Месть Фантомаса - Марсель Аллен

Если преступник испытывает необходимость в том, чтобы я молчал, значит, он опасается моего вмешательства в это дело, опасается, что оно окажется для него губительным; а если мое вмешательство может быть губительным для него, преступника, значит, оно должно быть полезным для честных граждан. Таким образом, мой долг — идти прямо во что бы то ни стало…

Жером Фандор не уточнял свою мысль, но, по правде говоря, была еще одна причина, которая побуждала его пристально следить за перипетиями трагедии, случившейся на улице Норвен, причина эта была не совсем определенная, расплывчатая, но тем не менее очень важная…

Жером Фандор поклялся Элизабет узнать правду о ее брате. Он вспоминал умоляющее взволнованное лицо девушки и временами, закрыв глаза, представлял привлекательную сестру пропавшего художника.

Однако Жером Фандор не допускал для себя на ее счет иных чувств, кроме уважения. Элизабет Доллон стоила того, чтобы он ей помог, и точка.

Журналист оставался за своим столом все утро, выкуривая сигарету за сигаретой и набрасывая план расследования.

— Первое, что необходимо узнать, — заключил он, — это, как мертвец исчез из тюрьмы… Этот невероятный факт в первую очередь требует своего объяснения… Да, но как к нему подступиться?..

Молодой человек был в большом затруднении.

Вдруг Жером Фандор хлопнул себя по лбу, вскочил со стула и начал расхаживать по комнате, напевая мотив популярной песенки и даже попробовав своим безнадежно фальшивым голосом протянуть арию из оперы, — столь возбужденным было его состояние.

— Восемьдесят шансов из ста, — воскликнул он, — что у меня ничего не выйдет, но остается еще двадцать, чтобы добиться положительного результата… Попробуем…

Молодой человек лихорадочно оделся и вышел из квартиры.

— Госпожа Удри, — крикнул он, проходя мимо консьержки, — я не знаю, вернусь ли я сегодня вечером, может быть, мне придется уехать на пару дней, будьте так любезны, проследите за моей почтой, очень вас прошу, хорошо?

Жером Фандор направился было дальше, но, сделав несколько шагов, вдруг вернулся назад.

— Я забыл спросить у вас, — сказал он, — меня никто вчера не спрашивал днем?

— Нет, господин Фандор, никто!

— Хорошо, хорошо! Если вдруг случайно сегодня какой-нибудь рассыльный принесет для меня письмо, запомните в лицо этого человека, госпожа Удри; случается, мои приятели устраивают мне розыгрыши, и я тоже не хотел бы остаться у них в долгу…

На этот раз Жером Фандор окончательно покинул дом, уверенный в бдительности своей привратницы.

На улице Монмартр он поймал фиакр:

— В Национальную библиотеку и поживее!..

«Черт! Уже три часа! Нужно шевелиться…»

Стремительной походкой — впрочем, для него привычной, так как он всегда куда-то спешил, — Жером Фандор прошел в гардероб библиотеки, взял трость, которую он там оставил, и вышел на улицу Ришелье.

— Так, сейчас в скобяную лавку!

Жером Фандор нашел лавку, вошел и самым естественным тоном попросил:

— Я хотел бы, месье, купить метров пятнадцать веревки, очень гибкой, тонкой, но прочной…

Торговец с удивлением смотрел на элегантно одетого молодого человека, ему было странно продавать такое количество веревки сразу.

— Для какой цели, месье? У меня веревки разных видов…

Фандор, не моргнув глазом, серьезным голосом произнес:

— Для некоторых из моих приятелей, которые хотят повеситься…

В ответ ему раздался хохот.

Торговец скобяным товаром поспешил показать ему образцы веревок. Жером Фандор с видом знатока выбрал один из них.

Выйдя из лавки, он на секунду задумался.

— Теперь к часовщику!

И, зайдя в ювелирный магазин, он обратился к его хозяину:

— Я хотел бы приобрести, месье, будильник малой модели, самое лучшее из того, что у вас имеется…

Когда все покупки были сделаны, Жером Фандор достал часы; увидев, что уже была половина четвертого, он тихо выругался и остановил проезжавший мимо закрытый экипаж:

— Во Дворец Правосудия! Мчи во весь опор!

Едва устроившись в фиакре, журналист снял пиджак, расстегнул жилет и опустил шторки на дверцах кареты…

Большие башенные часы на Дворце Правосудия пробили четыре часа, их серебряный звон еще раздавался в коридорах Дворца, когда Жером Фандор вышел к Торговым Рядам. Он прошел до конца их, свернул направо и, миновав небольшой коридор, решительно толкнул дверь, выходящую в гардеробную.

