Кокнбулл - Уилл Селф

Короче говоря, Дэн проснулся трезвый в прозрачном, холодном дневном свете, и припомнилось ему, как когда-то, давным-давно, еще до того, как они с Барри, Гари, Дерри, Джерри и Дэйвом 1 стали все время посвящать поискам и распитию пива Lamot, они получали массу удовольствия от игры в сквош и всех сопутствующих компанейских затей типа шутливых боев на полотенцах, ребяческой возни и бутылки ликера, передаваемой по кругу.

Первые четыре дня трезвости были для Дэна сущим адом. Он был настолько невежествен и наивен, что даже понятия не имел о физических симптомах алкогольной абстиненции. Ты потеешь, тебя мутит и тошнит, все это на фоне периферийных галлюцинаций — для Дэна это было полной неожиданностью. Кэрол ответила изгнанием потной личинки, в которую превратился Дэн, на диван в гостиную. Там он и залег. За низким лбом бушевали электроны, а когда он кашлял, его начинали преследовать видения: странные существа — женщины с яичками вместо глаз и мужчины с влагалищными ушами, — не обращая на него никакого внимания, толпились возле воображаемой барной стойки.

На пятый день он поднялся с дивана и отправился на работу. Если не считать покалывания в кончиках пальцев рук и ног — словно его четвертовали, и почившие конечности иной раз напоминали о себе призрачной болью, — он ровным счетом ничего не чувствовал. Даже неуемное желание выпить, похожее на писк застрявшей в голове летучей мыши, не преследовало Дэна. Он подчинил свою волю, отдал свою жизнь в руки более могущественные. По идеологии АА, это не обязательно должны быть руки Бога, это могла быть любая сила, более могущественная, чем ты сам, при условии, что сила эта не рассудочная или химическая, но высшая и милостивая. К сожалению, как ни старался Дэн не персонифицировать высшие силы, им управляющие, которые по случаю оказались мстительным Господом, они проявлялись сами собой. Внутреннему взору представлялась крупная женщина средних лет, уплетающая баттенбургский пирог.

И в сходстве с его матерью женщине этой отказать было никак нельзя.

Еще одна неделя пролетела в Мелроуз. Это выросло еще больше. Кэрол и Дэн продолжали двигаться своими непересекающимися курсами, встречаясь лишь в коротких перерывах между заседаниями групп и потом, после занятий, чтобы еще раз внять брату Дэйву.

Дэйв 2, и это стоит отметить, вел свою неповторимую игру. Потому что был наш Дэйв эмоциональным паразитом. Он не получал удовольствия непосредственно от близких, интимных отношений. Как какая-нибудь птичка с непристойно вытянутым клювом, высасывающая цветочный нектар, он получал ощутимое, сладковато-эротическое удовлетворение от выуживания сочных подробностей из проблемных ситуаций других людей. Для этих целей он добивался от каждой из сторон любой вверенной ему пары наивысшей, абсолютной степени доверительности. Когда подобные отношения налаживались, Дэйв 2 достигал состояния своей необычной нирваны.

Однако с Дэном и Кэрол все оказалось не так-то просто. Оба, безусловно, готовы были довериться ему полностью, но их признания не приносили никакого удовлетворения. Оба они весьма туманно рассказывали о своих обидах, тайных желаниях и горьких разочарованиях, никогда не уточняя, кто, где, зачем, когда и чем дело кончилось. А ведь именно этой горячей близости и вожделел Дэйв 2, и для этого он, как шпион-профессионал, принял решение подключить своего агента, для чего на десятый день рукоположения Кэрол он подкараулил ее возле св. Симона и представил Джине.

Джина лечилась от алкоголизма тут же, была старой жилистой хипповкой, затянутой в черную лайкру, и пахла пачулями с давно истекшим сроком годности. Старинная сообщница Дэйва 2, она страдала тем же синдромом дремлющего либидо и пристрастием к прелестям — воспользуемся неологизмом — психологического сопереживательного вуайеризма, сокращенно ПСВ.

Джина, покачиваясь и едва удерживаясь на невообразимых каблах, подошла к Кэрол, которая помогала раздавать кружки с растворимым кофе своим согруппникам АнАлам. Кэрол сразу поразил живот Джины, который выпячивался по бокам, будто под стретчевый топ ей засунули круглую подушку. Не менее живота Кэрол поразила весьма дерзкая прическа в этническом стиле: густые черные локоны были собраны в пучок на макушке, откуда свисали гирляндами в бисере из искусственного янтаря. Космический каскад прически делал ничем не примечательное лицо Джины абсолютно незабываемым.

— Привет, я Джина, — сказала она, прежде чем Дэйв 2 успел их представить. — Этот забулдыга рассказывал мне о вас. Я настояла, чтоб он нас познакомил, я тоже держу птичек.

