Исповедница - Терри Гудкайнд

– Ну, такая мысль у меня была, но затем я отбросил эту идею. Я подумал, может, ты допоздна работала над книгой и сейчас, возможно, уснула. Я не хотел беспокоить тебя.

Светлые волосы Никки рассыпались по плечам и струились по черному платью, плотно облегающему каждый изгиб ее совершенной фигуры. Хотя она и выглядела так, словно за всю прошедшую ночь ни на миг не сомкнула своих голубых глаз, взгляд ее был таким проницательным, какого Зедду не доводилось видеть ни у какой другой волшебницы. Синтез притягательной красоты, холодной надменности и острого ума – не говоря уже о том, что она обладала достаточным могуществом, чтобы обратить любого в пепел, – и обезоруживал, и пугал одновременно.

– Даже если бы я спала, – сказала Никки все тем же спокойным и мягким голосом, – тебе не удалось бы пробиться сквозь сдерживающее поле, служащее буфером для защиты, основанной на заклинаниях, описанных в книге трехтысячелетней давности, пронизанное магией Ущерба, не разбудив меня.

Уровень беспокойства, ощущаемого Зеддом, поднялся еще на ступень. Подобные поля создать не так-то просто, и если уж их делают, то не ради короткого сна.

Он лишь развел руками.

– Я хотел всего лишь просто заглянуть, чтобы проведать тебя.

Ее холодный пристальный взгляд заставлял его потеть.

– Я много лет провела во Дворце пророков, обучая молодых волшебников тому, как вести себя и как сдерживать любопытство. Я знаю, как создавать щиты, через которые невозможно проникнуть. Как у сестры Тьмы, у меня был большой опыт в делах такого рода.

– В самом деле? Я крайне заинтересован в изучении таких загадочных защитных средств с уловками – разумеется, с профессиональной точки зрения. Сложные щиты – мое давнее хобби.

Она так и не убрала руку с дверной ручки.

– Так чего ты хочешь, Зедд?

Он откашлялся.

– Ну, если честно, Никки, я очень боялся, что здесь происходит что-то с этой шкатулкой.

Наконец-то Никки улыбнулась, правда, пока еле заметно.

– А-а… Надеюсь, что ты думал застать меня здесь скачущей в голом виде.

Она отступила на шаг внутрь библиотеки, демонстрируя этим разрешение войти.

Это была громадная комната с высокими двухъярусными скругленными вверху окнами на всем протяжении дальней стены. Тяжелые шторы из темно-зеленого бархата с золотой окантовкой удерживались полированными колоннами из красного мрамора, возвышающимися между окнами. Каждое окно собрано из сотен фрагментов толстого стекла. И даже свет утренней зари, пробивающийся сквозь них, не мог разогнать мрачную атмосферу, царившую в комнате.

Некоторые из панелей особого защитного стекла этих окон, которые были частью сдерживающего поля этого сектора Цитадели, оказались расколоты во время внезапного сражения, произошедшего, когда здесь был Ричард. Их разбила молния, которую Никки направила на зверя из преисподней, напавшего на Ричарда. На вопрос, как ей удалось добиться того, что молния повела себя согласно ее пожеланию, Никки лишь пожала плечами и сказала, что создала пустоту, которую молнии необходимо было заполнить, и той ничего не оставалось, кроме как сделать это. Зедд понял использованный ею принцип, но не представлял, как это могло быть реализовано.

Испытывая искреннюю благодарность за спасение жизни Ричарда, Зедд не был доволен тем, что такое ценное и незаменимое стекло оказалось разбито, оставляя в защитном поле изрядную брешь. Никки сама предложила свою помощь по его восстановлению. Зедд вряд ли сам смог бы справиться с такой задачей. Он не предполагал, что кто-то из ныне живущих способен свернуть и перенаправить силы так, как это делала Никки, или хотя бы обладал требуемым для подобной задачи могуществом. Он не мог даже подумать, что восстановить стекло в этих окнах в принципе возможно. И тем не менее она сделала это.

Зедда подумал, что Никки похожа на королеву, спустившуюся на дворцовую кухню, чтобы искусно продемонстрировать, как изготовить изумительный хлеб по давно забытому рецепту.

Хотя Зедд знавал нескольких очень могущественных волшебниц, ему не доводилось встречать никого, равного Никки. Некоторые невообразимо сложные вещи она могла делать с такой кажущейся легкостью, что это лишало его дара речи.

Разумеется, Никки не была обычной волшебницей. Как бывшая сестра Тьмы, она способна управлять магией Ущерба, а будучи сестрой Тьмы, обрела способности волшебников, добавившиеся к своим собственным, отчего в целом создалось нечто уникальное – он старался не задумываться, что именно.

