарядку делаю по утрам да раза два в неделю хожу в спортзал.

Бывший полковник ФСБ с хитрым видом погрозил пальцем:

– Ой не верю я тебе, Арсений, ой не верю. Скрываешь ты что-то, ой скрываешь.

Арсений Васильевич почувствовал себя неуютно. Подумал: неужели старый чекист пронюхал что-то о моей «запредельной» деятельности? Экстрасенс он, что ли? Или просто алкоголь в голову ударил?

– Я догадываюсь, куда ты ходишь, – продолжал Феликс Константинович. – Читал в газете, что какой-то ученый по фамилии Гаряев способ нашел омоложения. Ему шестьдесят пять, а выглядит он на тридцать.

– Я тоже читал, – кивнул Гольцов. – Его зовут Петр Петрович, он ученый-биолог, разработчик теории волнового генома.

– Чего?

– Геном – это информационная матрица организма, программа его развития. Так вот Гаряев облучает себя лазером, излучение которого промодулировано здоровым геномом, и клетки тела начинают омолаживаться, излечиваться от болезней, избавляться от всяких «шлаков». Вполне может быть, что этот метод работает. Хотя есть еще один – инъекции стволовых клеток. Говорят, тоже помогает.