Черепашки ниндзя и Космический Агрессор - без автора

Патрульные на всякий случай послали общегалактический сигнал вызова. Планета не откликнулась.

– Будем садиться на ощупь? – повернул голову Джим к командиру.

– Тебя б ощупать! – Тим покрутил лапой у виска. – Тут разве что в скафандре жить можно!

Анализатор показывал загрязнённость атмосферы – поверхности суши и морской поверхности одновременно.

– Ужас! – тихо округлил глаза Тим. – И как они тут живут?

– Разум ко всему привыкает! – философски отозвался Джим, на всякий случай проверив целостность скафандров: сам-то он сунуться в эту смердящую клоаку не рискнул бы на все блага Вселенной.

– Интересно, каково там нашему Хищнику? – плотоядно облизнулся Тим, представляя, как корчится и дёргается в нечистотах ворюга.

Внезапно автоматически сработала сеть-ловушка. Тим навёл резкость: что-то в последнее время все чаще отказывало оборудование.

– Э, да к нам гость! – присмотрелся Тим к сети, в которой барахталось что-то живое.

– Двое! – уточнил Джим, приглаживая шёрстку. – Ну, – кивнул напарнику, – идём встречать?

– Обойдутся без музыки и цветов! – откликнулся капитан, взяв инициативу в свои руки.

На мониторе было отчётливо видно, как сеть, раскрывшись, выплюнула два ящероподобных создания: самку и самца.

– Их погубили любовь и злые родители! – высокопарно воскликнул Джим, цепляясь за прикреплённые вдоль коридора скобы для папок. По горизонтальной поверхности паучки ходить умели, но не любили. Что поделать, у каждого свои вкусы.

Тим и Джим, вообще-то отличавшиеся ярко выраженным чувством юмора, хихикали, любуясь, как бортовой робот-уборщик треплет несчастных, проводя дезинфекцию.

– Добро пожаловать, жулики! – радостно приветствовал вновь прибывших, Тим.

Доди испуганно скалила клыки, выглядывая, откуда несётся усиленный динамиками голос.

Второй пират выглядел ещё более уныло. Словно бледный осенний листочек, он прилип к широкой спине самки.

– Да тут я! – хмуро окликнул Тим.

– Тут мы! – подхватил Джим: не очень-то приятно, когда тебя не сразу примечают.

– Это что за червяки? – осмелел самец.

– Но-но! – погрозил издали Тим. – Ты сам – червяк, а мы – космические патрульные.

– И нечего же некоторым делать! – презрительно хмыкнула самка.

Теперь, когда клыки Хищника остались где-то в другом месте, а точнее, в другом измерении, Доди осмелела, по-хозяйски оглядывая корабль:

– Ничего конура.

Тим и Джим обиделись, но на это ящероподобным было наплевать. Они, разыскав неприкосновенный запас сока Тима, тут же жадно принялись опустошать банки, бросая упаковки куда придётся.

Тим и Джим мрачновато зависли на металлических паутинках. Наконец, Тим не выдержал:

– Может, кто-нибудь хоть что-то объяснит? И куда подевалась шлюпка с Хищником?!

– Мы поймать его должны! – поддакнул Джим. Доди нахально рассмеялась:

– Ловили тут некоторые!

Кин поморщился. Последние часы, проведённые бок о бок (спасательные шлюпки на комфортное местопребывание не рассчитаны) с Хищником, приятных воспоминаний не оставляли.

– Между прочим, – Кин поднял голову, одним глазом прищурившись на висящего Тима. – Куда мы теперь направляемся?

Тим машинально глянул на скипетр времени: огоньки сигнала-приёма рассеялись, покрыв скипетр мелкой сыпью. Значит, расстояние между скипетрами в обычном пространстве уменьшилось до нулевого уровня.

– А куда занесёт! – ехидно отозвался Тим, довольно поглядывая, как в ящероподобного самца потихоньку вползает страх.

– А разве мы летим не домой? – пролепетал Кин.

Он-то надеялся, что неприятности остались позади. Но, напасти, видно, не кончились. И напрасно Кин расслабился. Страх вцепился мёртвой хваткой.

– Так всё же? – Доди не была такой церемонной, сграбастав ближайшего паучка.

Джим беспомощно затрепыхался в густой шерсти, покрывавшей клешню Доди.

– Туда! – пискнул полузадушенный Джим, показывая на приближающуюся планету.

Тут же запищала морзянка. Тим, шевеля губами, перевёл информацию анализатора на нормальный язык.

– Солнечная система. Сектор Земля. Зона повышенной опасности. Посадка не рекомендуется. Посадка не рекомендуется. Посадка…

– Опять зациклился, – вздохнул Джим и прикрикнул на яшероподобную: – А, ну, отпусти!

