Василиса - Александр Беликов

Я сжал зубы, но согласился – гад все-таки этот Холеный, так мягко стелил, а в итоге я почувствовал себя оплеванным с ног до головы.

– Хорошо, я подожду здесь, чтобы видеть, что с Василисой все нормально.

– Да ради бога, смотрите. Только зачем же здесь стоять? Пойдемте ко мне в кабинет, там есть кресла и точно такая же прозрачная стена в лабораторию.

Кабинет Холеного поражал: и размерами, и богатством обстановки, и количеством дверей – я их насчитал ровно одиннадцать, одна стена действительно оказалась прозрачной, и через нее открывался такой же вид на лабораторию, только с другой стороны. Я пододвинул кресло и сел так, чтобы видеть зал совещаний. Холеный, чуть смущенный моей бесцеремонностью (или только сделал вид, что смущен), сел рядом.

– Понимаете ли, вам ужасно повезло, что вы нарвались на нас, я бы сказал, белых и пушистых.

Я собирался молча сидеть и смотреть за ходом совещания, поэтому ничего и не ответил, Холеный же это воспринял как предложение продолжать:

– Для нас, в смысле, для нашего клана, на первом месте стоят знания и наука. Превыше всего мы ценим то, что нам дают достижения передовой магии: молодость, здоровье, долголетие, а то и бессмертие! В нашем клане собралось очень много порядочных и интеллигентных людей. И поэтому мы на такие мелочи, как битые стекла, внимания не обращаем. А ведь есть еще кланы, где на первое место ставятся чванство и самолюбование, правда, они это гордостью и честью называют. Но черную кошку как ни обзови, она все равно останется черной кошкой.

– А вы, значит, против гордости и чести?

– Вовсе нет, но нельзя же все доводить до абсолюта! У меня ведь тоже есть и своя гордость, и свое понятие о чести. Но, с другой стороны, я же понимаю, что первый полет на ступе, да еще без руля, ой, простите, помела, – это очень сложный и рискованный трюк!

– Не надо передергивать, вы прекрасно понимаете, что не трюк.

– Нда. А еще есть кланы, где верят в сказки, что у шатунов великолепная врожденная карма, которая передается по наследству. И если такого шатуна скрестить с волшебником противоположного пола, то родится магический гений.

– У каких шатунов? Из кривошипно-шатунного механизма?

– Нет, это скорее от «медведей-шатунов». Я так понимаю, что вам просто не успели объяснить – это такой жаргон. Разные люди по-разному приходят к кладезю знаний. Кто-то имеет талант от рождения, кто-то долго и усиленно ищет, кого-то кланы сами находят. А есть и такие, которые попадают к нам случайно. Например, шел, гулял и очутился в Заповедном лесу, который закрыт от всего мира и от посторонних глаз такой сильной и древней магией, что сейчас ее секрета никто и не помнит!

– Вы и про это уже в курсе?

– Нет, просто предположил самый логичный ход событий. Другие, например, забредали в пещеры к драконам, в рудники к гномам, в леса к эльфам. И подобных случаев множество!

Я промолчал и постарался сделать вид, что информация об эльфах и гномах мне абсолютно неинтересна. На самом деле меня интересовало все, но расспрашивать Холеного я счел неправильным.

– И вот как раз таких людей, не обладающих ни магией, ни знаниями, но спасшихся от ловушек и прошедших сквозь множество магических заслонов, мы и называем людьми с удачной врожденной кармой. Или шатунами – на сложившемся жаргоне.

– А что с наследственностью кармы?

– А, это, – он делано рассмеялся, – бытует такая гипотеза, что врожденная удачная карма передается по наследству. И если скрестить носителя магических способностей и носителя удачной кармы, то получится что-то вроде суперволшебника. Мы, чего греха таить, когда-то давно проводили такие эксперименты, но гипотеза не подтвердилась. Рождались просто нормальные люди – без каких-либо отклонений от нормы, то есть совершенно лишенные талантов своих родителей!

– Одно нейтрализует другое, и в результате получается ноль?

– Да, совершенно верно подмечено! Но вот некоторые примитивные и отсталые кланы не хотят признавать ошибочность данной теории и продолжают проводить опыты по скрещиванию шатунов с волшебниками.

Мне после этой фразы стало мерзко, ведь он хоть и вскользь, но намекал на меня с Василисой, что она не по любви за меня замуж вышла, а с целью выведения гениального потомства. И ведь так тонко излагал, гаденыш, что не подкопаешься, ведь он специально запустил мне червячок сомнений, чтобы я на досуге мучился раздумьями: а может, и правда у Василисы имелась такая цель – родить от меня гения? Но я решил сделать вид, что не заметил его гнусных намеков:

– И к чему вы мне все это рассказываете?

