Чума коррупции. Восстановление веры в обещания науки - Кент Хекенлайвли

Я призываю вас отнестись к научным вопросам, поднятым в этой книге, так же, как вы следили бы за одним из громких уголовных дел, которые время от времени привлекают к себе огромное внимание нашей страны. Вы понимаете, что будет предъявлено обвинение. Этого человека обвиняют в убийстве другого человека. Вы выслушаете представленные доказательства, посмотрите, как они будут оспорены другой стороной, а затем придете к собственному выводу о том, какие доказательства заслуживают доверия, а какие нет. Это методичный процесс. После того как каждая из сторон представит свои доказательства и разберется с тем, как противная сторона оспаривает их достоверность, вы придете к своему заключению.

Позвольте мне сделать утверждение, которое лежит в основе всего последующего.

Наука коррумпирована влиянием корпоративных денег. Эта коррупция напрямую ведет к ухудшению нашего здоровья, будь то эпидемия ожирения, неврологические заболевания, такие как аутизм, болезнь Альцгеймера, болезнь Паркинсона и рассеянный склероз, взрыв раковых заболеваний или психические проблемы среди молодежи, включая школьных стрелков. Есть и те, кто утверждает, что это ведет к выбраковке, а то и к массовому вымиранию человечества.

Исходя из всего того, что мы пережили, мне трудно противостоять этому тревожному рассказу.

Я вошел во все это наивно, как первокурсник в аспирантуру.

Я не верил, что наука настолько коррумпирована в отношении нашего здоровья, как я считаю сейчас. Я хочу, чтобы вы подумали обо мне, как о мальчике из сказки Ганса Христиана Андерсона "Новая одежда императора". В этой сказке мошенники говорят императору, что создают для него одежду, которую смогут увидеть только самые лучшие люди. Все люди, окружавшие императора, утверждали, что видят прекрасную одежду, потому что хотят, чтобы все считали их самыми лучшими людьми. И только мальчик, которого не волновало, что о нем думают другие, указал на то, что император голый.

Если вы продолжаете читать эту книгу, то вы фактически являетесь присяжными заседателями по делу о том, что наука выбрала ошибочный путь. Вы взяли на себя негласное обязательство непредвзято прислушиваться к тому, что говорим мы и другие. Мы пришли к своим выводам не без труда.

Я не ожидаю, что и вы тоже.

Но давайте начнем этот путь вместе.

Я не знал, смогу ли я написать эту книгу. Многие события вызывают настолько сильные переживания, что я опасаюсь посттравматического стрессового расстройства, которое так часто встречается у солдат, полицейских или пожарных, находящихся на передовой линии конфликта. Это история о борьбе нескольких отважных ученых с врагом, обладающим практически безграничными ресурсами.

Наука может быть агностиком в этой борьбе, но я - нет.

Я человек верующий и считаю, что Бог хочет, чтобы человечество наслаждалось здоровьем, а не страдало.

Иногда меня спрашивают, как я до сих пор жив, и я отвечаю: "У Бога есть чувство юмора". Я не знаю своей конечной судьбы и того, как меня будет судить этот мир. Да это и не важно.

Однако я знаю, что однажды предстану перед Богом, который спросит, был ли я послушным и служил ли я так, как Он того требует. То, о чем я рассказываю на последующих страницах, - это мой отчет перед Всевышним в судный день.

Стук в дверь нашего дома, расположенного в лодочном доке на Jamestown Way в Окснарде, начался около 5 часов утра 9 ноября 2011 г.

Я была в душе, и мой муж Дэвид, проснувшись и не обнаружив меня рядом с собой, решил, что я уже собралась на работу, как это бывало по утрам. Я люблю рано вставать.

Всегда так было. Хотя Дэвид носит слуховые аппараты, он не надевает их на ночь, и он, спотыкаясь, встал с кровати, чтобы спуститься по лестнице, не заметив, что я в ванной.

В дверь вошел человек с бейджиком и заявил, что у него есть юридический документ, который он должен вручить Джуди Миковиц.

"Ее здесь нет", - устало ответил Дэвид, одетый только в боксеры и футболку. "Она уже давно ушла. Она вернется сюда около восьми часов. Ты можешь прийти завтра или подождать".

Мужчина отказался от предложения вернуться и стал ждать у своего автомобиля.

В то утро у меня должна была состояться встреча в Калифорнийском университете в сопровождении моего хорошего друга Кена, с которым я раньше работал в компании EpiGenX Pharmaceuticals в Санта-Барбаре. Калифорнийский университет находился в шестидесяти милях, а такое расстояние в лос-анджелесских пробках в час пик - удовольствие не из приятных. Кроме того, существовала вероятность того, что позже мы с Кеном встретимся с Патриком Сун-Шионгом, китайским миллиардером, который со временем приобретет газету Los Angeles Times, чтобы обсудить возможность работы в одной из его компаний. До того как накопить огромное состояние, Сун-Шионг был хирургом-трансплантологом и основал успешную биотехнологическую компанию. Кен решил, что мы втроем будем говорить на одном языке.

Дэвид поднимался по лестнице, когда я выходила из ванной, уже готовая уйти. Я спросила: "О чем это было?"

Дэвид чуть не выпрыгнул из кожи. Я бы хотела сказать, что такие вещи происходят потому, что мой муж на двадцать лет старше меня, но я знаю достаточно пар, чтобы понять, что для многих это относительно обычный опыт.

Когда он успокоился, то объяснил мне, что произошло.

"Странно", - сказала я, вспомнив, что 2 ноября мои бывшие работодатели пригрозили мне судебным иском. В письме мне было дано всего сорок восемь часов на ответ, и я его выполнила, прибегнув к помощи своей подруги Лоис, адвоката, страдающей ME/CFS. Мы отправили ответ по факсу 4 ноября из дома моей подруги Лилли, вполне уложившись в отведенный срок.

После случая с жутким мужчиной в белом пикапе с номерами Невады я стал относиться с подозрением и к другим событиям. Наш дом с лодочным причалом стоял в конце ряда с другими домами. Напротив нас была небольшая зеленая зона, а рядом с ней - еще один торцевой дом, который долгое время оставался незанятым. В октябре его неожиданно заселили, и новые жильцы установили яркие фонари, которые, как оказалось, были направлены на наш дом. Жильцы часто ставят такие фонари на своих домах, чтобы освещать воду в гавани, но эти выглядели странно. Мне всегда нравился естественный солнечный свет, на окнах у меня нет ни штор, ни занавесок, поэтому я как будто жила под прожектором.

Майку Хьюго, моему адвокату, удалось впоследствии добиться признания того,