Все три стрелы попали прямо в цель. Кэрол действительно любила своих птичек, а польстить ей, как и всякому, было несложно. Но главная уловка Джины — насмешливое обращение к Дэйву 2. По мере того как первый порыв новообращенной начал спадать, у Кэрол стали появляться большие сомнения относительно Дэйва 2. И хотя в насмешке этой, очевидно, не было ничего уничижительного, Кэрол явственно почувствовала легкий налет презрения.

Кэрол не пришлось особо уговаривать, и она тут же отправилась с Джиной к ней домой на Хэрроу — роуд. Путь не близкий, но Джина была на машине. Кэрол была вдвойне довольна, потому что поездка на машине давала повод обсудить ее любимую на тот момент тему — вождение. С тех пор как Кэрол пошла на курсы, у нее развился чрезмерный интерес ко всему, что касалось дорожного движения. У нее уже было два урока, и оба прошли более чем удовлетворительно. К концу второго инструктор настолько расслабился, что отпустил контрольные педали и дал ей спокойно рулить самой по Грин-лейнз. «Вы — прирожденный водитель», — сказал он Кэрол. И комплимент этот лишь на 80 процентов был обусловлен его туманным желанием добраться дотуда, где росло это.

Джина и Кэрол говорили о вождении всю дорогу до Хэрроу-роуд. А когда приехали, говорили о Кэрол и немного о самой Джине. Джина обхватила свои обтянутые чулками бугристые коленки и наклонилась вперед. По обе стороны от нее стояли низкие столики со всяким ветхим барахлом, в углу осыпалась палочка благовония. Лицо Джины сложилось во внимательную гримасу, чем-то даже напоминающую ушную раковину, и Кэрол уже ничего не оставалось, как выдать хотя бы примерную версию, похожую на правду… о том, что происходило между ней и Дэном, и, конечно же, ни слова об этом.

Но версия эта была не многим лучше той, которую уже выслушал Дэйв 2. Джине пришлось признать, что в качестве сеанса ПСВ допрос с пристрастием не привел к желаемым результатам. Вся суть ПСВ в том, чтобы создать в сознании практикующего картину наиболее интимных моментов в жизни объекта наблюдения. Искушенному мастеру ПСВ не нужно подсматривать за половым актом, он получает удовольствие уже от осознания того, что это происходит. Однако то, что рассказывала Кэрол, не приближало к заветному катарсису ни Дэйва 2, ни Джину. Напротив, когда кто-либо из них пытался создать зрительный образ интимной жизни Кэрол и Дэна, он представлялся таким же фанерно-двухмерным, как рисованные мультики.

Вернувшись домой, Кэрол обнаружила раскрасневшегося Дэна, тот сидел на кухне и читал местный рекламный листок. По дороге из св. Симона он заехал на партию в сквош с Дерри и теперь чувствовал приятное покалывание во всем теле. Дэйв 2 был вынужден раскланяться раньше обычного. С тех пор как они «пошли на поправку», Дэйв 2 впервые оставил Дэна и Кэрол без должного внимания. Дэн уже стал подумывать, не начало ли это конца теплой Дэйвовской о нем заботы, но под самый занавес занятий Дэйв 2 подошел к нему и обнял крепко, с чувством. Домой Дэн отправился с новым пылом. Объятья Дэйва 2 каким-то образом всколыхнули в нем волну чувственных воспоминаний: сплетенные конечности, раздвинутые ноги, вздохи, сладострастные звуки. Сексуальная память Дэна была настолько замутнена, что он с трудом понимал, то ли эти воспоминания настоящие, то ли это увиденные им половые сношения актеров, нанятых для сексуальных сцен по минимальной ставке, утвержденной Профсоюзом британских деятелей кино. Выражаясь мудрено и иносказательно, можно сказать, что объятья Дэйва 2 стали для Дэна ассоциативным тригером или курком.

— Иносказательность и заумность — это ведь ваш стиль, не так ли? Но вся эта иносказательность в итоге сводится к тому, чтобы запудрить мозги обычным добропорядочным людям. Залить их скользкими испражнениями своего воображения и потихоньку ввести свой извивающийся хрен, пока никто не видит! Запихнуть им промеж ног, пока они расслабленно трясутся в поезде! Или за разговором на вечеринке залезть им под юбку! Вы — демон, вот вы кто, гад ползучий, враг, насильник! Да-да, вот именно, насильник!.. Сука! Ебарь… Уф!..

В голосе профессора, как краска в воде, разливалась ярость. Послезвучие повисло в пыльном купе, я буквально осязал эти волны ненависти. Я остолбенел. Да так, что не мог оторвать взгляда от его выпученных глаз и судорожно подрагивающих губ. Я не мог произнести ни слова.