i e10df400535cdc5e - Unknown

кровавая картина, где люди в отчаянье, не в силах выбраться из хваченного пламенем города,

прыгают с высоких стен и беспомощно разбиваются о каменное дно.

Зажмурившись, я прогнал прочь ужасное видение.

Остроконечные стены давили своим величием, а мрачные фигуры стражей заставляли кровь

стыть в жилах. Я с волнением попытался разглядеть одного из зловещих воинов, и в тот же миг,

внезапно налетевший ветерок наполнился звоном металла. Пустые латы с грохотом стали падать в

ров, а прах, оставшийся от стража, накрыл нас мерзкой пеленой.

***

Одинокие узкие улочки, теряясь между невысоких черепичных домов, источали невероятный

холод и одиночество - а над нами непроглядной стеной медленно парил пепел. Было слышно даже

собственное мерное дыхание, и каждое движение эхом разносилось по пустынным кварталам.

Я вступал по черному снегу, и в такт моим шагам раздавался отвратительный хруст. Город был

до краев переполнен запахом гари.

Я посмотрел на Проклятого и заметил в его взгляде боль; он помнил эти улочки совсем другими.

- Город пуст, - остановившись, внезапно произнес Проклятый, внимательно прислушиваясь к

тишине.

- Все сгорели, - согласился я.

- Нет, я не об этом, - смутился Проклятый. – Здесь нет ни одной души. Ни мертвой, ни живой.

Я вздрогнул. Сам не знаю почему, но последняя фраза вызвала во мне неприятное волнение.

Неужели мы ошиблись, вступив за городские стены?

В этом мире можно было привыкнуть к чему угодно: к слепым мертвецам, ужасным зубастым

тварям, но к неизвестности привыкнуть было просто невозможно.

Мы долго плутали среди обгорелых стен и выбитых окон. Я иногда вздрагивал от внезапного

скрипа ставень и непонятного шороха. Мне казалось, что как только я поверну голову, то увижу

среди обугленных остовов изуродованное огнем лицо. И не в силах перебороть нарастающее с

каждой минутой волнение я продолжал смотреть только вперед, туда, где медленно вышагивал

Душеприказчик.

-Куда мы? – нарушил я тревожную тишину.

- Чшьь, помолчи, скоро сам все увидишь.

Миновав покрытый пеплом квартал, мы очутились на широком каменном мосту, украшенном

обугленными фигурами святых мучеников. Среди этой черноты, лишь орел звезд над головами

безмолвных изваяний, оставался сиять золотом. Я осторожно коснулся одного из святых, но

черная гарь, как и ожидал, не отпечаталась на руке.

- Пойдем, - поторопил меня Проклятый.

Я еще раз взглянул на ладонь, она продолжала оставаться чистой. И в тот же миг я почувствовал

на себе чей-то тяжелый, буравящий до самых костей взгляд. Оглядевшись, я заметил, что на меня,

прячась за темными фигурами святых, взирало странное зеленокожее существо с перепончатыми

лапами. Мне удалось рассмотреть даже ровный ряд жаберных отверстий на его шеи.

В тишине раздалось странное кваканье. Существо спрыгнуло на мост и короткими перебежками

стало стремительно приближаться к нам. Я попятился назад.

И в туже секунду, когда зеленокожий протянул ко мне свою мерзкую лапу, возле его шеи

возникла холодная сталь знакомого стилета.

- А ну прочь, Воцлав, - прошипел Проклятый.

- Ого, кого я вижу… Рон…

- Еще слово и я вспорю твои кишки. А лучше - отрежу слишком длинный язык.

- Кто это? – влез я в разговор.

Проклятый недовольно покосился в мою сторону, и я поспешил закрыть свой рот.

- Пошел прочь, Воцлав! Я не намерен здесь слушать твои пахнущие гнилью слова.

На лице зеленокожего появилась мерзкая ухмылка, и он протяжно произнес:

- Ты можешь не слушать меня, только плата остается прежней. Я вправе не пустить вас дальше.

- А нам и не требуется твоего разрешения. Если ты встанешь на моем пути, я отправлю тебя к

твоим болотным праотцам.

Лезвие ласково коснулось мокрой зеленой кожи и, надавив, выпустило наружу струйку голубой

крови. Воцлав протяжно взвыл и, скорчившись от боли, стал нашептывать кучу проклятий, а затем

покорно отполз в сторону.

- Пошел прочь, мерзкая жаба, - вновь повторил Проклятый, убирая стилет.

- Зря ты вернулся к нам, возмутитель спокойствия. Хозяин не любит непрошеных гостей.