До какой-то степени она пугала его. Если бы Ричард не открыл ей ценность ее собственной жизни, она по-прежнему посвящала бы себя делам Ордена. Принимая во внимание, что жизнь ее все еще оставалась загадочной и что она никогда не говорила, что делает, а также зная, частью чего она когда-то была, Зедд не вполне понимал, до какой степени может положиться на нее.

Однако Ричард верил ей – даже доверял ей свою жизнь. Она оправдала, и весьма достойно, его отношение к ней, и не один раз. Кроме себя и Кары Зедд не знал никого, кто столь неистово предан Ричарду, как Никки. Она без вопросов и долгих рассуждений отправилась бы в саму преисподнюю, будь это нужно, чтобы спасти его.

Ричард вывел эту удивительную женщину из глубин порока – и то же самое проделал с Карой и другими морд-ситами. Ну кто, кроме Ричарда, мог совершить такое? Кто, кроме Ричарда, мог вообще подумать о чем-то подобном?

Зедд тосковал по этому мальчику.

Никки скользнула внутрь библиотеки, и тогда Зедд увидел, что располагается на столе. Его немалые способности подсказали ему, что это такое, но не сообщили ничего большего.

Кара за его спиной издала легкий свист. Зедд разделял ее чувства.

Шкатулка Одена, водруженная на один из массивных библиотечных столов, лишенная тех украшений, которые некогда принадлежали ей, являла чарующую черноту, которая, казалось, поглощала и приглушала вокруг свет утренней зари, черноту, столь бездонную, что создавалось впечатление, будто сама шкатулка не что иное, как место отсутствия самого мира живого. При взгляде на нее создавалось неприятное ощущение, будто заглядываешь прямо в преисподнюю, в мир мертвых.

Но насторожило не это, а нарисованное вокруг шкатулки ограждающее заклинание. Оно было исполнено кровью, как и другие магические формулы и знаки на поверхности стола.

Зедд распознал некоторые элементы рисунка. Он не знал никого из живущих, кто мог бы решиться на подобное. Магические знаки не обладали стабильностью, что делало их запредельно опасными. Любой из них, будь выполнен неточно, мог мгновенно убить. Эти знаки, да еще изображенные кровью, были среди наиболее страшных из всех существующих заклинаний. Их успешное применение было совсем не той областью знаний, которую Зедд за всю свою долгую жизнь, полную учения, тренировок и практики, когда-либо пытался освоить.

До сих пор столь ужасные магические формулы Зедд видел только раз в жизни. Их начертал Даркен Рал – отец Ричарда, – когда творил завершающие заклинания, входящие в процесс открывания шкатулок Одена. И одна открытая им шкатулка стоила ему жизни.

Вокруг самой шкатулки, прямо в воздушном пространстве светились зеленью и янтарем дополнительные потоки магических полей. Они чем-то напоминали те светящиеся линии контролирующей сети, которую в этой же самой комнате использовали для исследования магии Огненной Цепи, но эта трехмерная структура была несколько иной. Светящиеся линии пульсировали, будто были живые. Зедд полагал, что в этом есть определенный смысл. Сила Одена была силой самой жизни.

Другие линии, проходящие через пересечения зеленых, а местами и янтарных линий, были черными, как сама шкатулка. Смотреть на них было все равно что смотреть через узкую щель на саму смерть. Магия Ущерба в сочетании с магией Приращения образовывала такое сплетение сил, подобия которому Зедд не предполагал встретить в своей жизни.

Вся эта паутина из света и тьмы висела в пространстве.

Сама же шкатулка Одена находилась в ее центре, напоминая толстого черного паука.

А рядом лежала раскрытая «Книга Жизни».

– Никки, – наконец-то с большим трудом смог спросить Зедд, – во имя Создателя, что ты сделала?

Подойдя к столу, Никки обернулась и пристально смотрела на него долгую тревожащую минуту.

– Во имя Создателя я не сделала ничего. Я сделала все во имя Ричарда Рала.

Зедд отвел взгляд от той ужасной вещи, что располагалась внутри светящихся линий, чтобы взглянуть на женщину. Ему было трудно дышать.

– Никки, что ты сделала?

– Единственное, что могла сделать. То, что и должно было быть сделано. То, что могла сделать только я.

То, что в результате синтеза обеих сторон дара удерживало шкатулку Одена внутри сверкающей паутины, находилось за пределами воображения. Это была субстанция, подходящая для ночных кошмаров.

Зедд очень тщательно выбирал слова.