Адвокаты, все в делах, приходили, уходили, снимали свои мантии, забирали почту, доставленную сюда во время судебных заседаний.

Жером Фандор протиснулся между двумя группами юристов, словно он был здесь своим человеком. Он, казалось, искал кого-то и наконец спросил одну из служащих гардеробной:

— Мадам Маргарита на месте?

— Да, да, месье, она там, в конце помещения.

Г-жа Маргарита, заведущая гардеробной Дворца Правосудия, была приятельницей журналиста, которому, благодаря ее любезному посредничеству, не раз удавалось взять интервью у знаменитых адвокатов, настроенных обычно неприязненно к вопросам журналистов.

— Мадам Маргарита, — заявил Фандор, — у меня к вам одна маленькая просьба!

— Да знаю, знаю! Опять нужно, чтобы я кого-нибудь вам представила?

— Нет, нет! Одну справку! Я прошу у вас только одну справку! Вы не подскажете мне, где переодеваются эти господа из судебной палаты? Я имею в виду заседателей из суда присяжных?

Вопрос журналиста, по всей видимости, глубоко смутил г-жу Маргариту.

— Но зачем вам это понадобилось, господин Фандор? Если вы собираетесь взять интервью у одного из советников, то вы в десять раз быстрее сделаете это, съездив к нему домой. Можно быть уверенным, что здесь, во Дворце, он откажется с вами разговаривать.

Жером Фандор покачал головой:

— Не волнуйтесь об этом, мадам Маргарита! Скажите мне, где эти славные стражи порядка, защитники правого дела, снимают свои красные мантии?

Г-жа Маргарита была слишком приучена к неожиданным и подчас несуразным вопросам молодого человека, чтобы продолжать спорить с ним.

— Гардероб этих господ, — ответила она, — расположен в подсобных помещениях Дворца, рядом с совещательной комнатой судей.

— А, в том зале, где прислуживает технический служащий?

— Да, господин Фандор…

— Отлично, спасибо, мадам!

Жером Фандор с довольным видом откланялся, вышел из гардеробной и направился к месту заседания суда присяжных.

Он бегом поднялся по ступенькам, ведущим к совещательной комнате судей, где заметил паренька из технической службы:

— Скажите, пожалуйста, председатель, господин Гешан, может меня принять?

— Господин председатель уехал…

Жером Фандор, казалось, задумался:

— Черт!

Он обежал взглядом комнату словно человек, глубоко погруженный в свои мысли…

На самом деле Фандор проверял, точны ли сведения, которые он получил от мадам Маргариты.

Вдоль стен помещения Жером Фандор заметил небольшие шкафчики, куда судьи, выходя с судебных заседаний, вешали свои красные мантии.

Да, он действительно попал в гардероб для присяжных заседателей.

— Господин председатель не у себя? В таком случае, господин… господин…

Жером Фандор совсем не предусмотрел, что ему нужно будет называть другое имя.

К счастью, он заметил, что на каждом из шкафчиков для одежды прикреплены визитные карточки, на которых были указаны фамилии их владельцев.

Он быстро прочитал одну из фамилий и повторил:

— В таком случае, господин Юбер, может быть, сможет меня принять. Будьте добры, попросите у него пять минут для аудиенции?

— От чьего имени?

— Мое имя ничего ему не скажет… Скажите ему, что это по делу… Пейрю, а меня зовут метр… Тиссо…

Паренек поднялся:

— Сейчас узнаю…

И Жером Фандор стал спокойно прогуливаться вдоль и поперек зала, следя за тем, как удаляется служащий.

«Метр Тиссо, дело… дело Пейрю! Шагай, шагай, любезный! Тебя там отлично примут с этими выдуманными именами…»

Через несколько минут паренек действительно возвратился, готовый сообщить докучливому посетителю, что судья принять его не может.

Но, распахнув дверь, славный малый замер на месте, обнаружив, что в зале уже никого нет.

«Интересно, куда же девался этот молодой человек? Уже ушел? Вероятно, это был опять чертов письмоводитель какого-нибудь стряпчего, который передумал разговаривать… Хорошенький я имел бы вид, если, случись, господин судья все же попросил бы впустить посетителя…»

После этого философского размышления паренек вновь принялся за чтение газеты, не забыв отметить про себя, что уже было четыре часа дня и что оставался всего час до того, как он сможет пойти сыграть партию в манилью в «Кафе мантий».

Через большие, тщательно закрытые окна в зал заседаний суда присяжных не проникал ни малейший лучик лунного света. К этой кромешной темноте добавлялась также наводящая ужас гробовая тишина, в которую погружался с первых же минут ночи большой зал заседаний, где столько преступников выслушивали свой роковой приговор.