- Мне плевать на привычки твоего хозяина, - быстро ответил Душеприказчик. – И прежде чем

бежать к нему со срочным донесением, подумай, счастлив ли ты здесь. И много ли свободы тебе

дала смерть?

Воцлав недоуменно моргнул, застыв как вкопанный - и если бы не длинные струйки капель,

стекавшие с его зеленого тела, я бы принял его за безжизненную каменную фигуру.

- Пойдем, - произнес Проклятый, обращаясь уже ко мне.

Перейдя мост, мы попали в северную часть города и, спустившись по ступенькам, оказались

прямо у каменной водяной мельницы. Деревянные лопасти медленно погружались вводу,

сопровождаясь протяжным скрипом.

- Что это за существо? – повторил я свой вопрос.

- Скользкая тварь… местный водяной. Я думал, что его сожрал огонь, но видимо он не так прост.

- Ты хочешь сказать, он всегда жил в вашем городке? – удивился я.

- Конечно, - согласился Проклятый.

- Но нежить не может существовать рядом с живыми людьми. Это не возможно.

- Еще как возможно. Поверь, с этим нужно просто смириться, и не забивать голову пустыми

рассуждениями, - наставительно добавил Проклятый. – Старый водяной появился в здешних

местах задолго до того, как наш славный городок обзавелся стенами.

***

Я редко встречал в книгах картинки далеких стран, где люди обычно разгуливают нев

привычных камзолах и чулках, а в причудливых чалмах и халатах; и едят чуждую моему взору

пищу. Смелые путешественники редко упоминали в своих мемуарах жизнь и обряды

запредельных народов, и тот, кто не часто выходил за порог своего дома, представлял себе

чужеземцев мерзкими тварями, живущими совсем по иным, животным законам.

Остановившись возле высокого каменного домика со странными вытянутыми окнами и

изогнутыми крышами, я с нескрываемым восторгом не мог оторвать от него взгляда.

- Здесь раньше жили, Колонийцы, - заметив мою реакцию, произнес Проклятый. – Они пришли к

нам с далеких Северных гор. Поэтому их дома более высокие и значительно крепче наших.

Странный шум в конце улицы заставил Душеприказчика остановиться и обнажить стилет.

Секунду, он стоял не шелохнувшись, а затем убрал оружие.

- Не бойся. Это свои.

- Свои? – не совсем понял я.

Проклятый согласно кивнул и на его лица возникла едва заметная улыбка.

Среди пустоты разрушенных домов появилась худая, сгорбленная фигура. Прихрамывая на

правую ногу, незнакомец стал быстро приближаться к нам.

- Я ждал твоего возвращения, - остановившись напротив, добродушно произнес старик.

Только сейчас я заметил его наполовину сгнившее лицо и запекшуюся кровь на самой макушке.

- Он что мертвец? – не в силах скрыть своего удивления, вслух произнес я.

Проклятый, ничего не ответив, крепко обнял незнакомца.

- Приветствую тебя, Судли.

Я мог поклясться: на лице Проклятого возникли настоящие человеческие чувства. С

нескрываемым трепетом он поклонился и крепко обнял мертвеца.

Старик был одет в обветшалую одежду земляного цвета. Шаркая босиком по каменным плитам

мостовой, он напоминал вечного странника, неспособного обрести покой.

Я шел вслед за Проклятым, с удивлением замечая, что за последние дни, тот сильно исхудал и

осунулся. Его шаг стал тяжелее, дыхание участилось, словно неведомый распорядитель навесил на

его плечи десяток лишних лет.

- Если бы ты знал, как я устал, Судли. Не хочу даже думать, сколько времени прошло с того

злополучного дня, - внезапно, с некой грусть, произнес Душеприказчик.

Старик остановился и, посмотрев на Проклятого, изрек:

- Это тяжелое бремя. Но тебе придется пройти этот путь до конца.

***

Мы зашли за высокие резные ворота и оказались на небольшой поляне, где среди пожухлой

травы, будто выросшие из земли, торчали крохотные, покрытые мхом валуны. Чуть подальше,

будто надзирая за каменным садом, высилась высокая мраморная статуя прекрасной девы. Я

нервно обхватил дорожную суму, в которой среди всякого барахла лежал портрет той, кто сейчас с

такой грустью взирала на нас.

- Лейла, - одними губами заворожено произнес Проклятый. – Ничего не меняется.

- Время не властно над святыней, - согласился старик.

- А что это за камни? – как-то неуместно произнес я.

- Чшь, это Колоницкое кладбище, - ответил Проклятый и совсем тихо добавил. – Здесь принято

говорить в полголоса. Или просто молчать.