– К тому, что, попади вы сейчас не к нам, цивилизованным и прогрессивным, а в какой-либо отсталый клан, то сейчас вас в грубой форме вынуждали бы заниматься размножением.

Тут он как-то высоко и совершенно фальшиво рассмеялся, я поддерживать его смех не стал и промолчал. Повисла неловкая пауза.

– И еще один момент, – продолжил Холеный. – Часто случается так, что шатун случайно попадает в какой-то отсталый клан, дает клятвы, обещания. А потом, когда узнает про другие кланы, то к нему приходит прозрение. Он понимает, что ему хочется не в этом захолустном клане состоять, а в другом, более могучем и близком ему по духу. Так вот, к вашему сведению, чем раньше такое понимание приходит, тем легче и безболезненней все изменить и перейти в действительно достойный клан.

От такого неприкрытого предложения совершить предательство у меня внутри все аж закипело от злости, в другой раз за такие слова я бы и в морду мог дать, но сейчас требовалось забрать Василису и выбраться отсюда, поэтому я просто прервал его излияния:

– Я это обсуждать не намерен!

– Да я и не предлагаю ничего, просто говорю для информации, раз уж у нас разговор на эту тему зашел. Ой, а что же это я вас все разговорами да байками кормлю, а гость-то небось проголодался?

Холеный стал изображать обеспокоенность и засуетился. Я попытался отказаться, но он мое замечание проигнорировал, подошел к одной из множества дверей, приоткрыл ее и позвал:

– Зуля, у нас гость, надо его угостить.

Что находилось за дверью – разглядеть не удалось, но, как мне показалось, там располагалась спальня с огромной круглой кроватью. Насколько мне позволял видеть полумрак и едва приоткрытая дверь, с кровати кто-то встал и вошел в кабинет.

– Вот, познакомьтесь, моя любимая ученица, Зулея. Очень одаренная и талантливая. А это, – он сделал театральную паузу и замялся, – это товарищ из клана Заповедного леса, муж Василисы, в общем, если захочет – сам представится.

Зулея пристально посмотрела на меня, но я этот взгляд проигнорировал, продолжая смотреть ход совещания в лаборатории. А обсуждение там приняло более бурный характер, теперь Василиса и ее оппонент, стоя у доски, отталкивали друг друга, что-то стирали, дорисовывали – явно чувствовалось, что разговор шел на повышенных тонах, но звуки не долетали. Холеный заметил мой интерес к возросшей активности обсуждений и прокомментировал:

– Увлеченные люди, ученые, горячие головы. Уважаю, нет, честное слово, уважаю.

Зулея в это время подошла еще к одной двери кабинета и выкатила оттуда тележку с фруктами, вином и какими-то десертами, подвезла ее к стеклянному журнальному столику, рядом с которым сидел я, и стала выставлять деликатесы с тележки на стол. И только тут я обратил внимание, что одета эта Зуля не ахти как, а точнее сказать – практически голая! Из непрозрачной одежды на ней имелся только широкий кожаный пояс, украшенный какими-то камнями, наверное, драгоценными. Еще с натяжкой я бы назвал одеждой браслеты на руках и на ногах, а вся остальная ее одежда представляла собой что-то вроде комбинезона, сшитого из обычного тюля. Мне эта ситуация не понравилась, очень не понравилась, сквозило в этом что-то насквозь лживое и наигранное! Так и стал бы Кащей (а я уже не сомневался, что это именно он) просто так показывать мне свою любимую ученицу в полуголом виде! Нутром чувствовалось, что сейчас эта Зуля предпримет попытку меня охмурить и провести опыт по скрещиванию волшебников и шатунов, используя меня в качестве подопытного быка-производителя.

Я встал и подошел к Холеному. Он стоял ко мне спиной, смотрел через стекло и распинался что-то о самоотверженности ученых, а сам в левой руке незаметно крутил какой-то небольшой плоский предмет. Я вылил в слова все свое возмущение и сам удивился – насколько грубо прозвучал мой голос:

– Слушай, ты, Кащей! Вроде так тебя звать по-настоящему?

– Вон оно как, – повернулся Холеный, – мы, значит, уже так запросто и по-свойски?

– Так вот, что-то мне подсказывает, что ты тут все врешь!

– Как это? – праведному возмущению Кащея не было предела! – Я? Вру? Как это изволите понимать, молодой человек?

– А вот так! Туфту ты мне тут пытаешься втереть! А ну-ка, что у тебя в левой руке?