– Ишь, – уважительно глянула Доди. Было забавно слышать, как этот малыш смеет приказывать. Доди осторожно подцепила Джима к его паутинке.

Тот сразу же перебрался к приборам, переключившись с автоматического режима на ручное управление. Разумные могли рискнуть, компьютер всегда бы послушался совета анализатора.

Под патрульным космолётом, вдали, справа и слева простиралась бесконечная каменная планета. Правда, временами в серых постройках чувствовалось какое-то движение. Но зрелище угнетало.

– Идём на посадку! – предупредил Тим. Доди попритихла, с ужасом вглядываясь в серый изломанный ландшафт. Нигде к Галактике не было такого уродливого и грязного места, как то, к которому приближался космолёт.

Тим скользнул в кресло навигатора. Джим пытался выбрать местность с чуть меньшим процентом загрязнения атмосферы.

Теперь, когда место посадки было не за горами, патрульные растерялись. Как среди этих громад искать Хищника? А искать придётся: никто не должен уйти от беспощадных космических охотников.

Космолёт, дребезжа и подпрыгивая, задёргался по неровному асфальтовому покрытию.

Тим едва удерживал корабль в горизонтальном положении, но колесо шасси перекосило, и космолёт продолжал выделывать невозможные па.

Через иллюминаторы было видно, как неслись вдоль посадочной полосы серые здания. Впрочем, оказывается, по бокам были не все – одно из этих строений оказалось прямо перед носом космолёта.

– Держитесь! – успел предупредить Тим, и космолёт с размаху врезался в стеклянную витрину, разбросав вокруг тысячи осколков.

– Что вам угодно? – тут же любезно окликнул экипаж абориген. Тим и Джим, первыми выбравшись из разрушенного космолёта, потрясённо уставились на странное создание: нигде во Вселенной они не видели роботов-аптекарей.

– Приехали! – следом в пролом в борту корабля, довершая разрушения, протиснулась Доди.

Кину было неприятно оставаться и одиночестве.

– Ну, вот, – оглядел компанию Тим, – с благополучным прибытием!

– Что вам угодно? – любезно осведомился абориген.

Машина, мчавшаяся с безумной скоростью, вклинилась между двумя встречными грузовиками.

Эйприл зажмурилась. Тормоза завизжали. Машину занесло и развернуло. Эйприл меньше всего хотелось бы теперь встретиться с разъярёнными водителями, уже успевшими выскочить из своих автомобилей. У того грузовика, что врезался в скалу, целым был лишь кузов. Остальное являло собой месиво металла, дерева и потёков солярки.

– Сматываемся! – толкнула Эйприл спутницу. Та виртуозно крутанула рулём, объехав бегущих к ним водителей, и, махнув рукой на полицейскую сирену, юркнула в неприметный переулок. Эйприл хотела предупредить: за поворотом тупик. Она видела знак. Но не успела.

Пронзительный вой полицейской сирены сместился в сторону и скоро стих. Эйприл икнула, подпрыгнув на сиденье. Предпочитала помалкивать. В лифте незнакомка приворожила её одной единственной фразой, а теперь девушка и сама недоумевала, как это она с такой лёгкостью вляпалась в историю.

– Приблизительно между тринадцатым и двенадцатым, – произнесла спутница.

Эйприл приподняла брови.

– Я говорю: вы решились пойти со мной между этажами: тринадцатым и двенадцатым!

Эйприл наживку проглотила:

– Так вот откуда вы узнали о черепашках-мутантах.

Незнакомка отмалчивалась, любуясь окрестностями.

Эйприл уставилась в другое окно. А поглядеть было на что: за окном разворачивалась панорама новостроек. Эйприл в который раз подивилась скудости фантазии современных архитекторов. Нью-Йорк с каждым новым освоенным квадратным километром всё больше терял свой облик.

Как-то Эйприл довелось провести три дня в Греции. Это был сон!

– Да, жаль! – отозвалась на мысли Эйприл её спутница.

Пожалуй, чрезмерные способности той уже начинали раздражать: лучше сидеть на иголках – тут хоть привыкнуть можно. А попробуй свыкнуться с мыслью, что кто-то роется у тебя в мозгах!

– Делать мне больше нечего, – отозвалась оборотень-негритянка. – И потом: почему это люди называют мыслью пустенькое мерцание в извилинах?

– Ну, конечно, у вас все: что ни фраза, то записать на скрижалях истории, – Эйприл захотелось выйти.

– Нет, – тёмно-карие глаза чуть косили, придавая лицу выражение простодушия и хитрости одновременно. – Но мы и не скрываем то, что думаем!

– Такие праведники?

– Просто для мыслей, которые желаешь скрыть, можно всегда поставить заслон.

Эйприл решила не вдаваться в подробности: слава Богу, в свободной стране никому в голову не приходит читать чужие мысли – за это могут и в суд подать!